На территории сна - Людмила Белоусова

Поскольку в сессии используется в основном этническая музыка: звучат барабаны, бубны, дудки и тому подобное, то первая фантазия, которая пришла мне в голову, была о камлании у костра. Костёр, шаман, члены племени. Вот они танцуют, вот происходит некий ритуал, вот шаман (я сама) производит какие-то манипуляции с больной женщиной, а вот он проводит инициацию молодых юношей в мужчин. Потом я оставила эту тему (наверное, сменилась музыка – что-то изменилось в самом процессе) и стала представлять себя птицей. Я – большая чёрная птица с ярко-красным клювом. У меня огромный размах крыльев. Я лечу, а подо мной бескрайний океан, потом берег земли, леса, горы с белыми шапками снега. Я приземляюсь на одной из вершин. Здесь, высоко в горах, среди окружающей белизны я ощущаю себя дома. Потом откуда-то пришли мысли совсем о другом. Масса серых металлических конструкций, как бы ящиков разной формы и размеров. Они окружают меня со всех сторон. Я их отбрасываю и отбрасываю от себя, но конца не видно. Надо бы остановиться и подумать, может быть, есть какой-то другой способ выбраться из-под них. Но музыка гонит вперёд и я даже боюсь, что если остановлюсь, то они меня совсем задавят. Какая неприятная фантазия! Бросаю её и возвращаюсь к своей птице. Представляю, что она уже не одна, рядом с ней ещё такая же, а в гнезде лежит большое яйцо. В течение всего процесса у меня перед глазами не было никаких ясных картинок, так, мелькали какие-то цветные пятна и формы, какие бывают, когда просто закрываешь глаза. Все фантазии были как бы от ума.

Наконец процесс холотропного дыхания подошёл к концу. Теперь все участники могли некоторое время отдохнуть. Рекомендовалось некоторое время не общаться друг с другом. А во время отдыха предлагалось нарисовать «мандалу» (рисунок в круге) своих переживаний. Поскольку единственное, что со мной происходило, – мои собственные фантазии, то я и нарисовала посередине круга костёр, вокруг стилизованных человечков, с одной стороны птицу, а с другой – серые изломанные конструкции.

И, наконец, заключительный этап – обсуждение. Поскольку я была на подобной сессии впервые, то начали с меня. Я честно призналась, что для меня «первый блин оказался комом», что со мной ничего не происходило, поскольку я, по-видимому, очень старалась и не смогла расслабиться и абстрагироваться от окружающей обстановки. Следующий человек стал рассказывать о том, что смысл его переживаний заключался в некой инициации, которая уходит корнями в шаманство, что он сам ощущал себя то рядовым участником действа и вместе с другими танцевал вокруг костра магический танец, то юношей, которого посвящают в мужчины, то самим шаманом, который исцеляет молодую женщину племени. Надо же, подумала я, какие похожие могут возникнуть фантазии, но звуковое сопровождение, действительно, как бы склоняло фантазировать именно в этом направлении.

Заговорил следующий дышащий. Первые же его слова заставили меня напрячься. Он переживал состояние свободы, бескрайнего пространства и скорости, он ощущал себя огромной птицей чёрного цвета. Вся земля была в его распоряжении: моря, реки, леса, поля и горы. Высоко на вершине горы было его жилище, и здесь он царствовал. В конце своего рассказа он показал свой рисунок. Посередине круга – чёрная птица с ярко-красным клювом.

Следующий участник сессии рассказал о том, что у него были очень тяжёлые переживания, связанные с тем, что он никак не мог выбраться из-под серых мёртвых конструкций.

К слову сказать, переживания и двух других участников тоже были отражены в моих фантазиях, но как бы менее явно.

Мало сказать, что я была шокирована. Вот тебе и «блин комом»! Конечно же, я показала всем свою мандалу. Мне даже стало немного обидно, что участники сессии приняли мои слова как должное, как будто факт, что на уровне сознания мы все связаны между собой, – сама собой разумеющаяся вещь. Конечно же, я и сама об этом и слышала, и даже, возможно, говорила прежде, но одно дело говорить и совсем другое дело – пережить на собственном опыте. Это знание совсем другого качества, потому что только личное переживание делает его подлинным. Сколько ни рассказывай о физических и химических свойствах соли, но, только положив её на язык, узнаешь, что такое солёное. Узнавать жизнь – это значит переживать ее непосредственно, а без этого любое знание остается всего лишь мёртвой моделью.

