Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Анатолий Уткин

В начале февраля 1939 г. на повестку дня Гитлера стал окончательный разгром Чехословакии. Семь армейских корпусов ждали на границе. Роль судетских немцев на этот раз должны были сыграть словаки, которым немцы пообещали независимость.

Прогноз на весну 1939 года оказался верным: 12 марта «жребий был брошен» (слова Гитлера. — А. У). Он отдал приказ германским войскам пересечь границу и инкорпорировать Чехословакию в германский рейх в ближайшие дни. Четырнадцатого марта 1939 г. Гитлер вызвал в Берлин президента «укороченной» Чехословакии Гаху. Чешскую делегацию разместили в отеле «Адлон», где в лучшем номере был устроен прием. Супруга чехословацкого президента получила шоколад от Гитлера — личный подарок канцлера, а его дочь — огромный букет цветов. В час ночи 15 ноября Гаха был вызван в рейхсканцелярию. Чешским гостям предлагалось пригласить вермахт в собственную страну. Согласно записям переводчика Шмидта «президент Гаха и Хвалковский (министр иностранных дел. — А. У.) сидели, словно окаменев. Только глаза выдавали, что они живы». На следующий день французский посол Кулондр направил в Париж отчет об этой встрече: Геринг и Риббентроп «были безжалостны. Они буквально охотились за Гахой и Хвалковским, бегая вокруг стола, на котором лежал документ, подталкивая их, всовывая ручку им в руки, постоянно повторяя, что в случае их отказа половина Праги будет через два часа лежать в руинах, и это будет лишь начало. Сотни бомбардировщиков ожидают приказа». Президент терял сознание, и после двух уколов он подписал акт национального самоубийства: он «с доверием вручает судьбу чешского народа и страны в руки фюрера германского рейха».

Ликующий Гитлер ворвался к секретарям и, обнимая женщин, кричал: «Дети! Это величайший день в моей жизни! Я войду в историю как величайший немец!» В 8 утра Гитлер вылетел из Берлина, чтобы прибыть в Прагу вместе с войсками.

Для истории же этот день — 15 марта 1939 г., день триумфа Гитлера, был днем, когда и на Западе, и на Востоке сознание неотвратимости военного конфликта пронзило даже тех, кто верил в мирный исход событий. И этот день, возможно, стал началом того пути, который привел Германию к крушению.

В 6 часов утра 15 марта 1939 г. немецкие войска вошли в Чехословакию. Во второй половине дня в Прагу прибыл Гитлер. Он остановился в Градчанском замке. Теперь он был хозяином Центральной Европы и объявил об этом миру: «В течение тысячи лет провинции Богемия и Моравия составляли часть жизненного пространства германского народа… Чехо-Словакия показала внутреннюю неспособность выжить и поэтому ныне пала жертвой фактического распада. Германский рейх не может терпеть постоянные потрясения в этом районе, и теперь он намерен восстановить основания разумного порядка в Центральной Европе. Ибо тысяча лет исторического развития уже доказали, что благодаря своему величию и внутренним качествам лишь германский народ может осуществить эту задачу».

16 марта немецкие войска вошли в Словакию. Вся операция заняла три дня, и 18 марта Гитлер был уже в Вене. 20 марта он возвратился в Берлин, где, как прежде Гаху и Тису, принял министра иностранных дел Литвы Урбиса. Под угрозой воздушного нападения рано утром Литва подписала соглашение, по которому Мемель отходил к Германии. Гитлер триумфально прибыл в Мемель.

Чемберлен, наконец, словно проснулся: «Теперь нам говорят, что этот захват территории был вызван внутренними потрясениями в Чехословакии… Если там были потрясения, то не были ли они вызваны извне?.. Является ли происходящее концом старой авантюры или началом новой? Является ли это последним нападением на малое государство или за ним последуют другие? Не является ли это шагом в направлении достижения мирового господства, совершенного силой оружия?.. Нельзя сделать большей ошибки, чем предположить, что, видя в войне безжалостность и жестокость, наша нация потеряла внутреннюю силу и что она не примет участия в отражении всеми имеющимися у нее силами данного вызова».

