На службе Отечеству - Александр Алтунин

— Полуночничаешь, Александр Терентьевич? — послышался сзади басок Бухарина.

— Как и ты, Николай Яковлевич.

Бухарин подошел ближе, остановился. Слышно было, как чиркнуло в его руке колесико зажигалки, запахло папиросным дымком.

С левого фланга переднего края, из-за холмов и перелесков, донесся гул. Мы не обратили на это особого внимания. Мало ли что может происходить на передовой. Но как оказалось, это передовые отряды наступающих частей начали разведку боем. В нашей полосе было по-прежнему тихо.

В разговоре мы не заметили, как побелел край неба, а с соседнего озерца донеслись звуки нарастающего концерта его обитателей. Из ольшаника подала голос кукушка… Вступал в права новый день.

Тем временем подоспел завтрак. Из штаба батальона в роты побежали посыльные. К пункту хозяйственного довольствия потянулись группы бойцов с термосами за плечами. Вечером было решено с рассветом накормить личный состав, и старшины старались выполнить приказ.

— Пойдем перекусим и мы, — предложил Бухарин. — Ординарцы харч, наверное, уже доставили.

— Что-то не тянет.

— Заправиться, Александр Терентьевич, нужно. Заодно и привести себя в порядок. Умыться, побриться. Привык идти в бой, как говорят, при полном параде. Может, скажешь — суеверие? Нет. Идем на святое дело.

Николай Яковлевич помолчал.

— Помню: в детстве мужики весной на пашню, осенью на жатву выходили в лучшем, что имели. Чистые, опрятные, шли как на праздник, понимая важность дела. Бой для нас — что для крестьянина тот же посев или жатва, и его вести нужно чистыми руками.

Минут через двадцать мы закончили ранний завтрак. Офицер связи доставил обращение Военного совета армии. Связные по поручению лейтенанта Елагина раздали листовки партийным и комсомольским активистам. А те тут же, в траншеях, прочитали бойцам это обращение.

Тем временем усилился услышанный нами с вечера гул, он рос, ширился. Это артиллерия вела огонь по разведанным огневым средствам и резервам противника. Позвонил командир полка.

— Разведчики докладывают: противник начал отход. Что доносят твои наблюдатели?

— Пока ничего не обнаружили, товарищ Первый. Сейчас уточню.

— Уточнять уточняй, но и готовься к преследованию. Твоя задача — не дать фрицам оторваться. Понял меня?

— Так точно, понял.

— Вот и хорошо. Усиль наблюдение.

В пятом часу начали преследование. Справа фронтом на Киселин развернулся 3-й батальон, слева на колонию Жичинок — 1-й. Мы находились в середине. В бинокль хорошо было видно, как немцы торопливо покидают окопы и спешно отходят к грунтовой дороге в сторону небольшой деревеньки Твердынь. Боевое охранение донесло, что противник снялся также с минометных и артиллерийских позиций.

— К чему спешка? — удивленно вскинул брови капитан Охрименко. Непохоже на немцев. Обычно цепляются за каждый рубеж. Что-то тут не так.

В ответ на слова Николая Елисеевича мне оставалось только пожать плечами. Мы тогда не знали, да и не могли знать, всей картины начавшейся операции и того, что противник, напуганный обходами нашими войсками его группировок и разгромом в Белоруссии, спешно отводил свои части на вторую полосу обороны, намереваясь, видимо, удержать нас там. Но, как показал ход дальнейших событий, этого сделать ему не удалось.

* * *

Преследование противника в основном шло успешно, хотя и не без задержек перед выгодными для немцев рубежами, где приходилось развертываться, организовывать бой по всем правилам тактики. Пока батальон брал поселок Семеринку, сосед слева овладел колонией Жичинок, а 3-й батальон завязал бой за село Киселин. Первой в него ворвалась 8-я рота старшего лейтенанта Григория Слободнюка, но вынуждена была под перекрестным ружейно-пулеметным огнем залечь, а потом и совсем отойти.

— Медленно продвигаетесь вперед, — торопил нас начальник штаба полка. — Не давайте противнику отрываться.

Нетерпение майора Модина было понятно: с него спрашивали свыше, а он с нас.

Мы старались делать все, чтобы ускорить продвижение рот и взводов. Однако желание и даже умение бойцов и командиров еще не все для успеха. Встретив минные поля, проволочные заграждения, приходилось останавливаться, проделывать проходы — нередко под ружейно-пулеметным или артиллерийским огнем.

Полоса наступления полка оказалась напичканной минами разных систем, как арбуз семечками: и слоями и вперемежку противопехотные с противотанковыми. Трудность состояла еще и в том, что большинство из них было поставлено зимой, и теперь в летнем растительном покрове обнаружить их сразу было почти невозможно. Отступая, фашисты заминировали постройки, заложили заряды под мосты через многочисленные ручьи и отводные канавы.

Вспоминается случай с командиром саперного взвода лейтенантом Зосимом Абрамовоким.

Полковые саперы в наступлении идут вместе со стрелками, а то и прокладывают дорогу пехотинцам. Не было исключения и на этот раз: саперы входили в состав штурмовых групп. Зацепившись за первые дома в Киселине, стрелковые подразделения 3-го батальона пытались развить успех. Перебегая один из дворов, бойцы услышали детский плач. Лейтенант Абрамовский остановился. Голос доносился из дома. Офицер направился к двери. Окинул привычным взглядом притолоку, ничего настораживающего не заметил. Между тем ребенок продолжал исходить криком. Сапер осторожно потянул дверь на себя. Раздался взрыв. Лейтенант, обливаясь кровью, упал, а в дверной проем метнулась обезумевшая от отчаяния мать.

Какими нужно было обладать циничностью и изуверством, чтобы заминировать вход в дом, специально оставив в нем маленького ребенка. Фашистский сапер определенно знал, что нормальный человек не выдержит, бросится на зов, и прежде всего это сделает мать. Опоздай Абрамовский на минуту, наверняка бы случилось непоправимое с женщиной.

Даже сейчас, спустя тридцать с лишним лет, я, человек, прошедший войну, видевший сотни смертей, не могу спокойно вспоминать об этом случае.

Лейтенант Зосим Абрамовский получил тяжелое ранение, но остался жив. Ныне он проживает на станции Пукса в Архангельской области.

Судьба Киселина решилась так. 1-й батальон 828-го стрелкового полка, преодолев болото с речушкой, вышел на окраину леса правее населенного пункта. Тем временем рота нашего батальона, которой командовал молодой, но опытный офицер Иван Архипович Ковалев, под прикрытием небольшого лесного массива начала обходить Киселин слева. 3-й батальон давил на немцев с фронта. Оказавшись в полуокружении, они стали отходить, но было уже поздно. Дорога на Твердынь простреливалась нашим ружейно-пулеметным огнем. Лишь небольшой части гарнизона удалось уйти. Старший лейтенант Ковалев донес мне, что уничтожил до роты противника.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});