Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

однако поделать ничего не могли.

Единственное, что они сумели, — начать эвакуацию семей командного состава и гражданских беженцев, спасавшихся от погрома на территории военного порта.

Не тут-то было. Выход из бухты перегородили два поставленных на якоря сухогруза под флагами «народного» фронта, тяжелые пулеметы которых простреливали насквозь всю акваторию. Вдобавок на одном из судов размещался штаб заговорщиков — военные радисты перехватили интенсивный поток приказов, рассылаемый антеннами этой старой калоши. Когда от пирса отвалили буксиры, увозившие женщин и детей, с сухогрузов ударили пулеметные очереди. А штабное судно передавало открытым текстом: «Убивайте собак и никого не бойтесь, наши друзья в Москве запретили военным стрелять!»

Зимняя ночь казалась бесконечной. Старшие командиры штаба и политуправления исчезли, прорвавшись из бухты на сторожевике. И тогда руководство обороной принял на себя капитан второго ранга Виталий Самойлов, разрешивший раздать личному составу оружие и боеприпасы. Автоматчики получили приказ занять позиции по периметру гарнизона, но огонь открывать только в случае начала обстрела или штурма. Сергею же, с его «кальмарами», Самойлов поставил задачу снять блокаду со стороны моря — по возможности без выстрелов.

«Если у вас не получится, — сказал кавторанг, — я потоплю эти лоханки артиллерией. Пусть потом хоть под трибунал отдают».

Первая группа боевых пловцов, надев акваланги и оседлав индивидуальные «торпеды», подвесила магнитные мины к обросшему водорослями и ракушками днищу штабного теплохода. Второй отряд, возглавляемый Каростиным, направился на шлюпках к другому судну, где было больше боевиков и спаренных зенитно-пулеметных установок. Незаметно подкравшись к сухогрузу со стороны открытого моря и преодолев вплавь последние триста метров, «кальмары» бесшумно вскарабкались на борт. Тут началась главная потеха.

Воспоминания о той стремительной атаке до сих пор грели душу. Сергей пробивался к спардеку от кормы, а навстречу ему со стороны бака наступала группа капитана Ахмед-заде, чью семью двумя часами раньше вырезали погромщики.

Натерпевшиеся за два последних года моряки успели люто возненавидеть местных националистов, этих кровавых опричников «перестройки», поэтому дрались жестоко и безжалостно.

Оказавшись на палубе, группа Сергея блеснула отшлифованным на тренировках искусством рукопашного боя. Часовых и расчет кормового пулемета сняли без единого звука, после чего, прихватив трофейные автоматы, направились к мостику.

В этот момент на соседнем корабле прогрохотали взрывы, начался пожар.

«Фронтовики» в панике бестолково метались по палубе, поливая друг друга беспорядочными автоматными очередями, а подводные диверсанты методично истребляли трусливую банду, ломали врагу черепа и суставы, швыряли за борт в ледяную воду. В ту ночь майор Каростин собственноручно прикончил не меньше десятка этих выродков и до сих пор жалел, что не убил втрое больше.

Тем временем в городе продолжался кровавый хаос, главные силы боевиков готовились штурмовать здание Центрального Комитета, недавно переименованное в резиденцию президента. Тогда, по настойчивой просьбе перепуганных республиканских бонз-коммунистов, командир столичного гарнизона вывел на улицы два мотострелновых батальона неполного состава, и к утру с «демократическим» движением было покончено.

Дальше началось самое непонятное и омерзительное. Президент (он же первый секретарь ЦК местной компартии, а также владыка «теневой» экономики республики), власть и жизнь которого спасала армия, обвинил военных в геноциде мирного населения. О жертвах продолжавшегося почти два месяца погрома никто не вспоминал, зато по убитым бандитам объявили всенародный траур и похоронили как национальных героев, мучеников борьбы за свободу. Внезапно объявившийся на третий день полковник Восканов устроил шумное партсобрание, активных участников подавления путча с треском изгнали из КПСС, а Самойлова, Каростина и еще десяток особо отличившихся офицеров уволили из Вооруженных Сил…

— И что потом? — тихо спросила Диана.

— Потом нам с Самойловым дали возможность уехать, даже выслугу лет вернули. А мой заместитель Сайд Ахмед-заде остался там — сказал, что не покинет родную землю в трудное время. Он перешел на службу в спецназ республиканского МВД, в дни ГКЧП его рота разгромила штаб-квартиру народофронтовцев и арестовала всех главарей. Через три дня, когда накрылась августовская оперетта, арестовали его самого. Был суд. Меня, Сайда, Виталика Самойлова и Мишу Хребтова приговорили к расстрелу. Сайда казнили в тот же день, а нас троих, как заочно осужденных, объявили вне закона. Вот так…

Друзья молчали, понимая, что слова утешения или сочувствия сейчас ни к чему. Слишком уж хорошо помнили они то позорное время, перевернувшее судьбу всей державы. Лишь девушка сказала тихо: мол, понимает, как тяжело было Сергею.

— Нет, девочка, не понимаешь… — Майор махнул рукой и добавил: — Два года назад, когда мы защищали Дом Советов, Самойлова разорвало на куски танковым снарядом, а я каким-то чудом ушел через подземный коллектор, но через неделю взяли и меня. Вот, пожалуй, и вся история.

Они выпили за всех, кто погиб, защищая правое дело. Потом — за тех, кто выжил.

Пришла пора расходиться. Надев корону, Аркадий вызвал канал телепортации.

Уже переступив огненную черту входа, он вдруг задержался и озабоченно произнес:

— Братишки, а ведь нужно придумать какой-нибудь простой способ связи с мозгом Станции. Иначе мы будем обречены всегда держаться вместе либо вводить постоянное дежурство в операционном зале.

Проблема действительно стояла остро. Выяснилось, что каждый из пятерых уже думал на эту тему. После короткого обмена мнениями решили для начала попробовать предложение Алексея: запрограммировать центральный компьютер Станции Земля, чтобы непрерывно следил за каждым из них при помощи видеоканалов и открывал ход в Лабиринт по условному сигналу.

— Вот развяжемся с переездом и займемся этим делом, — подвел итог Сергей.

Глава 11

МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ ЯЩИК

Старинный особняк уютно спрятался в глубине парка за решеткой ограды.

Когда-то здесь была княжеская усадьба, потом князя расстреляли, и в конфискованный дом вселилась Чрезвычайная Комиссия уезда. На рубеже 20-х и 30-х годов особняк отвоевал секретно-оперативный отдел ОГПУ, при Лаврентии Павловиче усадьбу передали управлению внешней контрразведки, и наконец Андропов приказал надстроить третий этаж, капитально отреставрировать все здание, расчистить парк и разместить в помолодевшем доме информационно-аналитическую службу. К тому времени разросшаяся столица успела поглотить бывший дачный район, так что теперь всего две автобусные остановки отделяли особняк от ближайшей станции метро.

В августе девяносто первого внутри этой ограды напрасно ждали команды две сотни бойцов спецгруппы «Грохот». Когда ГКЧП бесславно самоликвидировался, очень многим людям и организациям на разных континентах не терпелось наложить лапу на архивы и компьютерные базы данных, коими было переполнено трехэтажное здание. Однако пока уходила в небытие мертворожденная Межреспубликанская служба безопасности, коллектив учреждения, успев отпочковаться от агонизирующей спецслужбы, громогласно осудил тоталитаризм и объявил о приватизации здания со всем его содержимым. И вот уже пятый год усадьбу занимал независимый Институт стратегических исследований