Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год - Вокруг Света

Начальник Гермонасской экспедиции  (Гермонасская археологическая экспедиция Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника ведет раскопки известного с VI века до н. э. крупного древнегреческого города Гермонассы, находившегося на месте современной станицы Тамань Краснодарского края.) Анна Константиновна Коровина, с которой летом 1985 года я приехал на этот раскоп, позвала меня к вагончику. Мы откинули с плиты брезент и увидели две объемные фигуры, высеченные в молочно-белом прямоугольнике камня. Все будничное, привычное глазу — и подложенный под мраморный рельеф железный щит, и брошенный рядом трос, и приставленные к стенке вагончика лопаты — как бы перестало существовать. Передо мной тускло светилась отполированная поверхность памятника, пролежавшего в земле около двух тысячелетий.

 

 

...Из многих схваток выходил с честью старый гоплит. И на этот раз Зевсу было угодно, чтобы он невредимым вернулся домой. Но опытный воин знает: пришло время занять свое место в фаланге и его сыну, который уже достаточно возмужал, чтобы защищать свой город. Сын вышел навстречу отцу в полном боевом облачении, в коринфском шлеме, в походном плаще. Остановились на минуту старый и молодой защитники полиса — и застыли на долгие века. Положив руку на короткий меч-скифос и опершись на воткнутое в землю копье, внимает юноша мудрым наставлениям.

 

Никто так никогда и не узнал бы, что скрыто под метровым слоем земли на обычном поле, не надумай три года назад в совхозе «Юбилейный» засадить виноградом пустовавший запольный клин. Поздней осенью тракторист Александр Николаевич Завгородний провел здесь первую борозду. Плантажный плуг почти на метр ушел в мягкую таманскую землю, за ним потянулись бурые отвалы. Завгородний не оглядывался — все шло привычно. Вдруг машину тряхнуло, рыкнул двигатель, раздался скрежет металла о камень.

Механизаторы вытащили камень и слегка расчистили его поверхность. Из-под слоя налипшей земли выступила высеченная в мраморе мускулистая мужская фигура.

 

На пашню вереницей потянулись люди. Все хотели хотя бы одним глазком глянуть на «клад Завгороднего», и даже невозмутимые старухи ахали, обходя «статую» то с одной, то с другой стороны. Директор совхоза Леонид Иванович Киселев позвонил в Таманский краеведческий музей и распорядился временно прекратить работы на винограднике. Он же без лишних слов выделил грузовую машину научному сотруднику музея Олегу Богословскому, когда тот предложил отправить плиту в Тамань.

Летом на раскопки Гермонассы приехали московские археологи. Анна Константиновна, когда услышала о находке, сразу отправилась в местный музей. Опытному специалисту по изучению древних культур было достаточно первого взгляда, чтобы сразу определить истинную ценность находки — рельеф несомненно был создан греческим скульптором не позднее IV века до нашей эры. Таких подарков таманская земля до сих пор не преподносила археологам.

На плите был изображен греческий воин. Уцелела только левая часть рельефа: края его обкололись, недоставало вытянутой вперед левой руки, державшей, по-видимому, круглый щит, обкрошилось на месте давнишнего излома лицо. Несмотря на это, сохранившаяся часть рельефа была очень выразительна: в движении распахнулся короткий плащ гоплита, скрепленный на шее застежкой-фибулой, открылось красивое тренированное тело. В правой руке воина недоставало короткого меча.

«Возможно, этот кусок плиты некогда составлял лишь небольшую часть развернутой рельефной композиции»,— подумала Коровина и немедленно приняла решение послать в «Юбилейный» археологов.

Наскоро сформированный отряд возглавила Елена Савостина. Те полчаса, пока автобус вез их к «загадочному» полю, Елена не могла справиться с волнением. Что дадут сплошные раскопки? Вдруг посчастливится открыть античный город? Или найти остатки разрушенного святилища, стены которого украшали рельефы?

Когда вышли из автобуса, немного успокоилась. Поле было почти не тронуто вспашкой. Ветер с моря волновал бурьян, вдали, за полоской кустарника, мелькали разноцветные точки проносившихся по шоссе автомобилей.

— Где будем копать?— спросила Елена Анатольевна, лишь только рабочие закончили разметку поля на квадраты.— Справа или слева?

