Переход хода - Александр Усовский

Левченко едва заметно улыбнулся.

— Нет, трупа не привёз. Придется изыскивать местные резервы.

— Паспорт этой пани у тебя теж с собой?

Левченко отрицательно покачал головой.

— Нет, этот паспорт двадцать седьмого декабря будет пересекать границу в Бресте. Вместе с …. Ну, в общем, в порядке живой очереди. Вместе с человеком.

— А…. а с повротем как этого человека? Или…

Подполковник улыбнулся.

— Никаких "или"! Мы ж не дикари какие-нибудь…. Эта женщина вернется назад с другим паспортом, с проставленным штампом пересечения границы. Пусть у тебя за это голова не болит. У тебя задача другая — во-первых, неопознанный женский труп, во-вторых — судебно-медицинские эксперты или полицейские. Которые под присягой подтвердят, что умершая женщина, на основании проведенной дактилоскопии и экспертизы ДНК — именно та, чьи документы при ней обнаружены.

Пан Скирмунт почесал затылок.

— Та-а-а-к…. Коли потшебны эксперты альбо полицейские?

— Времени у нас мало. На всё про всё — девятнадцать дней. Пятнадцатого января операция должна быть закончена!

— Розумем. Труп найдем, то не естем велька проблема, бездомных кобет тераз задуже, и их никто не шукае…. С экспертом тяжей. Если бы просто покупить — то каждого можливо; если честного…

— Именно честного! Те, что приедут сюда вместе с результатами немецкой экспертизы — будут наводить справки, причём тщательней, чем банк, который даёт кредит на миллион долларов без залога. И если эксперт где-то или как-то замазался в сомнительных делишках — за его жизнь, Анджей, я не дам и гроша!

Скирмунт кивнул.

— Ясно. Розумем. Тши дни мне потшебно на то, чтобы знайсти такего эксперта, але розмовлять з ним ты будешь сам. У меня нема такего дара убеждения…. Или я знайду полицейского. Когда я сговорюсь с полицией — эксперт юж бендзе непотшебны. Полиция пойдет?

— Хорошо, делай, как знаешь, мне все равно, кого ты найдешь. Главное — чтобы все было безупречно с точки зрения наших друзей с той стороны. — Левченко ухмыльнулся, а затем, покачав головой, продолжил: — Второго января я буду в управлении строительства Варшавского метрополитена, третьего, как я надеюсь, мы заключим с ними договор на поставку специальных сталей, четвертого января у нас будет банкет. Значит, я могу побыть в Варшаве от силы дней семь-восемь. За это время ты должен будешь найти мне человека, я должен буду с ним поговорить. Если не получится — я поеду в другой город…. Но там шансы хуже. В том же Вроцлаве неопознанный труп могут держать в морге дней двадцать, а в Варшаве с ним так долго не валандаются, сжигают через неделю. У нас, правда, труп будет опознанным, и варшавская полиция сделает запрос в Москву, родственникам — но у меня с собой документ об отказе от репатриации тела, нотариально заверенный. Так что ты — вернее, купленный тобой полицейский — должен будет его дней через десять после высылки запроса аккуратно подшить в дело, и на основании этого отказа труп должны кремировать. Поэтому вся надежда на тебя. Так?

— Так. Договорились. А тераз?

Левченко улыбнулся.

— А тераз мы поедем с тобой в какой-нибудь хороший польский ресторан, и ты закажешь мне флячки и галёнку в полкило весу! Всё ж послезавтра Новый год! Ну а уж выбор спиртного я оставляю за тобой…

***

— Ну, здорово, капитан! — Одиссей крепко пожал руку капитану Федорову, который ждал его у крыльца кафе и, по лицу было видно, появлению "шкоды" с Одиссеем за рулем был несказанно рад.

— Здорово, бродяга! Ты вовремя…. — В тоне "московского гостя" явственно ощущались нотки некоторой неуверенности.

— Что, Мирон Осадчий ещё не появился?

— Почему Осадчий? — Недоуменно спросил капитан, и тут же счел необходимым внести ясность: — Штефанек его фамилия…

Одиссей улыбнулся.

