Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Вытеснив оттуда Сен-Сира и прогнав его к корпусу Графа Штейнгеля, должен был Граф Витгенштейн обратиться к Докшицам и войти в связь с Чичаговым, которому предписывалось обойти левый фланг Князя Шварценберга, а потом, оставя против него 3-ю Западную армию, следовать с Дунайской через Несвиж к Минску, куда должен был прийти корпус Эртеля из Мозыря. Соединившись с Эртелем, Чичагов имел бы под начальством своим 50-тысячную армию, назначенную к наблюдению вдоль Березины и охранению Борисова и дефилей между сим городом и местечком Бобром, в тылу главной армии Наполеона, где Чичагов должен был подать руку Графу Витгенштейну. 3-й Западной армии надлежало сперва оттеснить Князя Шварценберга и Ренье за Буг, а потом, расположась при Несвиже, быть в готовности поддерживать Чичагова и составить правое крыло соединенных армий.

Главное достоинство операционного плана состояло в том, что армии Чичагова и Тормасова и корпуса Графов Витгенштейна и Штейнгеля переставали действовать отдельно и получали одно общее, совокупное, сосредоточенное направление. Каждое из сих четырех отделений войск должно было поспевать к назначенным местам в урочное время, определенное в плане. Но как движения зависели от препятствий, какие могли встретить войска со стороны неприятеля, чего заранее никак нельзя было предусмотреть и отвратить, то в плане произошли изменения; однако они не совсем воспрепятствовали сближению отдельных войск в тылу неприятеля на Уле и Березине, для постановления ему преграды, когда он отступал из России. Если предначертания Государя не могли быть выполнены во всей точности, то, по крайней мере, приведена в действие основная мысль Императора, то есть: на Березине встретили Наполеона значительные силы наши, которые хотя и не заградили ему совершенно отступление, однако способствовали к нанесению жестоких ударов. Император предвидел, что будут препятствия в исполнении плана, а потому писал Чичагову: «Не требую, чтобы все делалось буквально; это только очерк; ваша прозорливость укажет вам, как поступить». Желая не раздроблять начальства над войсками и тем сохранить более единства в мысли, воле и действиях, Государю угодно было подчинить армии Дунайскую и 3-ю Западную одному главнокомандующему, для чего назначен Адмирал Чичагов, «по решимости его характера». Тормасова приказал Государь Князю Кутузову отозвать к себе и поручить ему начальство над 2-й армией, вместо Князя Багратиона, ибо в то время, когда Император отправлял к Фельдмаршалу Свое повеление, Его Величеству еще не было известно, что Князь Кутузов соединил уже обе 1-е армии в один состав.

