Путь - Антоний Амурский

Марио краем мысли подумал, что завтра он хотел подучить аналитику и экономику, потом вспомнил, что не каждый день получает приглашение от таких колоритных персонажей.

— А давай загуляем! Прогуляем эту ночь так… Что нам и не снилось!

— Ха-ха! Отлично! Мне нравится твой настрой, брат! Я буду в центре через полчаса!

— Ееее! Я собираюсь, Ди!

Город постепенно погружался в прохладную ночь наступающего лета. Распустившаяся природа поражала буйством своих запахов. Машины включали фары и диодные огни. Город включал фонари. Неоновые вывески ярко светились, освящая асфальт и брусчатку. Машины немного притормаживали, на секунду оставляя в витринах отпечатки, и фонари отражались в машинах. Все дневные шумы степенно стихали.

Они сидели вдвоем на остановке, которая находилась немного поодаль дороги. Там толпился неуспевающий народ. Джей Ди расставил все по местам между ними: полбутылки виски, два стакана, две пачки сигарет, две зажигалки.

— О, Марио, ночь по своей сути прекрасна! Она оголяет истинное лицо всех людей, будто огромным скальпелем снимая с них слой за слоем все их маски. И хоть люди ночью отчасти не люди, в этом и прелесть ночи, что она остается честна!

Марио и Ди уже успели прогуляться по уставшему городу, посмотреть закат и немного выпить. Наслаждаясь обществом друг друга, они обошли городские пруды и прилегающий парк, и наконец остановились здесь.

— Оглянись вокруг, мой друг! Видишь этих людей? — Ди сосредоточенно наливал, — или тех людей, какая разница. Присмотрись к своим знакомым, я уверен, среди них много таких.

Марио непонимающе смотрел на него.

— Эти люди… — Ди скорбно вздохнул. — Они утрачивают свой духовный облик. Я так рад, что встретил тебя, и мы можем говорить на столько разных тем! — Ди картинно стукнулся стаканом с Марио и отпил. — Понимаешь, вещизм поселился в сердцах людей. Зачастую люди обращают внимание не на тебя, а на твои вещи. Их больше не интересуешь ты, Человек. Всех интересует, какой марки твой телефон и круче ли он чем у них. На какой машине ты ездишь и в какой квартире живешь. Один, с родителями? Встречая тебя впервые, люди прикидывают круг твоего общения, твоих связей и материальных возможностей. Ты их больше не волнуешь, как Человек. Им по фиг на то, что у тебя может быть доброта, честность, отзывчивость… Им по фиг, что ты, хоть и небогат, можешь привнести новые краски в их жизнь.

Марио с интересом слушал его, иногда переводя взгляд на людей на остановке.

— Вещизм, навязанный фирмами, постепенно утверждается, укореняется. Им так выгодно. И не только, и не им. Люди будут брать кредиты, влезать по уши в долги, лишь бы быстрее обладать такими желанными вещами. Я бы давно купил себе новый айфон, только вот зачем он мне нужен? Ну вот зачем? Для признания факта своего совершенства? Да я и так хорош! Мне не нужно дорогое шмотье, чтоб это доказывать, вот и все. И я слишком ценю свое время, чтобы думать о материальных вещах.

Ди помедлил, отхлебнул, и задумчиво продолжил.

— И знаешь еще что я заметил, Марио? Знаешь? Что если человек весь насквозь состоит из вещей, новых, стильных, модных, то за душой у него ни гроша. Точнее, грошей то у него много! Только в душе нет ничего красивого. Одни лишь постоянные мысли, круче ли у него шмотье, чем у остальных. А если он увидит у кого телефон новее своего — то все, туши свет! Он весь изведется, лишь бы потешить свою гордость и найти бабоса на сверхновый майфун! И ему уже глубоко становится плевать на свой внутренний мир, которого по сути то и нет. Есть только этакий коллаж, состоящий из светящихся пафосом названий брендов.

Джей Ди плеснул по стаканам.

— Маркетологи завладели разумом миллионов! Бывает просто смешно наблюдать, как люди, словно настоящие рабы маркетинга, собираются в кучи, чтобы обсудить те или иные качества товаров, ненужных им. Я по роду своей деятельности часто с этим сталкиваюсь. И когда у меня спрашивают «Какой у тебя телефон?», я заранее смеюсь над их реакцией и показываю вот эту «Нокию», которой уже три года. Хотя и новый телефон у меня тоже есть, там просто программка клевая, звук делать.

Ди как-то печально закурил.

— А еще эти люди слабы. Отбери у них эти материальные блага, и они перестанут понимать, как жить. Допустим, у них будет все необходимое, и даже чуть больше, как у остальных людей. Они просто задепрессируют, не находя себе места. Они будут понимать, что все, что есть у них, не лучше, чем у остальных. И они впадут в глубокую печаль, забывая, что лучше мы должны быть прежде всего внутренне! И даже самый бедный человек, сильный духовно, может быть намного богаче человека в костюме, прущем во весь опор на своем надутом джипе — Джей Ди в сердцах плюнул.