— Да знаю. А ты что, "Адъютанта его превосходительства" не смотрел в детстве?

— Чёрно-белый такой фильм, про гражданскую войну?

— Ну!

Капитан Федоров почесал затылок.

— Да что-то такое вспоминается — да только смутно.

Одиссей улыбнулся.

— Ладно, появится, Загородний говорил, что у них это дело, контрабанда, на поток поставлена, и все здешние должностные лица куплены на десять лет вперёд. Ты скажи, как там мои? Как Герда, Сашка, мелкая?

Капитан едва заметно, на десятую долю секунды, замялся — и Одиссей эту его неуверенность мгновенно почувствовал, и у него тотчас похолодел затылок. Но, стараясь держаться бодро, он улыбнулся капитану и сказал преувеличенно-уверенным тоном:

— Так, ясно. Дела не шибко сладкие. Тебе, как я понимаю, велено мне сообщить, что всё на мази — чтобы я зазря не тревожился. Так?

Капитан тяжело вздохнул.

— Левченко особо предупреждал…. Дескать, у него сейчас трудная операция, скажи, пущай не тревожится, всё, мол, в лучшем виде.

Одиссей кивнул.

— Ясно. А на самом деле они продолжают лихорадочно искать выход…. Но пока его не нашли…. Ладно, Юра, я тебя не сдам, не переживай — мне просто надо знать, что с моими всё в порядке. А если не в порядке — то в какой степени не в порядке. Такие вот дела, дружище…

Тут Фёдоров облегченно вздохнул и кивнул за спину Одиссею.

— О, смотри! Подъезжает наш пан Штефанек! Лёгок на помине, гуцул…

К кафе подъехал довольно ветхий "форд-скорпио", из-за руля которого вылез солидный дядька в джинсах и кожаной куртке, в шляпе фасона "голарио, голарио" и с изрядным пузом. Капитан толкнул Одиссея локтем под бок.

— Смотри, тут народ всё ещё по моде начала девяностых ходит! Колоритный гуцул, я тебе скажу! Здесь, в этих местах, как я уже успел глянуть, если крутой — то обязательно в кожаной куртке, иначе нельзя…. — И по-мальчишески улыбнулся.

Подойдя к стоящим у крыльца двум явно не местным гражданам, водитель "форда" прокашлялся и, поглядев поверх их голов, на замок, возвышающийся на вершине горы — сказал, ни к кому персонально не обращаясь:

— Пан Викторов, Арсений Николаевич, не вам, часом, привет велел передать?

Лицо капитана Фёдорова сделалось серьезным. Он ответил вполголоса:

— Тиберда. Семьсот семьдесят семь.

"Колоритный гуцул" важно кивнул.

— Поехали. Здесь недалеко, посёлок Поляна.

Они расселись по машинам — причём капитан посчитал нужным занять пассажирское место в одиссеевой "шкоде" — и, развернувшись, неторопливо двинулись по направлению к виднеющимся на севере заснеженным вершинам.

Одиссей, держась от древнего "форда" на минимально возможной дистанции, с тревогой в голосе спросил своего спутника:

— Слышь, капитан, мы не в горы опять чешем? Я только что с той стороны…

Фёдоров улыбнулся.

— Не дрейфь, майор! Сейчас проедем Чинадиево, а в Сваляве повернем налево, километров двенадцать в горы, и там будет эта Поляна. Этот, в шляпе, важный — покажет, куда нам свой грузовик с товаром поставить, так, чтобы его хлопцам было удобно этой ночью поляка чуток догрузить, тонны на две с половиной. Он думает — вернее, это ему ребята соседние в уши надудели — что мы контрабасом хотим в Болгарию запасные части для авиационных двигателей провезти — как мне подполковник Загородний объяснил. Такая у нас с тобой легенда. Я — экспедитор, ты — получатель. В Сливене грузовик разгрузится, и ты, после растаможки, своё железо заберешь. Завтра утром Загородний велел с ним связаться, получить дальнейшие инструкции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});