Образ общества - Макс Вебер

Карл Ясперс. Речь памяти Макса Вебера

Выступление перед студентами Гейдельбергского университета на траурном заседании 17 июля 1920 года

Сказать что-либо о Максе Вебере вскоре после его смерти1, собственно говоря, вряд ли возможно. Почтить память великого человека мы можем, изучая его творения и пытаясь, пусть в малой, доступной нам степени, продолжить в духе его идей то, осуществление чего он сделал возможным. Это требует длительного времени, теперь же нам следует выразить в абстрактных понятиях и осознать, что мы потеряли и чем мы обладали. Многие из нас считали Макса Вебера философом. Величие этого человека не позволяет притязать на него отдельной профессии или отдельной науке. Но если он и был философом, то, вероятно, единственным и в ином смысле, чем в наше время кто-либо другой. Его философская экзистенция - нечто большее, чем мы способны постигнуть в данный момент. Мы должны сначала научиться видеть, сначала обрести смысл этой экзистенции. И здесь я делаю слабую попытку сказать о ней. О человеке же со всеми его особенностями, о человеке, которого мы любили, я говорить не буду. Обращаясь к его наследию, которое находится в нашем распоряжении, мы видим множество отдельных работ. Но все это, в сущности, фрагменты. Случалось, что некоторые из его работ заканчивались замечанием, дальнейшая статья следует Но они так и оставались последними по данной проблеме. Труды, казавшиеся доведенными до конца, указывали на то, что выходило за их пределы, требовали дальнейшей работы, и ни один из них не был полностью завершен У него почти нет книг, кроме ранней работы по аграрной истории Рима, брошюры о бирже и нескольких выступлений последних лет в виде отдельных оттисков - больше ничего. Все остальное находится в журналах, архивах, газетах Меньше года тому назад Макс Вебер начал как бы собирать урожай своей научной жизни. Он готовил два многотомных сочинения. Его трудоспособность была, невзирая на напряженную деятельность в течение ряда десятилетий, исключительной. «Я работаю, как тридцать лет тому назад», сказал он в апреле 1920 года. Как-то он написал 553

за день целый печатный лист. Материал задуманных им трудов как бы сам устремлялся к нему. И за этой работой его настигла смерть Эта потеря для науки неизмерима. Но его работы остались бы фрагментами и при других обстоятельствах. Ибо они были задуманы в таких необъятных размерах, что напоминают по самой своей природе средневековые соборы и, подобно им, не могли быть завершены. Фрагментарна была и его жизнь. Он был готов действовать всегда, когда требовалось его участие. Всю свою энергию он вкладывал в задачи дня - то в судебный процесс, то в исполнение завещания, то в управление лазаретом в первые годы войны. В политическую жизнь он вмешивался, если считал, что может оказать помощь нации. Однако, что бы он ни делал, все это оставалось рядом отдельных поступков, которые в сравнении с его величием как человека и с тем, что способны совершать преобразователи мира, могут показаться чем-то незначительным или вообще ничем. Можно ли при этом фрагментарном характере деятельности Макса Вебера воспринимать его как духовную вершину эпохи? Лишь в том случае, если в самой фрагментарности видеть положительный смысл, если верить, что наивысшее, в той мере, в какой оно может быть осуществлено, необходимо должно носить фрагментарный характер. Обратимся сначала к тем его научным трудам, которые были опубликованы. Содержание их затрагивает самые различные области, это - аграрная история Рима, биржа, сельскохозяйственные рабочие региона Восточной Эльбы, средневековые торговые компании, упадок античного мира, логико-методологические исследования, русская революция, психофизика промышленного труда, протестантская этика и дух капитализма, работы по социологии религии, относящиеся к Китаю, Индии, иудаизму, политические труды, посвященные проблеме выбора вождя и формированию политической воли, доклады, посвященные политике и науке как профессии. Но эта универсальность - не случайное нагромождение различных исследований, все они группируются вокруг одного центра социологии, которая должна была получить систематическое изложение в его последнем труде. Но что такое социология? Это столь же неясно, как и то, что есть философия. Начиная от греков и до Гегеля, философию всегда понимали как самопознание человеческого духа ????? ???????2. К этому самопознанию направлена в значительной степени и социология. Это - научная форма, которую самопознание стремится принять в современном мире Центральный вопрос Макса Вебера, к которому можно свести его исследования по социологии религии, таков почему у нас на Западе возник капитализм? Это - вопрос, смысл которого в значительной 554