Выступая 17 марта 1939 г. в Бирмингеме, Н. Чемберлен перечислил все обещания Гитлера, в том числе и последние (мюнхенские) гарантии Чехословакии: «Это последние территориальные претензии, которые мы имеем в Европе. Я больше не заинтересован в чешском государстве». В свете германского вероломства герой Мюнхена Чемберлен изменил свою точку зрения на ход событий в Европе. Теперь он желал найти ту крайнюю черту, дальше которой английское правительство отступать не будет. Эту черту он видел в обеспечении целостности польского государства — следующей возможной жертвы Германии. Он заявил 31 марта 1939 г. перед полным составом парламента: «Правительство Его Величества намерено предоставить польскому правительству всю возможную поддержку. Мы дали польскому правительству все необходимые заверения по этому поводу». Гарантии Польше поддержали лидеры всех партий. Как пишет У. Манчестер, «Чемберлен изменил британскую политику, принятую в 1918 г., — избегать обязывающих союзов на континенте. Он еще не подписал договора о формальном военном «союзе, но он уже предпринял значительные шаги в этом направлении. Вопреки всем свидетельствам, он верил в то, что может отвратить Гитлера от выступления против поляков. И он верил также в то, что Польша была мощной военной державой. В обоих случаях он был не прав».

ГИТЛЕР ПОВОРАЧИВАЕТ К ПОЛЬШЕ

В фокусе европейской политики теперь находилась Польша. В течение одного дня, 15 марта 1939 г., когда Гитлер послал войска в Чехословакию, Польша оказалась окруженной с трех сторон. Ровно через неделю Риббентроп вызвал к себе польского посла в Берлине Липского: «Польша должна понять, что она не может держаться среднего курса между Россией и Германией». Ее спасение в «разумном сотрудничестве с Германией и фюрером», в проведении «совместной антисоветской политики». По существу Польше предлагался выбор: либо стать сателлитом Германии и сохранить таким образом свой статус в Европе, либо исчезнуть с политической карты мира.

В это время Гитлер и Редер были на борту линкора «Дойчланд», направлявшегося к Мемелю, который Литва получила в результате Версальского договора. Риббентроп в Берлине вызвал к себе представителя литовского правительства и через несколько часов радировал фюреру, что литовцы подписали отказ от Мемеля. Двадцать третьего марта Гитлер приветствовал «освобожденный» город.

Возможно, в этот момент поляки почувствовали опасность, это был, по словам германского посла в Варшаве фон Мольтке, «очень неприятный сюрприз для польского правительства». Оно впервые ощутило себя на месте австрийцев и чехов. Его взоры обратились на Лондон и Париж.

Разумеется, тревогу теперь испытывал и Советский Союз. М. М. Литвинов 18 марта 1939 г. выдвинул предложение о созыве в Бухаресте конференции шести держав — СССР, Румынии, Польши, Британии, Франции и Турции — для создания «мирного фронта» против германской экспансии. Примечательно, что в Париже не осталось никаких письменных свидетельств реакции французского правительства на предложение, которое могло бы спасти это правительство. В мемуарах министра иностранных дел Бонне, где немало страниц посвящено малозначащим событиям, нет даже упоминания об этой инициативе. Чемберлен и Галифакс, по крайней мере, засвидетельствовали факт прочтения ими этого предложения. Чемберлен отверг его на том основании, что оно «преждевременно». Министр иностранных дел Галифакс назвал его «неприемлемым».

Посол СССР И. Майский 19 марта попросил у Галифакса разъяснений. Галифакс ответил, что министры короны «слишком заняты», чтобы участвовать в бухарестской встрече. Чемберлен 23 марта в палате общин выступил в принципе против создания «противостоящих друг другу блоков» в Европе. Мотивы, которыми он руководствовался, были изложены им в частном письме 26 марта: «Я должен признаться в самом глубоком недоверии к России. Я не верю, что она способна к эффективному выступлению, даже если бы она хотела этого. Я не верю и ее мотивам». Посол Майский охарактеризовал этот отказ как «еще один огромный удар по политике коллективной безопасности».

Позиция Лондона была ключевой. Он, с одной стороны, якобы не желал создания блоков, а с другой, понимал что еще один-два шага, и Британия почувствует себя в Европе чужой. Легче всего в данной ситуации было договориться с Варшавой, где, собственно, и не видели этому альтернативы. Чемберлен считал русских ненадежными партнерами. Он доказывал, что решающую роль играет не Россия, не имеющая общих границ с Германией, а Польша. В Лондоне было принято решение о создании коалиции вокруг Польши, а не вокруг СССР. Наследники Пилсудского отвергали идеи четырехстороннего (СССР, Англия, Франция, Польша) оборонительного союза. Им оставалось полагаться на Запад. В польской империи в очередной раз началось движение по заранее обреченному пути.