Я восприняла переживания участников семинара как свои личные фантазии, ни на секунду не усомнившись в том, что не я их автор. Значит, действительно, на каком-то уровне мы имеем доступ к сознанию друг друга, мы способны переживать происходящее в чужом сознании, как своё собственное. Так может быть именно это свойство сознания и транслировали мне те сновидения, в которых я была вовсе не я. Те сны показывали, что моя глубинная суть не ограничена рамками моей собственной личностей.

В жизни что-то всё время происходит, и вчерашний опыт переживается уже не так остро, а со временем он как бы и вовсе забывается. Но вот как-то поздно вечером я еду в метро – возвращаюсь домой. В вагоне почти никого нет. Я сижу совершенно расслабившись, без мыслей и гляжу перед собой на черноту за окнами вагона, в которой мелькают огоньки туннеля метро. И вдруг я осознаю, как думаю о том, что мне надо на этой неделе изловчиться и отвести Юльку к стоматологу (подразумевается, что Юлька – моя маленькая дочка). Я уже давно заметила, что у неё немного не ровно растут зубки, и лучше бы поносить брекеты, пока она ещё маленькая. Можно, конечно, попросить маму, но всё же лучше пообщаться с врачом самой. Как назло, на работе сейчас завал, потому что вторая сотрудница отпросилась в отпуск на две недели. Наверное, в Египте, куда она отправилась, сейчас очень хорошо: тепло, море… Господи! Какие странные мысли?! Какая Юлька?! Какие зубы!? Поезд стал замедлять ход и до меня донеслись слова женщины справа от меня: «Юлюшка! Просыпайся – нам выходить».

Позже я пробовала несколько раз намеренно «подслушать» чужие мысли, но у меня ничего не получилось. Наверно, в этом тоже есть смысл: сознание только демонстрирует мне свои возможности, ну а пользоваться ими пока не позволяет. Но зато теперь я точно знаю, что это возможно. И иногда – в жизни случается всякое – останавливаю себя посреди раздражения и дурных мыслей, вспоминая слова бабушки из своего сна: «не забывай, что ты красивая».

Но как бы изменился мир, если бы каждый понимал, что он может быть услышанным!

6. Быть осознанным

Истинное время жизни

Из дневника

Дата

В 7.00 проснулась от телефонного звонка – кто-то ошибся номером. Решила ещё немного подремать – сегодня у меня свободный день.

Сновидение.

… Вижу в голубом небе какой-то маленький несуразный цветной предмет, похоже, что это варежка-мочалка. Чепуха какая-то! Через мгновенье осознаю, что я во сне. Перед моим взором ясное голубое небо с белыми облачками. Я хочу создать в небе какой-либо объект, но ничего не получается, вернее, мелькает что-то непонятное и тут же исчезает. Я понимаю, что это скорее всего оттого, что я сама толком не знаю, чего же я хочу. И тут же вижу, что небо уже не настоящее, а нарисованное. В этот момент я потеряла осознанность и провалилась в обычный сон.

Этой ночью были сновидения и до, и после этого короткого эпизода, но утром я их не записала, и они забылись, а вот этот кусочек сохранился в сознании точно так же, как любое событие наяву. Стоп! – А разве я помню всё, что случается со мной наяву?

В начале прошлого столетия сначала в России, а потом в Европе существовала «школа Гурджиева», в которой собирались люди интересующиеся исследованиями и работой с собственным сознанием. Позже, на протяжении всего столетия большинство подобных групп вольно или невольно перепевали то, что проповедовал Гурджиев. А он утверждал, что жизнь современных людей практически неосознанна, и что первейшая задача человека – развивать в себе сознательность. Как и Ницше, Гурджиев провозглашал, что человек ещё только находится на пути к Человеку, а сам путь, по его утверждению, состоит в развитии сознания.

Само собой разумеется, что человек претерпевает эволюцию, как всё в мире, и скорее всего наше развитие связано действительно с ростом сознания. А пафос работы в подобных группах состоит в том, что объективный бессознательный процесс дополняется сознательными, направленными действиями.

По Гурджиеву работа с собой заключается в постоянном, повседневном преодолении собственной механистичности.

А ведь и на самом деле похоже, что люди находятся «в сознании» не постоянно: большую часть жизни мы действуем как бы автоматически, и эта часть стирается из нашей памяти. Попытайтесь-ка прямо сейчас вспомнить, как утром вы поднялись с постели, как умывались и чистили зубы, вспомните детали дороги в магазин или на работу. Помните ли вы, какого цвета дверь в этот самый магазин и сколько ступенек было в лестничном марше вашей школы? Даже вчерашний день вспоминается уже отдельными эпизодами. Это происходит потому, что помнится только то, что мы совершаем сознательно, не механически.