Переход хода - Александр Усовский

Фёдоров улыбнулся.

— Не дрейфь, майор! Сейчас проедем Чинадиево, а в Сваляве повернем налево, километров двенадцать в горы, и там будет эта Поляна. Этот, в шляпе, важный — покажет, куда нам свой грузовик с товаром поставить, так, чтобы его хлопцам было удобно этой ночью поляка чуток догрузить, тонны на две с половиной. Он думает — вернее, это ему ребята соседние в уши надудели — что мы контрабасом хотим в Болгарию запасные части для авиационных двигателей провезти — как мне подполковник Загородний объяснил. Такая у нас с тобой легенда. Я — экспедитор, ты — получатель. В Сливене грузовик разгрузится, и ты, после растаможки, своё железо заберешь. Завтра утром Загородний велел с ним связаться, получить дальнейшие инструкции.

Одиссей молча кивнул.

Через полчаса они были в Поляне — и, следуя за старым "фордом", въехали на территорию паркинга на самой окраине этого села — у Одиссея назвать посёлком этот населенный пункт язык не поворачивался.

"Колоритный гуцул" подошёл к ним, как только они покинули чрево "шкоды" — и, указывая на стоящий в закутке старый тягач "мерседес" с полуприцепом, сказал вполголоса:

— Ось к этому камьону сегодня к часу ночи подгоняй свою лайбу. У тебя сто мест?

Капитан кивнул.

— Сто. Размерами в среднем сто шестьдесят на семьдесят на семьдесят.

Мирон почесал затылок.

— Что, проблемы? — поинтересовался Одиссей.

— Та не, нема никаких проблем. Я просто думаю, два пропила делать, чи три.

— Каких пропила? — не на шутку удивился капитан Фёдоров.

Гуцул махнул рукой в сторону "мерседеса".

— Пойдем, покажу.

Втроём они подошли к полуприцепу. Гуцул, явно принимая Одиссея за старшего, указал ему на тент, по нижнему краю которого во всю длину полуприцепа тянулся ряд небольших круглых отверстий, размером с рублёвую монету, по краям обшитых металлическими кольцами.

— Ось, бачишь?

— Бачу. Дырки. За них тент крепится к бортам. Ну и что? — Одиссей не совсем понимал, что пытался объяснить ему гуцул.

— И тент крепится к бортам, и таможенный трос через них продет. Бачишь?

Только тут Одиссей увидел тоненький стальной тросик, продетый через некоторые из этих отверстий, и обвивающий полуприцеп так же, как шпагат обвивает праздничный торт.

— Ну да, на этот трос на задних дверях вешается замок и таможенная пломба, и машина идёт под ТИРом, без транзитного таможенного досмотра…. Знаю.

Гуцул хитро улыбнулся.

— А сейчас смотри внимательно!

С этими словами он взялся пальцами обеих рук за кольцо, через которое был продет тросик, проделал какую-то неуловимую комбинацию — и, к вящему удивлению Одиссея, тросик вывалился из отверстия вниз и беспомощно повис! Гуцул важно объяснил сей удивительный факт:

— Мы пропиливаем два кольца, трос вываливается, освобождая край тента, и получается ход внутрь прицепа — небольшой, аккурат на ящик сигарет. Пропил, як бачишь, делаем не прямо, а под углом, и его при таможенном досмотре не видно. Но у тебя сто мест и малость негабарит — вот я и думаю, два пропила делать, чи три.

Одиссей почесал затылок.

— А водитель?

Гуцул небрежно махнул рукой.

— А шо водитель? Водитель свою тысячу долларов получает и молчит в тряпочку. За одну ходку мы грузим пятьдесят коробов "ЛМ" или "Кента" — считай, две с половиной тысячи блоков. С каждого блока имеем по четыре доллара, итого — десятка. Штуку платим водиле, три — таможеннику в Польше, который не лезет в глубину фуры, штука уходит на прочие затраты. Чистая прибыль — пять тысяч. Ты, со своих запчастей, куда больше получишь…

Последние слова гуцула Одиссея несколько напрягли. Он отрицательно покачал головой.