степени связан с пониманием нашей современной жизни. Данное Марксом материалистическое понимание истории, которое было первым шагом к познанию капитализма, Макс Вебер оценил как научное открытие и, несомненно, многому у него научился, но одновременно он низвел познанное этой теорией до одного из факторов, стоящих в ряду с другими. В ноябре 1918 года он прочел в Венском университете лекцию, в которой была дана позитивная критика материалистического понимания истории; в ней он и показал действие этих других факторов. Предметом своего анализа он сделал религиозность как формирующий и движущий фактор, в том числе и в экономике, а затем он выявил все доступные познанию связи, не абсолютизируя ни одну из них Задачей его социологии было показать всю сложную систему каузальных связей. Таким образом, перед его взором оказалось все человеческое существование в его универсальности. И это его видение представляет собой до сих пор не существовавшее соединение истории и систематики. Он подходит к необозримому материалу совершенно эмпирически, и все-таки его подход всегда остается конструктивным, ибо он рассматривает этот материал с систематических точек зрения, с которых все историческое становится просто «случайностью». Но эта систематика нигде не застывает в систему Напротив, Макс Вебер все время подчеркивает, что установленные им различия и понятия созданы именно для данной особой познавательной цели и за ее пределами неприменимы Даже различение ценностных сфер превратилось у него в целенаправленное образование понятий для определенных видов познания, имеющих, правда, многообразное применение, но и это различение не было для него абсолютным. Так, быть может, эта социология и есть философия под другим названием? Макс Вебер хотел быть ученым в области специальной науки и считал свою социологию специальной наукой. Но это - странная специальная наука, которая не имеет своего материала, ибо весь ее материал уже ранее разрабатывался другими науками, действительно только специальными; наука, которая фактически становится универсальной, заставляя, как прежняя великая философия, работать на себя все науки и все их оплодотворяя, - в той мере, в какой их объектом является человек. Внешнее сходство социологии с философией состоит в том, что в той и другой нет общепризнанного уровня, нет объективного критерия научной значимости, как в специальных науках. Близость социологии к философии внешне проявляется как будто бы и в том, что к ней обращались официально признанные философы, что она в такой же мере может считаться философской дисциплиной, как та, которой занимаются специалисты в области политэкономии. Среди 555

современных философов в качестве примеров можно назвать Зиммеля и Трёльча, причем Трёльч признает, что он многому научился у Макса Вебера. Философия там, где она жизненна, всегда имеет конкретные корни. Она вырастает из отдельных областей жизни и познания, из мира этики и политики, из математического естествознания, из логики, из истории и т.д. В философском процессе каждый раз возникает нечто целое, из чего потом может выйти новая специальная наука. Социология еще не стала специальной наукой. Она еще пребывает в том начальном состоянии, в котором все науки стекаются в философию. Поэтому она и является такой живой и волнующей, еще сохраняет философский характер. Но так как она находится лишь у корней философии, так как она – только познание и только часть внутри познания, то ей не дано быть философией. Исходя из философских убеждений, Макс Вебер подчеркивал специальный научный характер своей работы; исходя из научных убеждений - стремился превратить социологию в специальную науку. Ибо как социология ни велика и ни универсальна, она оставалась для него отдельной областью знания. Философ мыслит шире. В социологическом познании он находит лишь одно проявление. Философ - нечто большее, чем просто познающий. Его характеризует и материал, который он познает, и происхождение этого материала. В личности философа присутствует время, его движение, его проблематика, в ней силы времени необычайно жизненны и ясны. Философ представляет собой то, что есть время, и представляет субстанциально, тогда как другие отражают лишь части, уклонения, опустошения, искажения сил времени. Философ - сердце в жизни времени, но не только это, - он способен выразить время, поставить перед ним зеркало и, выражая время, духовно определить его. Поэтому философ - человек, который всегда готов отвечать всей своей личностью, вводить всю ее в действие, если он вообще где-либо действует. Если бы он этого не делал, у него не было бы материала для наиболее оригинального познания, он совершал бы только интеллектуальные ходы. Тогда возникали бы знания, оторванные от существования, которые производят как бы в безвоздушном пространстве пустое действие с помощью безразличного материала, не предполагающего экзистенции, - в руке каждого словно стертая монета. В Максе Вебере же мы видели воплощение экзистенциального философа. Люди обычно заняты, в сущности, лишь своей личной судьбой, в его же великой душе действовала судьба времени. Если он всей силой своего человеческого сердца и любви ощущал и знал личностное, то все это обволакивалось чем-то большим. В нем как бы выступал «макроантропос» нашего мира. Нас завораживали его меткие 556