Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Еще Р. Ф. Тимковский со ссылкой на К. Ф. Калайдовича в 1814 г. записывал, что по сделанному H. М. Карамзиным сличению оказалось, что «Песнь о походе кн. Игоря со всей точностью напечатана против подлинника, включая слова: вечи Трояни, вместо которых в подлиннике стоит: сечи Трояни».[Полевой. Любопытные замечания. С. 20.]

И действительно, в выписках Карамзина, содержащих более 200 слов, Л. А. Дмитриев обнаружил только 13 случаев, которые можно подозревать как лучшие чтения сравнительно с изданием Слова. Впрочем, часть этих разночтений говорит не в пользу точности Карамзина.[Например, повторяющиеся в нескольких местах чтения «полкы» (с. 12), конечно, хуже «плъкы» издания, то же относится к «рѣзани» (с. 28) сравнительно с печатными «резанѣ», «харулужный» сравнительно с «харалужный».] Наиболее существенны разночтения: «бремены» (а не «времены»), «сѣчи» (а не «вѣчи»), дважды «Киеву» (а не «Юеву»). Словом, Л. А. Дмитриев прав, что «мы с полным доверием можем относиться к заверению Карамзина о точности воспроизведения в первом издании рукописи „Слова“».[Дмитриев Л. A. H. М. Карамзин и «Слово о полку Игореве». С. 44–45.]

Д. С. Лихачевым убедительно доказано, что писец Екатерининской копии имел перед собою не оригинал, а копию, приготовленную для него А. И. Мусиным-Пушкиным.[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 80.] Это, конечно, снижает значение даже тех небольших расхождений, которые обнаруживаются между копией и изданием. Д. С. Лихачев поставил вопрос о том, что многие дефекты издания объясняются особенностями правописания XVIII в. и публикаторскими принципами, господствовавшими в то время. Это очень верное наблюдение. В него только следует внести некоторые коррективы. Поскольку составителем списка, положенного в основу издания, был сам А. И. Мусин-Пушкин, то не исключено, что эти принципы уже применялись им при изготовлении экземпляра Слова, сделанного «под рукопись XIV–XV вв.». В пользу этого говорит крайняя близость печатного текста Екатерининской копии и выписок Карамзина как раз при употреблении «ъ» после предлогов. В Мусин-пушкинском экземпляре Слова, как это можно судить по Академическому списку Новгородской 1 летописи (модели текста), было очень мало выносных букв.[НПЛ. Фотовоспроизведения 6 и 7.] Это конечные «х» («их»), «д» («Новъгород»), «т» («лѣто»), «с» (дважды «быс(ть)», как в Слове), выносная «д» («подписовати», «тогда»), а также частица «же» («в то же лѣто»). Только небольшое число расхождений печатного издания и Екатерининской копии могут быть объяснены наличием выносных в Мусин-пушкинском тексте (например, путаница «ь» и «ъ» в конце слов «кладуть», «волкомь», «бяхуть» на с. 36; «плачеть» на с. 38, «летитъ» на с. 43, «Святъславлича» на с. 46, «рѣче» и «рѣчь» на с. 43 и некоторые другие).

В Слове наблюдается удивительное единообразие в употреблении сочетаний «плъ», «влъ», «връ», «пръ», «длъ», «млъ», «блъ», «хръ», «глъ». Только в 5 случаях «ъ» помещен между двумя согласными в аналогичных сочетаниях: «пъл» («пълку», «пълкы»), «пър» («първых») и «въл» («вълком»). Но все они находятся только на первых четырех страницах издания, причем в Екатерининском списке подобные случаи отсутствуют («полку», «первых», «полкы», «волком»). Вероятно, в издании 1800 г. мы имеем дело с опечатками. Для первого случая это доказывается тем, что в перепечатанном листе вместо «пълку» находится «плъку»,[Р. О. Якобсон, Д. С. Лихачев и Л. А. Дмитриев считают, что написание «пълку» ближе к орфографии рукописи. Поэтому перед нами попытка издателей распространить болгаризованную форму на случаи, где ее не было (Дмитриев. История первого издания. С. 58). Но с той же степенью убедительности можно считать приведенный случай результатом сверки издателей с рукописью, где могло стоять «плъку».] т. е. текст правился под норму. В рукописях XVI в. никакого единообразия в употреблении сочетания «плъ» и сходных случаев не было. Господствовал полный хаос, чего нет в Слове.

Удивляет и единообразие в написании «Святъслав» и «Святъславлича». Из 18 случаев «ъ» в середине отсутствует в издании 1800 г. в 4 случаях, причем в трех «ъ» есть в Екатерининской копии, только в одном («Святославли носады») «ъ» заменяется «о» в обоих текстах. И это учитывая, что в древних рукописях «ъ» в данном слове фактически почти не встречается. В глаголах с предлогом «въс», «въз» 15 раз пишется с «ъ», три без («всядемъ», «вступита», «вступилъ»), один также без «ъ», но в Е с паерком.