Повеление Тормасову, Чичагову, Графу Витгенштейну и Графу Штейнгелю не были препровождены прямо к ним из Петербурга, но отосланы с Чернышевым к Князю Кутузову, на предварительное его соображение. По выезде из Петербурга Чернышев узнал дорогой об отступлении армии от Можайска к Москве. Предполагая, однако, по мнению Государя, что перед столицей непременно произойдет сражение, он сколь можно поспешал в главную квартиру. Миновав Клин, увидел он большое зарево. Толпы бегущих жителей известили его о плачевной участи Москвы и приближении неприятельских войск, но никто не мог сказать ему, куда направилась наша армия. Чернышев поворотил влево на Дмитров, Киржач, Покров, Коломну, Каширу и Серпухов. Здесь узнал он наконец, что армия в Красной Пахре, куда прибыл он с великим трудом и опасностью. Везде шатались Французские бродяги. Во многих местах не было ни лошадей, ни городничих, ни почтовых чнновников. Проезжая проселочными дорогами, делал он по 100 и по 150 верст на одних лошадях, должен был останавливаться, кормить их, терял таким образом время. Государь, получив между тем известие о падении Москвы, заботился о Чернышеве и послал фельдъегеря осведомиться, не попался ли он в плен. Высочайшее повеление, врученное Чернышевым Князю Кутузову, было следующего содержания: «Из последнего донесения вашего усматриваю, с каким постоянным мужеством войска, вам вверенные, преодолевали быстрое на них нападение 24-го и 26-го сего Августа и сколь значительно должна простираться потеря неприятеля убитыми и ранеными. Основываясь на сем заключении, остаюсь в надежде, что военная прозорливость ваша, преградив успехи неприятеля, удержит и дальнейшее его вторжение. В сие самое время счел Я полезным препроводить к вам некоторые примечания для операционного плана наступательных действий армии Генерала Тормасова, Адмирала Чичагова и корпусов Графа Витгенштейна и Графа Штейнгеля, отделяемого из Риги, где состоящий ныне корпус усилится прибывшими из Финляндии войсками. Если вы, по соображению вашему, найдете исполнение сего плана удобным, на таковой случай, для приведения его в действие, прилагаю вам проекты и самых по сему предписаний. Из сего плана усмотрите вы, что главные действия предполагается произвести армией Адмирала Чичагова; посему следующее ему на сей случай повеление доставляю к вам за Моей подписи, в котором не определено времени его действий, ибо сие подлежит собственному соображению вашему, а для сего в повелении сем и выставлены означающие сие время числа единственно карандашом. К удобнейшему выполнению сего плана, сделаны следующие распоряжения: 1) состоящие ныне войска в Риге усиливаются перевезенным из Финляндии в Ревель корпусом Графа Штейнгеля, который, прибыв в Ревель 26-го числа сего месяца, выступит из оного через Пернов в Ригу; 2) корпус Графа Витгенштейна усиливается отправляющимися 3 и 5 Сентября из Петербурга войсками, в числе 19 000 человек, кои прибудут в Себеж 23-го, а в Великие Луки 24 Сентября. О составе же сих войск и настоящем их числе прилагается у сего особая подробная записка. Наконец прилагаю вам копии с донесений Адмирала Чичагова, таковые же в подлиннике от Генерал-Лейтенанта Эртеля, и ведомости о числе войск, в их команде состоящих. Все сие отправляю Я к вам с Флигель-Адъютантом Моим, Полковником Чернышевым. По известной Мне его скромности, в испытанных уже прежде сего поручениях, прочтен мною ему проект сего плана, дабы он мог, по требованию вашему, дать вам нужные объяснения. Если план сей вами признан будет полезным, то отправьте Чернышева с сими бумагами к Чичагову».

Согласно с повелением Государя, Чернышев прочитал Князю Кутузову привезенные из Петербурга бумаги. Выслушав их, Фельдмаршал сказал, что совершенно разделяет мнение Его Величества, сознается в пользе и выгодах, могущих воспоследовать от операционного плана, но что, к сожалению, за два дня перед тем, 6-го числа, послано им Чичагову повеление, не во всем сходное с предполагаемыми в плане действиями. В этом повелении Фельдмаршал приказывал Чичагову, оставя Тормасова с армией для прикрытия Волыни, следовать с Дунайской армией через Мозырь и Рогачев на Могилев, для сближения с главными нашими силами и угрожения неприятелю в тыл. Чернышев отвечал Князю Кутузову, что по такому предположению нельзя отрезать Князя Шварценберга и Ренье от главной армии Наполеона и Минской губернии, нельзя предупредить их в занятии важных пунктов: Минска, Несвижа, Борисова, и вообще большой Смоленской дороги, главной, единственной черты сообщений неприятеля. «Армия Тормасова, – присовокупил Чернышев, – оставаясь совершенно отдельной, не только не может нанесть решительного удара Князю Шварценбергу и Ренье и принудить их к бездействию, но даже по нынешнему ее расположению не будет в состоянии воспрепятствовать им в движении на Минск и далее, где, соединясь с Макдональдом, Удино и Виктором, могут они сосредоточить значительные силы между Вильной, Минском и Борисовом, для успешного отражения отдельно и без всякой связи действующих наших армий, которым уже не будет возможности ни отрезать, ни совершенно лишить главную неприятельскую армию всех ее сообщений и подкреплений. Дунайская армия принесет гораздо более пользы, если двинется в тыл неприятеля по пунктам, назначенным от Государя, тем более что движение Эртеля для соединения с Чичаговым будет угрожать и удерживать неприятеля, расположенного в Могилеве и окрестностях».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});