— Не особо. Много с кем надо делиться.

Мирон кивнул понимающе.

— Ясное дело, запчасти кому попало не впаришь, не сигареты…. Но десятку зелени иметь будешь?

Одиссей почесал затылок.

— Если всё пройдет нормально — буду.

— А шо может пойти ненормально? Таможня в Сливене куплена с потрохами, водила в курсе, что головой за груз отвечает, машина специально на три тонны недогружена против документов, место оставлено под твои ящики…. Всё будет окей, не боись!

— Договорились. Машину нашу к часу?

— Не раньше. Тут до двенадцати рядом ресторан работает, отдыхающие могут помешать.

Одиссей и капитан пожали руку "колоритному гуцулу" и, сев в "шкоду", направились обратно, в Мукачево.

— Ну, что ты думаешь за этого контрабандиста? — Одиссея мучили некоторые сомнения, и он решил посоветоваться со своим товарищем.

— Контрабас как контрабас…. Ты учти, это люди не наши, они за бабки рубятся; а в этом деле, в контрабандном, ошибок никто никому не прощает, потому что любая ошибка — это потеря денег! Не знаю, какие дела у наших "соседей" с этой публикой, но, раз они нам их выкатили — значит, в надежности этого канала уверены.

Одиссей кивнул.

Капитан, достав из своей сумки бутылку воды — предложил:

— Водички здешней не хочешь? Тут минеральная вода, не поверишь, прямо из криничек бьет! Мы с моим водилой сегодня рано утром недалеко от Верецкого перевала прямо в лесу набрали — и до сих пор холодная, как лёд!

Одиссей глотнул родниковой воды. Ого! С такой водичкой и ангину, пожалуй, можно схватить! Но хороша, свежа немыслимо, и минерализация, по всем признакам, огого! — куда там Баден-Бадену или чешским Карловым Варам! Не умеют здешние гуцулы этаким сокровищем распорядиться — а может, просто и не хотят особо. Сегодня они здесь хозяева, а завтра, когда тут разные фирмы понастроят лечебниц и начнут с болящего западного бюргерства живую копейку выжимать — то и эти парни, пожалуй, могут оказаться чужими на своей же земле…. История известная. Ладно, Господь с ними, с гуцулами, сейчас надо свои проблемы решать.

Одиссей повернулся к своему напарнику.

— Спасибо. Слушай, а у этого Мирона — не появится фантазия пару наших ящиков зажуковать?

Капитан удивился.

— Как это? Я сам буду на перегрузке, все ящики наши пересчитаю…. Да и не в его это интересах, наши железки тырить. Я так понимаю, "соседи" ему за такие штуки живенько автокатастрофу могут устроить…

Одиссей кивнул.

— Ладно, договорились. Номер польской машины и фамилию водителя я у тебя сейчас перепишу, в Мукачево переночую — и завтра, отзвонившись Загороднему, тронусь назад. Когда эта фура должна быть в Сливене?

— По графику — тридцать первого декабря. Но груз растамаживать будут, скорее всего, числа третьего, не раньше — Новый год, как-никак.

— Ясно. Гут, тогда я завтра после обеда выеду в Сливен и буду там свои железки ждать.

Впереди показался посёлок Чинадиево и знаменитый Чинадиевский дворец, построенный бароном Перени. Одиссей вёл "шкоду" по изрядно разбитой тяжёлыми фурами трассе — и одна тревожная мысль никак не давала ему покоя. Он отгонял её от себя, пытался думать о чём-то другом, вспоминал историю замка Паланок в Мукачево, а заодно и историю жизни Ференца Ракоци — не помогало ничего. Скверная мысль пробивалась сквозь все преграды!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});