Вопрос об орфографии Слова недавно поднял Ф. П. Филин. Он считает, что Игорева песнь содержит в себе «ряд типичных болгарских написаний, которые проводятся более или менее последовательно: ръ, лъ (в одиночных случаях рь, ль) вместо русских ър, ъл, ьр (всего девять примеров), ь вместо ъ в конце слова».[Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 168.] Но в Игоревой песни «ъ» ставился, как правило, всегда в конце предлога после согласной. Эта особенность, как установил Д. С. Лихачев, свойственна передаче текста и в других мусин-пушкинских изданиях («Поучение Владимира Мономаха») и объясняется нормами орфографии XVIII в.[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 70.]

Этого мало. Пропуски и вставка «ъ» и «ь» в середине слов «главным образом (но не всегда) с целью приспособления текста к орфографии XVIII в. наполняют и издание „Поучения“ 1793 г.».[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 70. В Екатерининской копии число употребления этих букв в середине слов раза в два меньше, чем в издании 1800 г.] Заметим, что и слово «къмети» в Игоревой песни и в Поучении передано одинаково, хотя в рукописи Поучения «ъ» отсутствует.

Д. С. Лихачев отметил, что в издании почти все слова, оканчивающиеся на согласные, имеют конечное «ъ».[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 70.] Он склонен это объяснить особенностями публикаторской деятельности XVIII в. Так, он полагает, что «ъ» в слове «къ мети» могло быть вставлено издателями. Это сомнительно уже потому, что чтение «къ мети» мы находим и в издании, и в Екатерининской копии, и у Карамзина.[В его пересказе в первом издании («метки в стрелянии») и в цитате во втором издании «Истории Государства Российского» (см.: Дмитриев Л. A. H. М. Карамзин и «Слово о полку Игореве». С. 48).] Последний обратил внимание на ошибочную разбивку этого слова, но дал чтение «къмети», а не «кмети». Итак, надо полагать, что и в мусин-пушкинской рукописи стояло «къмети», т. е. в полном соответствии с изданием «Поучения Мономаха» 1793 г.

Все это дает возможность считать, что перед нами результат не вполне последовательно проведенной орфографической стилизации «под древность». Вероятно, ее следует связывать с деятельностью самого А. И. Мусина-Пушкина (см. «блъванъ» в его вставке), а также со внесением в текст Слова церковнославянских элементов его первоначальным автором.

Или вот еще. В издании Слова и Екатерининской копии есть чтение «стугою». Вряд ли его можно объяснить тем, что «первые издатели были весьма мало опытными корректорами и в исправлении опечаток и в проведении единожды принятой системы».[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 71.] Наоборот, издатели внимательно отнеслись к сличению с подлинником копии. Они, в частности, очевидно, сняли «ъ» у предлогов в чтениях «в моемъ» и «бес щитовь» (имеющиеся в Екатерининской копии). Но отсюда наличие многих конечных «ъ» в печатном издании может быть объяснено особенностью самого Мусин-пушкинского текста Слова. Поэтому предположение Д. С. Лихачева о том, что чтения «съ моря» (имеющегося и в издании, и в Екатерининской копии) не было в рукописи Слова, не может быть доказано.

При перепечатке отдельных листов Слова были заменены чтения «пълку» на «плъку», «Владимир» на «Владимiр» (с. 15) и некоторые другие.[Подробнее см.: Дмитриев. История первого издания. С. 57 и след.] Д. С. Лихачев и Л. А. Дмитриев полагают, что перед нами стремление «приноровить» текст к орфографии XVIII в.[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 74; Дмитриев. История первого издания. С. 58.] Р. О. Якобсон считает чтение «пълку» в заглавии более близким к орфографии рукописи.[Jakobson R. The Archetype of the First Edition of the Igor Tale//Harvard Library Bulletin. 1952. Vol. 6. N 1 (offprint). P. 11.] Вопрос этот сложнее, чем может показаться на первый взгляд. В издании и Екатерининской копии мы находим чтение «Владимера», а на с. 28 «Владимиръ» (в Екатерининской с «i»), в двух случаях в копии и в издании слово написано с «i». Заметим, что и в Екатерининской копии на с. 15 мы читаем «Владимiр». Такой разнобой может быть возводим к мусин-пушкинскому протографу Слова (его составитель вообще не был достаточно осведомлен в древнерусских грамматических правилах). Ведь для других случаев Д. С. Лихачев верно отмечал, что издатели стремились «отменить» особенности орфографии XVIII в., проникшие в первоначально подготовленный текст Слова (ср., например, в Екатерининском «начасте» на с. 35 и т. п., т. е. с «а» после шипящей, а в издании «начясте» и т. п.; замена цифровых обозначений буквенными в тексте «ш соколовъ» и т. д.).[Лихачев Д. С. История подготовки… С. 76.]