На службе Отечеству - Александр Алтунин

В разгар боя прибежал командир санитарного взвода лейтенант медицинской службы Рубан. Обычно спокойный, на этот раз Иван Дмитриевич был возбужден.

— Товарищ капитан, раненые отказываются идти в тыл. Что делать?

— Как отказываются? — удивился Елагин.

— Да так, санитарам говорят: после Оздютичей долечиваться будем.

Елагин рассмеялся:

— Иван Дмитриевич, не такое уж это большое нарушение. Люди не с поля боя, а в бой идут. Разберемся позже.

Рубан не уходил. Ждал моего ответа.

— Ясно же сказал замполит, Иван Дмитриевич. Сейчас не до этого. Нужно взять Оздютичи.

Медик потоптался на месте, тяжело вздохнул, заторопился по своим делам.

Бой за взятие деревни Оздютичи продолжался. Время унесло многие его подробности. Даже бесстрастные архивные документы не могли восстановить полной его картины. Одно ясно: без сплошного окружения эта украинская деревенька, подобно замку, наглухо запиравшая выход к реке Турья — линия принца Евгения, досталась бы нам значительно дороже.

Часам к четырнадцати сопротивление противника начало ослабевать. Подошедшие батареи истребительно-противотанкового дивизиона в упор расстреливали огневые точки врага. Спустя еще полчаса Оздютичи пали. Из подвалов, огородов, кустов стали появляться жители. Женщины, старики, дети плакали от радости, обнимали бойцов и командиров.

Меня вызвал на околицу деревни командир полка и приказал, обходя заслоны противника, достичь реки Турья и захватить плацдарм на западном ее берегу.

— Дорога каждая минута, капитан. Иначе противник придет в себя, будет намного труднее. Придаю вам полковые артиллерийскую и минометную батареи. Форсировать придется на подручных средствах.

Валентин Евстафьевич на прощание пожал мне руку.

— Желаю всяческого успеха. Командирам и бойцам передай благодарность за решительные действия при взятии Оздютичей. Отличившихся представь к наградам.

В дальнейшем события разворачивались так. Преследуя отходящего противника, батальон подошел к реке. Под огнем фашистов роты приступили к подготовке к форсированию. В ход пошли бревна, доски, заборы, плетни. Стрелки под руководством саперов вязали плоты, связывали сушняк в охапки. Артиллеристы и минометчики, заняв огневые позиции, вели огонь по разведанным целям противника.

Справа от нас готовился к броску через водную преграду головной отряд 828-го стрелкового полка подполковника Красовского. Там то утихала, то вновь разгоралась стрельба. К ружейно-пулеметному огню вскоре прибавились минометные залпы гитлеровцев. Затем прилетела авиация. Немецкие самолеты начали сбрасывать бомбы на боевые порядки красовцев.

— Жарко ребятам приходится, — послышался позади меня знакомый басок.

Я оглянулся. Ну да, он, бывший сослуживец по оперативному отделению дивизии, капитан Герасимов.

— Петя, какими судьбами?

— Наша судьба в руках начальства. Прислало к тебе поторопить с форсированием.

— Вроде и так на одном дыхании работаем.

— Вижу, Саша, вижу.

Ознакомившись с обстановкой, Герасимов посоветовал выдвинуть пулеметные и минометные роты к урезу воды, взвод сорокапяток переправить с первым эшелоном. Полковое усиление перебросить с подходом туда же.

— С артиллерией, Саша, лучше чувствуешь себя. В его предложениях был смысл. Так я и поступил.

Эта моя встреча с капитаном Герасимовым была последней. Вскоре Петр Сергеевич убыл на учебу. В моей памяти он остался храбрым, дисциплинированным офицером.

Первой противоположного берега достигла рота старшего лейтенанта Ковалева. Офицер, сориентировавшись в обстановке, с возгласом "За Родину вперед!" повел людей в атаку за расширение плацдарма.

Одновременно с нами форсировали реку и соседи. Вначале за противоположный берег зацепились роты братьев Александра и Ивана Легковых. Старшие лейтенанты установили взаимодействие с Ковалевым, прикрыли огнем стык и фланг плацдарма. В дальнейшем мне не раз приходилось с ними встречаться. Особенно нравился быстрый как ртуть Александр.

Противник попытался сбросить нас с захваченного клочка. Но этого сделать ему не удалось, несмотря на то что к месту прорыва фашисты подбросили подкрепления, продолжали держать переправу под артиллерийско-минометным огнем, а в небе непрерывно висела их авиация.

Бой продолжался двое суток, носил крайне ожесточенный характер. Мы потеряли счет контратакам врага. Одна волна фашистов следовала за другой. Несколько раз гитлеровцам удавалось д*же выйти к воде, но всякий раз они были вынуждены пятиться под перекрестным огнем нашей артиллерии и пулеметов.

Тем временем войска фронта продолжали теснить противника. Штабы требовали от нас решительных действий на направлении к Владимир-Волынскому. За несколько часов в батальоне побывало корпусное, дивизионное начальство, не говоря уже о полковом. Беспрерывно трещал телефон. Всех интересовал успех.

Но лишь ночью на 17 июля мы во взаимодействии с соседями сумели опрокинуть врага и начали его преследовать.

По пути полк штурмом овладел Когильно, рядом других населенных пунктов.

По мере приближения к Владимир-Волынскому сопротивление противника возрастало. Попытки частей дивизии с ходу прорвать оборону противника успеха не имели. Командир дивизии приказал провести перегруппировку сил. Наш полк сдал боевой участок правофланговому батальону 862-го стрелкового полка и занял новый рубеж для наступления.

Противник создал вокруг Владимир-Волынского глубоко эшелонированную оборону. Семь раз мы поднимались в атаку, пока не овладели первой траншеей, но дальше шквальный огонь фашистов не дал возможности продвинуться. Стояла жара, хотелось пить. Отхлебнув из фляги глоток воды, попросил связиста соединить меня с командиром полка. Взял трубку, слышу, как генерал представитель вышестоящего штаба распекает командира первого батальона за то, что батальон не продвигается вперед. "Сейчас, — думаю, — будет и мне".

Действительно, минут через пять подал голос телефон. Едва успел поднести к уху трубку, как услышал:

— Почему вы не хотите идти вперед?

— Непрерывно атакуем, товарищ генерал, — ответил я. — Но противник создал сильную оборону. Нужна артиллерия.

— Приказываю через подласа атаковать противника.

— Слушаюсь, — ответил я.

А сам подумал: "Брошу в атаку последний резерв — взвод разведчиков. Лихие ребята, постараются все сделать". И вдруг звонок начальника штаба майора Модина.

— В атаку не идти. Атаковать будем ночью.

— А как приказ представителя вышестоящего штаба?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});