Путь в Европу - Сборник статей

Клаус Шредер: Что вас интересует в первую очередь?

Лилия Шевцова:

Давайте начнем с правящего класса ГДР. Как обошлись с ним западногерманские власти после объединения страны? Известно, что у вас не было люстрации, т. е. запрета на занятие высших государственных должностей представителям коммунистической номенклатуры, но, в отличие от других бывших социалистических стран, были многочисленные судебные процессы. Кого судили и за что? Какие выносились приговоры?

Политическая трансформация

Клаус Шредер:

Судили представителей руководства СЕПГ (в числе осужденных был и ее последний генеральный секретарь Эгон Кренц) и командующих пограничными войсками. Прежде всего за такие преступления, как фальсификации выборов, аресты по политическим причинам, от которых пострадало более 52 тысяч человек, и приказы расстреливать граждан ГДР при переходе ими границы – результатом таких приказов стала гибель более тысячи людей. Но наказания не были суровыми: суды ФРГ, вынося приговоры, отнюдь не руководствовались «юстицией победителя».

Всего было вынесено 1100 приговоров, из них 336 – оправдательных. Наказания же, как правило, были условными (это называлось двухлетним «испытательным сроком»), к тюремному заключению от двух до семи лет приговорили лишь 40 человек. Но и с ними обходились очень мягко и гуманно. Они имели возможность проводить день за пределами тюрьмы и должны были возвращаться в нее только на ночь. А после отбытия половины срока наказания всех их помиловали.

Далеко не все к такой мягкости по отношению к преступникам отнеслись с пониманием. Недовольные говорили: «Мы хотели справедливости, а вместо нее получили правосудие». Не всем нравится, что и сейчас многие бывшие партийные и государственные функционеры играют определенную роль в обществе. Но было сделано то, что сделано, и именно так, а не иначе.

Игорь Клямкин: Людей судили за преступления, совершенные на протяжении всего коммунистического периода? И по каким законам это происходило? Законам ФРГ?

Клаус Шредер:

Судили независимо от того, когда было совершено преступление. Западногерманские правовые нормы при этом не использовались, использовалось законодательство ГДР. Понятно, что суды столкнулись в данном случае с немалыми трудностями: ведь в коммунистической Восточной Германии независимой юстиции и независимого права не существовало, все законы принимались и менялись под диктовку правившей партии, которая руководствовалась политической целесообразностью, а не нормами права.

В соответствии с восточногерманским законодательством тот, кто стрелял в лежащего на земле человека, задержанного при попытке перейти границу, не только не считался убийцей, но и получал внеочередной отпуск, орден и повышение в должности. Поэтому при рассмотрении дел бывших коммунистических функционеров судам пришлось придумывать специальную формулу, согласно которой законодательные нормы ГДР, попиравшие права человека, в расчет не принимаются. Во всем же остальном судьи руководствовались законами Восточной Германии, что и предопределило мягкость вынесенных приговоров.

Конечно, с точки зрения юриспруденции они никакой критики не выдерживали. Это ненормально, когда человек, несущий ответственность за смерть десятков людей, получает такое же наказание, как вор, совершивший несколько краж. Однако в данном отношении договор об объединении Германии был очень плохо прописан – в нем не было точных указаний о том, как наказывать за политические преступления в ГДР. А сегодня уже хорошо известно, что тогдашние западногерманские политики не хотели преследовать восточногерманскую номенклатуру, и готовы были даже на уничтожение документов Штази – аналога советского КГБ в ГДР…

Игорь Клямкин: Итак, 40 человек были осуждены и вскоре выпущены на свободу. Все остальные представители партийного и государственного аппарата, если не считать несколько сот человек, осужденных на два года условно, никак не пострадали. Значит ли это, что все они, включая бывших сотрудников Штази, никаких особых проблем в объединенной Германии не имели, что их прежние биографии никаких препятствий для них не создавали?

Клаус Шредер:

Люди, служившие прежнему режиму, не только не испытывали больших трудностей после его падения, но и приспособились к новым порядкам быстрее и лучше других. И в первую очередь это касается сотрудников Штази. Конечно, к ним нередко относились настороженно, но если их прежняя биография кого-то смущала, то они придумывали себе новую биографию или, как принято выражаться в спецслужбах, «легенду». В прошлой жизни их учили профессионально заметать следы, и они очень успешно использовали приобретенные навыки в изменившихся условиях. Тем более что отслеживать их перемещения в новом экономическом и социальном пространстве никто и не собирался.

Бывшие сотрудники Штази были первыми, кто взял под контроль рынок недвижимости. На основе транспортных отделов своей организации они создали предприятия, занимающиеся перевозками. Им принадлежат многие страховые агентства и большинство охранных служб Германии. И еще много в чем они преуспели, используя возможности, которых не было у других. В том числе и потому, что последнее правительство ГДР во главе с уже упоминавшимся мной Гансом Модровом очень много сделало для того, чтобы помочь коммунистической номенклатуре самых разных ведомств адаптироваться к рыночной экономике и стать ее субъектами.

Игорь Клямкин: Как это все происходило? Каким образом, например, работники Штази могли захватывать и превращать в свою собственность имущество этой организации?

Клаус Шредер:

Это происходило во многом стихийно. Правительство Модрова чем-то могло помочь номенклатуре, и оно старалось свои возможности использовать. Но могло оно не очень много, так как почти ничего не контролировало. В стране правила бал стихия, что и было на руку прежде всего работникам уходивших в прошлое партийных и государственных структур. И дело не только в том, что в округах они могли безнаказанно уничтожать компрометировавшие их документы, что и делали. Дело в том, что они преуспели в создании сетей взаимопомощи и взаимоподдержки, позволивших им преуспеть и в новой жизни.

Мы об этом мало что знаем, документов сохранилось немного. Но кое-что обнаружить все же удалось. Среди них – протокол заседания окружного подразделения Штази в Тюрингии, которое происходило после падения Берлинской стены. Они обсуждали, что им делать. Предлагалось обеспечить некоторым сотрудникам пенсии по инвалидности. Предлагалось использовать возможности работы на таможне. А в решении собрания было записано, что его участники намерены переквалифицироваться, хотят получить от своей организации материальную помощь и открывать небольшие фирмы. Но это то, что документировалось. Какими были неформальные механизмы адаптации номенклатуры к изменившимся обстоятельствам, мы не знаем.