Марио задумчиво глядел на торговый центр напротив и думал, что Ди своим монологом немного перегнул палку. Хотя толика истины в его словах присутствовала.

— Я тебя пригрузил? Прости… Я даже с Дон Хуаном не могу вот так поговорить, он меня не понимает, — Ди опустил понурый взгляд на свои кеды. Марио стало жаль его. Он плеснул по стаканам, и немного ткнул Ди в бок: Эй! Диии…

Ди немного встряхнулся, взял свой стакан:

— Ну давай! Выпьем! За богатый внутренний мир! Прямо чтоб миллионный! — Ди сжал кулак и зло помахал им.

Друзья выпили. Марио обводил взглядом стоявших на остановке людей и думал, что должно быть, эти люди настоящие, так как у них нет дорогих машин, они не живут в роскошных апартаментах в центре и любят свою работу, так как работают допоздна.

— Марио, посмотри сколько хороших женщин на остановке. Сколько красивых молодых людей. Они вроде обладают человечностью сейчас, — Ди переводил взгляд с одного лица на другое.

Тут в поле зрения двоих парней попал мчащийся автобус. Водитель гнал во весь опор. Но перед остановкой, притормозив, автобус замер чуть дальше сгрудившихся людей. Оголтелая толпа ринулась вбок, так как автобус стал дальше, чем ожидалось.

— Аккуратней, не толкайтесь! — вопила тучная женщина, сама напирая вперед.

— Женщина, куда вы прете? — звонкий девичий голос вскрикнул спереди.

— Моя нога…

— Аккуратнее можно?

— Ох, и молодежь вперед лезет, как обычно!

Ди смотрел на это исподлобья и улыбался.

— Смотри, и все ради того, чтоб быть на миллисекунду быстрее, чем другой. И заметь, все, кто громче всех орал и возмущался, уже вбулькнулись внутрь. А молодежь смиренно еще ждет. И все ради собственной жалкой ж**ы! — Ди опять зло и смачно плюнул. — Все, лишь бы тебе было чуточку удобнее, чем другому, такому же человеку, стоявшему рядом минуту назад. Точнее, какому человеку? Они же тут подобны животным. Кроме вон тех чуваков… Да, и вон чел тоже клевый, — Ди кивнул на парня, который подсмеивался над происходившим и залезал в автобус последним, — он не хочет быть участником этого шоу. Он понимает что к чему, и что людской эгоизм так жалок, ничтожен и унизителен при взгляде со стороны. А тем временем эти чопорные тетки, удобно усевшиеся, сейчас будут обсуждать, что молодежь распоясалась… — и Ди внезапно заорал, — Ээээй! Люууди! Где выыы?!

Несколько человек на остановке обернулось в его сторону. Удивленные лица уставились на него из-за стекол автобуса. Ди смеялся им в глаза.

«Пшшшфыв!» — закрылась автобусная дверь, автобус отчалил.

— И видишь, Марио, и дело даже не в этих тетках. Дело в том, что мы сами сделали их такими. Они уже привыкли, что им никто не уступает место, никто не соболезнует их тучному тельцу. Вот и прут по головам. Главное при этом особые слова приговаривать: «Ох, какая молодежь! Ох, какая молодежь пошла, не толкайтесь!», — и никто не подумает, что эта женщина прет вперед. А она и рада пару ног отдавить, зато сесть быстрей! А молодежь у нас не такая уж и бессердечная в этом плане. По роду своей деятельности, — Ди ткнул двумя пальцами в шею, изображая жест «выпиваю», — довольно часто приходится передвигаться на автобусах, так как денег даже на такси не остается.

Ди смачно затянулся.

— И знаешь, что я тебе доложу? Женщине с ребенком всегда уступят место. Все-гда. Может капля сознательности все-таки остается, а может все-таки человекозавр понимает, что если он не встанет, против него возмутится весь автобус. Вот бабке не всегда уступят, хотя и в большинстве случаев — Ди поднял вверх указательный палец, — и даже женщинам, таким, как те, уступают.

— Ну а ты? Ты прям подскакиваешь, когда бабушка входит? Здрасьте-присядьте!

— Когда пьяный — то нет. Любая бабушка стоит на ногах крепче, чем я. Это когда под градусом. А если немного выпивший, то конечно, я встану. Если она ко мне подойдет. Один раз даже кондуктору уступал — перепутал.

Ди осушил стакан, отер рот рукавом и продолжил:

— И знаешь, что я тебе доложу. Люди уже отвыкли от милосердия. Не знаю, как там было при коммунистах, но сейчас говоришь «Садитесь», на тебя ошалело смотрят и говорят: «да сидите, сидите!». Люди автоматически ищут подвох.