Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

Я вышел. Минут через сорок привезли портного с машинкой. Была произведена примерка, и портной в приемной начальника Генштаба сел за работу.

Между тем официальная часть визита была исчерпана. Завязался непринужденный разговор. Вспомнили дела минувших дней. Монтгомери с большой охотой и подробностями рассказал про известную нам битву под Эль-Аламейном, в которой он одержал победу над Роммелем. В третий раз выпили кофе. Наконец портной работу закончил, сделал еще одну примерку - бекеша была теперь впору. Довольный, не снимая ее, Монтгомери покинул Генштаб.

На следующий день я сопровождал его в Академию Генерального штаба. После ознакомления с аудиториями, лабораториями Монтгомери выступил перед слушателями с лекцией о той же битве под Эль-Аламейном. Через несколько минут после начала лекции два английских офицера неожиданно стали раздавать всем присутствующим какие-то листовки. Это выходило за рамки программы, и я обеспокоился: почему вдруг листовки и что в них написано? Взял одну, приказал сидевшему рядом переводчику прочесть ее. Оказывается, это опять об Эль-Аламейне - краткое описание... Сколько же понадобилось бы таких листовок и разных титулов, подумал я, нашим полководцам, к примеру Г. К. Жукову или И. С. Коневу, под руководством которых одержан целый ряд блистательных побед, по своему масштабу и результатам в несколько раз превосходящих победу под Эль-Аламейном!

Накануне отъезда фельдмаршала П. В. Сталин дал обед в честь Монтгомери. На обед приглашалось человек двадцать. К назначенному сроку мы - военные и представители МИДа собрались в Большом Кремлевском дворце. До начала обеда оставалось пять минут, а Монтгомери все не было. Дозвонились до резиденции: говорят - выехал. Тут же открывается дверь, и в приемный зал входит Монтгомери, одетый в бекешу и папаху.

- В чем дело? - бросились мы к сопровождавшим его советским офицерам.Почему не раздели где положено?

- Категорически отказался, - был ответ.

Фельдмаршал, заметив замешательство и недоумение на лицах присутствующих, сказал:

- Хочу, чтобы меня увидел Генералиссимус Сталин в русской форме.

В это время вошел И. В. Сталин и члены правительства. Монтгомери объяснил и ему, в чем дело. Сталин посмеялся, сфотографировался вместе с ним. Потом Монти (как его звали англичане) тут же разделся, и начался обед.

На следующий день мы провожали Монтгомери с Центрального аэродрома. Он приехал в той же бекеше и папахе, принял рапорт начальника почетного караула и улетел, не расставаясь с нашим подарком...

Служебная работа Генштаба в годы войны поглощала человека полностью. Она не оставляла ни времени, ни сил для иных занятий. Немногие часы, отведенные для отдыха, никто не мог тратить иначе, как по прямому назначению. Мы дорожили каждой минутой и научились засыпать сразу. Генштабисты даже тогда, когда судьба противника была предрешена, жили по-прежнему в служебном здании и совершали ежесуточно замкнутый круг от рабочего помещения в столовую, оттуда опять на работу, с работы на койку и с койки вновь в рабочее помещение. Досуга не было, если не считать парикмахерской. Там сверкали зеркала, шелестели белые салфетки, глаз отдыхал, а руки мастеров так мягко и ласково касались волос, что многие... засыпали. Отдохнувшие таким путем, свежевыбритые и подстриженные, мы прямиком отправлялись опять в свои рабочие кабинеты.

После войны распорядок дня Генштаба продолжал оставаться очень жестким. Того требовало время. Страна и Вооруженные Силы переходили на мирное положение, но США уже размахивали атомной бомбой.

Как и в годы войны, И. В. Сталин почти не оставлял себе свободного времени. Он жил, чтобы работать, и не изменял привычке заниматься обычно до 3-4 часов утра, а то и позднее, а с 10-ти опять принимался за дело. Такого порядка он заставлял придерживаться и всех других людей, имевших к нему отношение, в том числе Генштаб.

Нам часто доводилось ездить в Кремль и на "ближнюю" дачу с докладами по различным вопросам обороны страны. Могу сказать, что в течение всей войны часов отдыха у Сталина было очень мало. Не много их было и после войны.

И. В. Сталин, кроме праздничных концертов и спектаклей, которые обычно устраивались после торжественных собраний, нигде не бывал. Домашним его "театром" были музыкальные радиопередачи и прослушивание грамзаписи. Большую часть новых пластинок, которые ему доставляли, он предварительно проигрывал сам и тут же давал им оценку. На каждой пластинке появлялись собственноручные надписи: "хор.", "снос.", "плох.", "дрянь". В тумбочке и на столике возле стоявшего в столовой громоздкого тумбообразного автоматического проигрывателя, подаренного И. В. Сталину американцами в 1945 году, оставлялись только пластинки с первыми двумя надписями. Остальное убиралось. Кроме проигрывателя имелся патефон отечественного производства с ручным заводом. Хозяин сам переносил его куда надо.

Нам, кроме того, была известна его любовь к городкам. Для игры в городки разбивались на партии по 4-5 человек в каждой, конечно из числа желающих. Остальные шумно "болели". Играли, как правило, 10 фигур. Начинали с "пушки". Над неудачниками подтрунивали, иной раз в озорных выражениях, чего не пропускал и Сталин. Сам он играл неважно, но с азартом. После каждого попадания был очень доволен и непременно говорил: "Вот так мы им!" А когда промахивался, начинал искать по карманам спички и разжигать трубку или усиленно сосать ее.

На даче не было ни парка, ни сада, ни "культурных" подстриженных кустов или деревьев. И. В. Сталин любил природу естественную, не тронутую рукой человека. Вокруг дома буйно рос хвойный и лиственный лес - везде густой, не знавший топора.

Невдалеке от дома стояло несколько пустотелых стволов без ветвей, в которых были устроены гнезда для птиц и белок. Это было настоящее птичье царство. Перед дупляным городком - столики для подкормки. Сталин почти ежедневно приходил сюда и кормил пернатых питомцев.

Заключая главу, хотелось бы подчеркнуть, что мой рассказ о людях управлений Генерального штаба, с которыми мне, как оператору, приходилось тесно взаимодействовать в годы войны, разумеется, далеко не полный. Они выполняли очень большую, сложную и ответственную работу, обеспечивая деятельность Ставки и Верховного Главнокомандующего по руководству военными действиями. Патриотизм генштабистов, их ясный ум и знания, неустанный и самоотверженный труд служили общему делу победы над врагом.

Глава 2. У истоков боевого содружества

Весенние радости. - Раненый зверь еще опаснее. - Извилистый путь армии Андерса. - Козни польского буржуазного правительства. - Создание армии народной Польши. - Боевое крещение польских побратимов. - Письмо Верховного Главнокомандующего У. Черчиллю. - Не зная брода... - На польской земле. Наступление должно быть обеспечено. - Совещание в Ставке. - Таинственный графин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});