Требуется мужчина - Рекс Стаут

Кремер медленно качнул головой:

— Возражений у меня нет. Я вам верю. Но вы должны признать, большую часть из того, что вы рассказали, доказать вы не в силах.

— Конечно, нет. И вы тоже. Я вам уже сказал: мистера Рута следует судить за убийство мистера Дженсена и мистера Дойла, а не за его художества в моём доме. Кстати, я был бы не прочь, если бы вы его забрали отсюда поскорее. Я на него уже достаточно насмотрелся.

— Не могу вас за это винить, — ухмыльнулся Кремер, что случалось весьма редко. — Пойдёмте, мистер Рут.

* * *

Проводив их до крыльца и посмотрев, как Кремер вместе с Пэрли ведут Хаккета-Рута вниз по ступенькам к поджидавшей возле тротуара полицейской машине, я закрыл дверь и, не удосужившись задвинуть засов, вернулся в кабинет. Джейн и Дженсен стояли рядом перед столом Вулфа, только что не держась за руки и сияя улыбками.

— …более того, — говорил Дженсен, — это было блестяще.

— Я до сих пор не могу поверить, — вторила ему Джейн. — Просто замечательно.

— Дело как дело, ничего особенного, — буркнул Вулф, как будто имел хоть какое-то представление о скромности.

Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Я сел и зевнул. Дженсен, казалось, колебался, затем сказал:

— Я должен заплатить вам. В среду я пришёл сюда, чтобы нанять вас расследовать убийство моего отца. Потом, когда полицейские вбили себе в голову бредовые мысли о том, что я могу быть замешан в этом деле, мне ещё больше захотелось прибегнуть к вашим услугам, но повидаться с вами мне не удалось — теперь я понимаю, почему. Формально о плате речь не идёт, но морально я чувствую себя в долгу перед вами и потому с огромным удовлетворением оплатил бы вашу работу. Сейчас у меня чековой книжки с собой нет, но я готов прислать чек по почте — скажем, на пять тысяч долларов?

Вулф покачал головой:

— Я принимаю плату от клиентов, только когда это заранее оговорено. Если вы пришлёте мне чек, я вам его верну. Если вы не можете без этого спокойно спать, пошлите чек в Национальный военный фонд.

Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Вулф мог позволить себе отказаться. Как-никак его годовой доход достиг того уровня, что из следующих пяти тысяч после уплаты налога ему осталась бы примерно пятая часть. А что до щедрости Дженсена, то ясное дело — если мальчишки в присутствии девчонок лазают по деревьям и ходят на голове, то почему бы в более зрелом возрасте им не размахивать чековыми книжками? Джейн смотрела на него так, как когда-то в Огайо на меня пялилась одна пятиклассница, когда я подтянулся четырнадцать раз на перекладине.

Итак, они уладили дело, порешив, что проявят обоюдное благородство, и парочка двинулась к выходу. Не желая, чтобы меня сочли грубияном, я пошёл открыть им входную дверь. Проходя мимо, Джейн наконец заметила меня и, остановившись, с чувством протянула мне руку:

— Я беру свои слова назад, Арчи. Вы не предатель. Пожмём друг другу руки. Верно, Эмиль?

— Конечно, — сердечным баритоном отозвался Дженсен.

— Ах, — проворковал я, глядя на них повлажневшими глазами, — это самый счастливый день в моей жизни. Как бы он не сделал меня предателем в другом роде.

Мы распрощались, и я запер дверь.

Вернувшись в кабинет, я застал Вулфа в любимом кресле, которое, правда, немного пострадало от пули; впрочем, маленькую дырочку можно было легко залатать. Перед Вулфом на подносе стояли три бутылки пива, а сам он откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники. Глаза прищурены — ни дать ни взять праздный отдыхающий.

Увидев меня, он буркнул:

— Арчи, не забудь мне завтра напомнить, чтобы я позвонил мистеру Вискарди насчёт эстрагона.

— Слушаю, сэр.

Я сел за стол.

— Если позволите, сэр, у меня есть к вам одно предложение.

— Какое?

— Это только предложение. Давайте поместим объявление о том, что нам требуется тигр-людоед, весящий двести шестьдесят фунтов и способный вести активный образ жизни. Держать его можно будет за большим шифоньером, а при вашем появлении он будет прыгать вам на спину.

Вулф даже ухом не повёл. Он настолько наслаждался вновь обретённым креслом, что вряд ли расслышал мои слова.