Великий Гусляр - Кир Булычев

– Нет, - откликнулся Грубин.

– Что и требовалось доказать! Этот платок сегодня утром был обыкновенным. Днем, когда мы уходили на стадион, он частично потерял видимость, как футболист в тумане. Сейчас же он стал совершенно невидимым.

– Не может быть! - обрадовался Удалов. - Значит, теперь разрешена загадка невидимости, над которой бились несколько тысяч лет лучшие умы планеты?

– Не так громко, мой друг, не так громко. Лучшие умы бились над чем угодно, но не над культурой вируса «Н-5», что означает «Невидимка, пятый штамм». Над ней бился ваш покорный слуга.

– Надо скорее поделиться с человечеством!

– Зачем? - Минц поднял левую бровь. - Зачем, коллега?

– Чтобы невидимость стала... - и Удалов осекся. Ему в голову приходили различные способы использовать невидимость в быту и общественной жизни, но были они в лучшем случае неправильными. В воображении Корнелия возник невидимый шпион, подкрадывающийся к советскому заводу, невидимый враг, переползающий нашу границу, невидимый вор, вторгающийся в мирный дом... Но если наоборот?

– Наоборот? - прочел мысли Удалова Минц. - Пускай наш вор ползет в ночи и грабит дома? Пускай наш невидимый шпион или наш невидимый сержант... тебе приятнее?

– Как патриоту приятнее, - признался Удалов. - Но как нормальному человеку - не по себе.

– Вот и я не спешу выпустить джина из бутылки, - сказал Минц. - Надо еще очень крепко подумать. А пока пускай у меня появятся подопытные кролики...

– Савичи?

– Савичи. По крайней мере вреда не будет. Вместо магнитофонов предложим им шапки-невидимки.

– И они навсегда останутся невидимыми? - спросил Грубин.

– По моим расчетам, продолжительность жизни вируса в свежем воздухе - трое суток. Так что Савичи и испугаться не успеют.

– За трое суток может многое произойти, - тихо промолвил Грубин.

О, как он был прав!

Но, охваченные весельем, представляющие себе, в каком смешном положении окажутся взаимно подозрительные супруги Савичи, как они будут наказаны за недоверчивость, друзья Грубина не прислушались к предупреждению Кассандры...

На следующий день Минц позвонил Савичу и назначил ему свидание на двенадцать.

Тот примчался, потный, несмотря на то, что день был прохладен. Ветер принес с севера холод наступающей осени, а птицы спешили к югу, летя зигзагами, чтобы не подстрелили.

– Где? - спросил он с порога. - Она опять пришла в двенадцать! И от нее пахло мужскими духами «Арамис»! Где микрофон?

Савич все еще работает фармацевтом, а потому у него сохранилось профессиональное обоняние.

– У меня есть для вас средство получше, Никита, - сказал Минц. - У меня есть для вас шапка-невидимка.

И он протянул Савичу пустую открытую ладонь.

– Шутки в сторону! - возмутился фармацевт. - Я переживаю душевный излом и не намерен подвергаться!

– Возьмите и наденьте!

В голосе Минца звучала сталь. Савич сразу поскучнел и сдался. Он протянул толстую веснушчатую руку и неожиданно обнаружил, что его пальцы коснулись материи. Невидимой материи!

– Наденьте!

Савич расправил невидимую ермолку и надел на голову. И тут же обернулся в поисках зеркала.

– Не ищите, - остановил его Минц. - Невидимость наступит через некоторое время. И тогда вы сможете всюду незаметно следовать за своей якобы неверной супругой. Но я вас в последний раз предупреждаю - слежка за близкими людьми еще никого не доводила до добра. Поговорите с женой, обнимитесь, покайтесь!

– Никогда! - отрезал Савич и, забыв поблагодарить профессора, пошел прочь.

Минц не расстроился. Он знал цену человеческой благодарности. Он лишь печально улыбнулся и начал вырезать из второй половины невидимого платка круг, а затем сшил его в форме ермолки. Он ждал клиентку.

Клиентка, то есть Ванда Казимировна Савич, директор супермаркета, прибежала, как только ее магазин закрылся на обед. Она пришла не с пустыми руками - принесла две банки зеленого горошка и пачку жевательной резинки без сахара «стиморол». И с порога сказала, что жвачка очень помогает от кариеса.

– Слушайте, Ванда Казимировна, - сказал Минц. - Я вам предлагаю средство, с помощью которого вы сможете выслеживать своего неверного мужа, не боясь опознания.

– И как же?

– А вот наденьте шапочку, - Минц протянул к Ванде раскрытую пустую ладонь, - вскоре вы станете невидимой.

– А что... - задумалась вслух Ванда, - это выход!

Она была куда сообразительней Савича, потому, может, и достигла в жизни больших успехов.

Не удивившись, она взяла с ладони Минца невидимую ермолку, надела на все еще густые и даже буйные черные волосы и сразу направилась к зеркалу, которое отыскала без подсказки хозяина. Она встала перед зеркалом, уперев объемистые сильные руки в крутые бока, и спросила:

– И когда начнется?

– К вечеру, - ответил Минц.

– Отлично, - сказала Ванда. - Мой как раз намылится... а это не вредно?

– Нет, это безвредный вирус, - сказал Минц.

– Раньше про СПИД тоже думали, что безвредный вирус, - сказала Ванда. - Сколько я вам должна, профессор?

– Мне достаточно вашей благодарности.

– Еще лет десять назад я смогла бы вас отблагодарить, - откровенно призналась Ванда. - Сейчас мои прелести упали в цене до нулевой отметки.

* * *

В тот день Савичи возвратились домой пораньше. Каждый из них опасался, что начнет становиться невидимым на людях. Дома они были внезапно вежливы, Ванда даже сделала суп из американского пакетика и пюре «Анкл Бенс» с негром на обложке.

– Ты вечером дома? - спросила она за обедом.

– Не знаю, - искренне ответил ее муж. - А ты?

– Тоже еще не знаю, - откликнулась Ванда.

Когда она мыла посуду, Савич заглянул в ванную и вдруг со сладким ужасом увидел, что верхняя часть его головы, там, где располагались недавно редкие пегие волосы, куда-то исчезла.

Начинается...

На глазах происходило его превращение в человека-невидимку: уже исчез лоб, вот пропадают куда-то глаза... Чем же смотреть теперь?

– Ты долго еще будешь там сидеть? - крикнула из кухни Ванда.

– Одну минутку!

На всякий случай Савич накинул на голову полотенце и стал похож на бедуина в пустыне Сахара.

Он метнулся в прихожую и оттуда неубедительно крикнул жене:

– Мне надо на полчасика выйти! Я забыл в аптеке книжку!

Хлопнул дверью и кинулся вниз по лестнице. Полотенце он оставил на столике в коридоре, и оно начало постепенно исчезать: вирус пережил период адаптации и теперь принялся за работу.

Ванда пожала плечами. Пожалуйста, подумала она, бегай в свою аптеку. Но тебе еще рано на свидание. Ты еще вернешься домой надеть галстук и причесать последние перышки. А я пока подготовлюсь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});