Забытые пьесы 1920-1930-х годов - Татьяна Майская

Центральный «угол», перпендикулярно поставленные плоскости, и был содержательной метафорой сценического воплощения пьесы, где в жарких семейных спорах решалась правота и неправота мужа и жены, свекрови и невестки, партийки и ее любовника-карьериста. Производственные же и партийные собрания были уведены автором за сцену.

Начались репетиции пьесы и в Харькове. Режиссер Н. В. Петров, приглашенный в создаваемый в Харькове Театр русской драмы, вспоминал: «1-я читка пьесы состоялась в Сочи (были Таиров, Коонен, Судаков, Степанова, П. Марков). 320 театров объявили перед началом сезона пьесу в репертуаре. Театр русской драмы должен был открыться этой пьесой. Художником был Н. П. Акимов. Молодых играли молодые… „Ложь“ должна была идти ежедневно в течение месяца. Но афиши не вывешивали, анонс придерживали…» (Петров Н. В. Я буду режиссером: театральная жизнь, режиссура. Из неопубликованного. М.: ВТО, 1969. С. 359).

Легкомысленный автор разрешил репетиции, не показав исправленный вариант пьесы Сталину. 16 сентября 1933 г. Афиногенов писал Петрову: «У МХТ 1-го своя редакция, у МХТ 2-го — своя… (хотя оба театра отправляются от того последнего варианта, который у Вас на руках) <…> второй вариант еще неизвестен тому, от решения которого все будет зависеть» (Афиногенов А. Н. Письма, дневники… С. 51).

Перед открытием театрального сезона пресса сообщала: МХАТ 2-й готовит к годовщине Октябрьской революции новую пьесу А. Н. Афиногенова «Семья Ивановых». Роль партийной активистки Цыцы была отдана С. Г. Бирман. Позже актриса рассказывала, что предложила иной вариант поведения героини в драматической сцене роли, который и был принят автором (Бирман С. То было утро наших встреч // Бирман С. Судьбой дарованные встречи. М.: Искусство, 1971. С. 131–132).

11 июля начались репетиции во МХАТе. Вл. И. Немировичу-Данченко пьеса нравилась. Репетиции вел И. Я. Судаков. Декорации создавал П. В. Вильямс. Заняты были: Н. П. Хмелев, Н. П. Баталов, Б. Н. Ливанов, М. М. Тарханов, Б. Г. Добронравов, О. Н. Андровская, К. Н. Еланская.

В июле 1933 г. Немирович-Данченко писал Судакову:

«О пьесе Афиногенова. Написать, что я мог бы сказать о ней, да еще с такой ответственной целью, как переделка пьесы, — невозможно. Даже — опрометчиво и рискованно. <…> Здесь столько оттенков. И в письме так легко быть неверно понятым. А в этой сложной, в смысле идеологии, пьесе задача становится еще рискованнее. <…> Разве Вы не чувствуете, что в Вашем обращении ко мне есть какая-то нетактичность. <…> Узнаю Вас, Илья Яковлевич, узнаю Вашу ничем не стесняющуюся стремительность» (выделено автором — В. Г.).

(Немирович-Данченко Вл. И. Творческое наследие: В 4 т. М.: Моск. Худ. театр, 2003. Т. 3. С. 392).

Афиногенов отсылает новый вариант пьесы Сталину лишь 9 ноября 1933 г., когда выпуск спектаклей уже близок. Помимо мелких частных исправлений кардинальным образом изменен финал пьесы. В первой редакции молодая партийка-правдо-искательница Нина в отчаянии стреляла в Рядового, чтобы воспрепятствовать его доносу на старого большевика Накатова. В финале Рядовой умирал. Во второй редакции, напротив, Нина сама пыталась покончить жизнь самоубийством, а Рядового ранила случайно, и он оставался жив.

Отрицательная реакция Сталина доходит до автора в передаче В. М. Киршона. Но Афиногенов все еще надеется на благополучный исход: «Уважаемый Иосиф Виссарионович! Т<овартц> Киршон передал мне, что Вы остались недовольны вторым вариантом пьесы „Семья Ивановых“ („Ложь“). Прежде чем снять пьесу — хотелось бы показать Вам результаты работы над ней театров МХТ I-ого и II-го (в первых числах декабря). Если же Вы находите это излишним — я немедленно сам сниму пьесу. Прошу Вас сообщить мне Ваше мнение по данному вопросу. С коммунистическим приветом! А. Афиногенов» (РГАЛИ. Ф. 2172. Оп. 3. Ед. хр. 10. Л. 122).

Ответ вождя последовал незамедлительно (на следующий же день) и был краток: «Пьесу во втором варианте считаю неудачной. 10.XI-33. И. Сталин» (РГАЛИ. Ф. 2172. Оп. 3. Ед. хр. 10. Л. 121).