Она спросила, конечно, в шутку. Какая разница, откуда начинать, когда их всего восемь человек — она и семеро студентов Красноярского пединститута. Кто-то предложил бросить монетку наудачу. Выпало идти в левый западный квадрат.

— А вдруг промахнулись?— не выдержал кто-то из новичков, безрезультатно покидав землю несколько дней. Штык за штыком углубляли ребята раскоп, но ни одного предмета, даже самого пустякового, им не попадалось.

Миновало несколько грустных дней. Наконец чья-то лопата ударилась о камень. Осторожно, руками, расчищали археологи уложенные в ряд неровные плиты. Перевернули первые — ни изображений, ни надписей на них не было.

Приехали гости из соседней Фанагорийской экспедиции.

— Не повезло Лене,— сочувственно заметил кто-то, оглядев раскоп.— Искали город, а нашли рядовой могильник небогатого грека. Мраморная плита с воином могла попасть сюда случайно.

 

Осталась позади вторая неделя кропотливой монотонной работы. В раскопе обнажились аккуратно утрамбованные мелкие камни. И тут Елена поняла, что ее коллега ошибся. Обломанные плиты и мелкие камни могли означать дорогу.

— Плиты — это вымостка,— объясняла она рабочим.— Но куда вел этот путь, пока не знаю...

Но теперь Елена Анатольевна чувствовала себя уверенно: они копали неизвестное античное поселение.

Приехала Коровина, оглядела бережно расчищенную платформу, сложенную из каменных плит, и недоуменно посмотрела на Елену:

— А что же вы их еще не переворачивали?

Савостина улыбнулась:

— Так давайте начнем!

По команде студенты бросились осторожно поднимать плиты. Ученые завороженно смотрели: среди камней с гладко обработанной поверхностью лежало несколько фрагментов с рельефными изображениями.

— Это чудо!— только и смогла сказать Анна Константиновна.

 

Некоторое время она и Елена Анатольевна ползали на коленях от камня к камню, очищая их от земли, разглядывая известняковые плиты с изображениями колчанов и мечей, рук и голов. И все-таки три крупных фрагмента удалось точно соединить по местам неровных сколов.

В центре сложенного, как мозаика, рельефа сразу бросались в глаза две фигуры. Всадник, схватив за длинные волосы женщину-воина (так показалось с первого взгляда), занес над ее головой тяжелый меч.

 

Отчаянно взмахнула воительница дротиком, но ничто не могло спасти ее от разящего удара. Чуть выше, над этими фигурами, другой меч пронзил чью-то грудь, безжизненно повисла рука... За переплетением тел, рук и ног, принадлежавших фигурам, оставшимся за пределами уцелевшего фрагмента, проступал силуэт лошади, на шее которой странно смотрелись перевернутые головы без туловищ.

 

Этот второй рельеф, найденный возле виноградника в «Юбилейном», отнюдь не походил на первый, находящийся в Таманском музее. В них не было ничего общего — ни в сюжете, ни в манере исполнения. И даже материал рельефов отличался — вторая плита была не из мрамора, а из более мягкого камня, который издавна добывали на Керченском полуострове. Когда-то давно эту большую известняковую плиту специально раскололи, чтобы вымостить площадку.

 

 

Несомненно, над этим действительно чудом уцелевшим рельефом трудился талантливый боспорский скульптор, живший в конце IV — начале III века до нашей эры. И, как видно, был он не менее искусен, чем современные ему греческие мастера поздней классики, имена которых хорошо известны из истории античного искусства. Но работал местный мастер иначе — от греческих работ рельеф отличается и необычным, неканоническим расположением фигур, и своеобразной манерой обработки камня. Вероятно, немало замечательных и самобытных художников жило в столице Боспора — Пантикапее и других городах государства, расположенного по обеим сторонам Боспора Киммерийского — современного Керченского пролива.

 

Но каким же образом столь разные по стилю и времени создания работы оказались рядом? И почему ими мостили дорогу? Последнее обстоятельство совершенно не укладывалось в рамки принятой гипотезы о находящемся неподалеку от места находок греческом поселении IV века до нашей эры. Ни одному из представителей той «классической» эпохи согласно нашим представлениям не могла прийти чудовищная мысль укладывать в землю, будто обычный камень, рельефы, предназначенные для украшения храмов! Другое дело, если памятник крушили несколькими столетиями спустя, когда обесценились многие античные представления, когда понятия гармонии и красоты, как их понимали древние греки, перестали определять сознание человека...