Рассказы - Ричард Карл Лаймон

рук и ног, потом коленные чашечки. Голову оставил напоследок.

Я знаю. Я ужасен. Подайте на меня в суд.

Хотя я часто пробовал кровь и мозги кошек, собак и других животных, ничто не сравнится со сладким, терпким вкусом Анжелы. Долгое время я лежал на лесной подстилке рядом с моей любимой сестрой, погружая головку молотка в открытую чашу её черепа и жадно лакал, обсасывая её дочиста. Фондю из Анжелы.

Безусловно, это был самый лучший день в моей молодой жизни.

К сожалению, за этим последовало несколько неприятных лет.

Хотя меня держали подальше от молотков и всех видов инструментов, которые могли послужить дубинками, но никак не могли отвлечь мои мысли от того дня в лесу с Анжелой. Я переживал его бесчисленное количество раз, смакуя, даже приукрашивая его… однако ведя себя примерно… пока, наконец, не настал день, когда мне разрешили покинуть заведение.

К моменту освобождения мне было восемнадцать лет и я полностью излечился от различных психических отклонений.

Безусловно.

Две недели спустя я зашёл в строительный магазин "True Value", встал перед витриной с инструментами и с благоговением уставился на молотки.

Молотки-гвоздодёры. Молотки с круглыми бойками. Кувалды различных размеров и веса.

Кирки. Топоры. Топорики.

О, Боже.

В детстве я предпочитал молоток-гвоздодёр. Я выбрал один. Взял его с витрины. Почувствовал его тяжесть. Полюбовался блеском стали, ярко-синей краской на раздвоенном конце, текстурой гладкой деревянной рукоятки.

Пытаясь скрыть свой восторг, я понёс его к кассе и купил за наличные ‒ 14,95 долларов плюс налог.

Намного более дешёвый, чем пистолет.

И намного более приятный.

И никаких разрешений. Никаких форм для заполнения. Никакой проверки биографии. Никакого периода ожидания.

Я вышел из магазина с тяжёлым молотком на дне сумки. Когда я шёл, сумка раскачивалась и мягко ударялась о мою ногу.

В тот вечер я опробовал свою новую покупку в книгохранилище на втором этаже публичной библиотеки. Так уж совпало, что там находилась девушка, складывающая книги в стопки. Я подкрался к ней сзади и так сильно ударил её по затылку, что её швырнуло вперёд и она чуть не опрокинула стеллаж с книгами. Опустив её на пол, я сел ей на спину и сунул молоток в рот.

Очень вкусно.

Её вкус наполнил меня воспоминаниями об Анжеле.

Конечно же, мне удалось сбежать из библиотеки незамеченным. Если бы меня поймали на том раннем этапе моей карьеры, то те зверства, которыми я так прославился, возможно, никогда бы не произошли.

Но они совершились, как всем известно.

Многие годы я путешествовал по стране. Посещал маленькие города и мегаполисы, бродил по лесам и горам, заглядывал в наши прекрасные университеты и торговые центры, круглосуточные магазины и на автостоянки.

И в дома.

Во многие дома, квартиры, кондоминиумы и городские особняки.

Я мог бы продолжить перечисление на сотнях страниц, донимая и утомляя вас великолепными подробностями моих злодеяний. У меня, понятное дело, нет на это времени.

Поэтому позвольте мне просто перейти к встрече с Тришей Купер.

Я, конечно, тогда не знал её имени.

Я знал только, что она была соблазнительной, неотразимой.

В своё оправдание должен сказать, что в то утро я был не в лучшей форме. Иначе всё сложилось бы совсем по-другому.

Накануне вечером я хорошо повеселился. Привлечённый красотой молодой женщины, которая остановилась рядом с моей машиной на светофоре, я последовал за ней по улицам Тусона в жилой район, где она остановилась на подъездной дорожке скромного оштукатуренного дома.

Я припарковал машину в паре кварталов от дома. Затем, держа в руке дипломат, я пошёл к её дому. По пути я внимательно смотрел по сторонам.

На лужайке перед домом на противоположной стороне улицы красовалась табличка "ПРОДАЁТСЯ".

Я продолжил путь к дому женщины и позвонил. Она открыла дверь. Они почти всегда так делают.

Женщины находят меня очаровательным.

Я строен и невероятно красив, у меня нежные, полные надежды глаза и мальчишеская улыбка. У меня короткие, тщательно причёсанные волосы. У меня нет ни усов, ни бороды, ни пирсинга, ни татуировок. Я выгляжу так, как будто иду на деловой обед.

Короче говоря, я опрятен, красив и неотразим.

Открыв дверь, женщина вроде и обрадовалась, увидев меня, но смотрела с опаской. — О, привет, — сказала она. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

Её сетчатая дверь оставалась закрытой и, несомненно, запертой.

— Привет, — сказал я. — Извините, что беспокою вас.

— Всё в порядке. — Голос звучал слегка настороженно — возможно, она ожидала, что я начну рекламировать товар.

— Я подумываю о переезде в этот район, — сказал я и кивнул через плечо в сторону дома с табличкой "ПРОДАЁТСЯ". — Я подумал, что не помешает немного поспрашивать. Знаете, попытаться выяснить, хороший ли это район… есть ли что-то, что мне надо знать, прежде, чем заключить договор.

— О, — сказала женщина, — будем очень рады. — Она открыла сетчатую дверь. По-соседски улыбаясь, она протянула руку. — Я Пегги Райт.

— Уилбур Кёртис, — представился я. Я положил свой дипломат и пожал ей руку. — Очень приятно познакомиться, Пегги.

На вид ей было около тридцати лет. Ниспадающие тёмно-каштановые волосы. Приятное очаровательное лицо с необычайно большими губами. Фигура стройная, но не худая. Блузка позволяла мне любоваться ложбинкой меж её полных грудей.

Прежде, чем она успела убрать руку, я рывком притянул её к себе. Она задохнулась и перегнулась через порог. Я шагнул ближе, размахнулся и ударил её левой рукой по щеке с такой силой, что её голова повернулась набок. Волосы рассыпались. Губы задрожали. Полетела слюна. И она, отступив назад, упала в прихожую.

Я взял дипломат и вошёл в дом.

Было около четырёх часов дня, за день до встречи с Тришей Купер.

Пока Пегги Райт лежала в оцепенении на полу в прихожей, я достал из дипломата верёвки и связал её. Заклеил рот широкой полоской скотча. Оставив её на полу, я достал молоток и обследовал дом.

Никого, кроме нас двоих.

Облегчение, но и разочарование. Я предпочёл бы найти детей, возможно, на попечении гувернантки или няни. В её возрасте у неё должны были быть дети. Но не повезло.

Я вернулся к Пегги, развязал ей ноги и заставил пойти впереди меня в спальню. Я положил её на кровать королевских размеров. Она выглядела испуганной. Её прекрасные глаза были выпучены, она тяжело дышала, воздух со свистом вырывался через ноздри, грудь вздымалась, натягивая блузку.

Я остался в комнате, наблюдая за ней. Через некоторое время я расстегнул блузку и при помощи ножниц снял бюстгальтер. Её дыхание улучшилось, а может и нет. На мой взгляд,