Тем временем в Харькове спектакль успевают выпустить. «Премьера имела огромный успех. Такого успеха в своей жизни я не видел никогда, — вспоминал Петров. — После окончания спектакля зрители толпились у рампы, протягивали руки актерам, благодарили их. Ошеломленные таким успехом, актеры нарушили обычные формы поклонов — подходили к самому краю сцены и отвечали зрителям крепкими рукопожатиями» (Петров Н. В. Цит. соч. С. 362). «Простой, безыскусственный <…> без эксцентризма <…> спектакль произвел <…> глубокое впечатление внутренней собранностью, нравственностью, этической напряженностью». (Там же). Несколько раз спектакль прошел с оглушительным успехом. Телеграмма автора «Лжи» пришла через две недели: «Пьесу снимаю. Александр Афиногенов». Театру пришлось отложить открытие — спешно бросились репетировать «Ревизора». (Там же. С. 233.)

И. Н. Берсенев вспоминал (3 января 1934 г.): «Мы совершенно подготовили „Семью Ивановых“ и должны были снять этот спектакль. (КС, № 13927.) Выпуск был остановлен приказом по театру 26 ноября» (цит. по: Соловьева И. «Двенадцатая ночь» // МХАТ Второй: Опыт восстановления биографии. С. 230).

Во МХАТе работу довели до монтировочных репетиций. В феврале 1934 г. Немирович-Данченко раздраженно писал Станиславскому:

«…„Ложь“ была с работы снята. После этого мы выхлопотали разрешение продолжать работу, и все-таки снова сняли. Виноват сам Афиногенов. Со своей жадностью разбрасываться, он поставил пьесу в Харькове, где, конечно, приготовились очень быстро. Там пьеса произвела идеологически отрицательное впечатление. Если были такие вещи, которые мы только что начали исправлять, то оттуда посыпались письма, и нам пьесу сняли. Я смотрел уже два акта. Пьеса очень хорошо расходилась».

(Немирович-Данченко Вл. И. Указ. изд. Т. 3. С. 402).

Таким образом, московские постановки не были осуществлены.

Виолетта Гудкова

К творческим биографиям авторов

МАЙСКАЯ Татьяна Александровна (наст. фамилия Майзель, 1881–1940) начинала как поэт, затем перешла на драматургическую стезю. Автор полутора десятков пьес, среди которых «Злая сила», «Над землей», «Сон», «Полустанки», «С улицы», «Россия № 2», «Легенда», «Случай, законом не предвиденный (Чудеса техники)», «Микробы» и др.

«Злая сила» шла в сезоне 1905/06 г. в Александринском театре, в спектакле были заняты сильные артисты: П. Д. Ленский, Р. Б. Аполлонский и др. А. Р. Кугель, которому сюжет пьесы показался неубедительным и полным натяжек, тем не менее с несколько удивленной интонацией отозвался о ней так: «Пьеса не лишена поверхностной сценичности» и «местами не глупого и живого диалога», так что «г-жу Майскую вызывали, и относительно пьеса имела успех» (Homo novus. Александринский театр // Театр и искусство. 1905. № 50. С. 771).

Ко времени образования ТЕО Наркомпроса (1919) Майская — известный в театральных кругах литератор.

Она была знакома с В. В. Стасовым, А. И. Сумбатовым-Южиным, А. В. Луначарским и В. Э. Мейерхольдом, принимала деятельное участие в судьбе юного С. Я. Маршака. Правда, порой известные люди обращали внимание на сочинения Майской лишь с тем, чтобы сказать, как они нехороши (М. Н. Ермолова, А. Р. Кугель, А. А. Блок, В. Э. Мейерхольд). Но было и немало приверженцев ее дарования. Отравляя Сумбатову-Южину пьесу «Легенда», Майская прилагает к письму два весьма лестных отзыва о сочинении (тщательно вымарывая подписи и регалии рецензентов, чтобы не оказать давления на мнение самого Сумбатова-Южина). Приведем несколько строк одного из них:

«С громадным интересом я прочел пьесу… Считаю долгом отметить то впечатление, которое она на меня произвела. На всем своем протяжении она с каждым словом все больше разжигает интерес, доводя его до апогея к последнему акту. Необычайная и вместе с тем простая по произношению и восприятию сила слога, глубокий смысл, выдержанная художественная сторона. <…> Пьеса безусловно заслуживает большого внимания и может быть горячо рекомендована для постановки перед широкими массами».

(РГАЛИ. Ф. А. И. Сумбатова-Южина. Ф. 878. Оп. 1. Ед. хр. 1406. Л. 2)

Автором предисловия к другой ее пьесе, «Полустанки», был Луначарский, который горячо рекомендовал пьесу к печатанию: «…это талантливая вещь. Ей даже можно поставить в вину излишний блеск диалога, излишнюю „нарядность“ и виртуозность. <…> Это — глубоко интеллигентская драма. Драма интеллигентских исканий» (см. изд.: Майская Т. А. Полустанки. Трагедия единых. Изд. Петроградского Совета Рабочих и Крестьянских депутатов. 1918. С. 3–5).

Драматург, заявивший о себе еще в 1910-е гг., не снижает активности и в послереволюционные десятилетия.