Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Естественно, в поле зрения оказался Юрий Лужков. Он неделей раньше провел учредительный съезд своего движения. Провел внушительно, с четким обозначением своей позиции, которая вызвала неадекватную реакцию Кремля. Самое досадное, самое удивительное, что президент, обвиняя кого-либо в преждевременном старте, забывает, что глава его собственной администрации той же самой неделей ранее собирает совещание представителей президента в регионах. На обсуждение присутствующих предлагается два вопроса: подготовка к выборам в Думу в 99-м году и к выборам президента в 2000 году. Из чего следует, что Николай Бордюжа боится опоздать. И правильно боится. Так как понимает, что 19 декабря заканчивается регистрация партий и движений, имеющих право принять участие в выборах. И это самое завершение регистрации и есть негласный старт. До выборов остается год. Глава администрации президента это здраво подтвердил. В данном случае весь мини-монолог президента состоит из двусмысленных фраз, хотя и вполне очевидных. Прочтем их более внимательно: "...с другой стороны, это хорошо, что люди его лучше узнают, они его раскусят".

Вывод первый. Враждебность президента к этому "некто" очевидна. Понятие "раскусят" носит разоблачающий смысл. Наш президент говорит мало и скупо. Это создает некий дефицит смысла. Его пытаются достать, извлечь. Если не получается ни первое, ни второе, его стараются придумать. Радость президента по поводу того, что "люди его узнают... и раскусят", не скрывается. Так как и то, и другое итожится в самом начале словами "...с другой стороны, это хорошо...". Иначе говоря - что хорошо президенту, плохо кандидату. И наоборот, что хорошо и удачно для кандидата, не нравится президенту.

Во всякой главенствующей речи, не лишенной смысла, есть три составляющие: кем она произносится, когда и в какой аудитории? Характер аудитории отвечает на вопрос: какие процессы инициирует всевышняя речь? Аудитория была малочисленной, но значимой. Президент разрешил, дал команду "фас!". Можно кусать, рвать на части этого "некто".

Президент, как ему кажется, начинает главную интригу завершающей стадии своего правления. А если это так, то угадывается иной смысл ротации президентской администрации, как и вовлечения в круг прямого президентского управления еще двух ведомств: налоговой полиции и Министерства юстиции. Вряд ли президент верит, что переподчинение налоговой полиции прольет долларовый дождь в бюджетную корзину. Не потому и не для того столь неожиданная рокировка. Президент верен своей тактике противовесов. Если налоговая служба под премьером, то налоговая полиция под президентом.

Примаков принимает вызов и делает ответный ход - усиливает управленческую масштабность налоговиков. Теперь это не инспекция, а Министерство по налогам и сборам. Но это все частности. Скрытая причина переподчинения никакого отношения к якобы переаттестации этих ведомств в силовые структуры не имеет. Президент не первый раз самочинно нарушает Конституцию. В нашем случае это сделано буквально походя. И не когда-нибудь, а в преддверии выборов. И уже нет сомнения, что оба ведомства - и налоговая полиция, и Министерство юстиции будут использоваться президентом во время предвыборных баталий как некие регуляторы, усиливающие политическое и компрометирующее давление на ту или иную фигуру, участвующую прежде всего в предвыборном президентском марафоне.

Ельцин ревнив. Лужков слишком популярен, считает президент. Лужкова надо осадить. Осадить Зюганова Ельцин не может. Зюганов - непримиримая оппозиция. А Лужков другое дело. Лужков, в понимании нашего президента, человек из его свиты, позволивший себе выскочить вперед. И на шаг, а то и на два опережающий с трудом передвигающегося одряхлевшего царя.

Почему же происходит то, что происходит? Скрытое неприятие окружением президента Юрия Лужкова имеет давнишние корни. Было бы неверным считать, что президент, чувствуя это неприятие, своими поступками и решениями осложнял жизнь мэра столицы. Этого не было. Считалось, что президент единственный среди настоящей власти понимает и отдает себе отчет, что такое Москва в условиях непростого демократического развития страны. Политическое прошлое Ельцина было связано с Москвой. И именно Ельцин, будучи первым секретарем горкома партии, ввел Лужкова в акваторию московской политики.

Лужков, Москва, политическая стабильность в столице, устойчивое экономическое состояние десяти миллионов горожан - все это едва ли не самые весомые гаранты президентского правления в стране. Ельцин никогда не испытывал сверхсимпатии к Лужкову. В этом нет сенсационного открытия. Естественное состояние ревности высшей власти. Ельцин ценил Лужкова, отдавал должное его управленческому таланту и способствовал его управленческой самостоятельности. Положение резко изменилось с началом осени, когда Лужков отказался внять уговорам президента и поддержать повторное выдвижение Виктора Черномырдина на пост премьера. Ельцин этого не забыл.

Разумеется, трения начались намного раньше, с момента появления в ближайшем окружении президентской семьи Бориса Березовского. Но и до этого атмосфера лужковско-ельцинских отношений не была идеальной. Резко и остро интриговал против Лужкова Коржаков, подсаживал под Лужкова своего человека из ФСБ после отстранения Севастьянова. Боролся против Лужкова и Сосковец. По властным коридорам бродил небезосновательный слух, что Сосковец метит на место Лужкова, но есть одна небольшая закавыка - как убрать Лужкова? Уже тогда в спешном и всеобъемлющем масштабе эти порочные в своей основе силы собирали на Лужкова компромат, который должен был оказаться настолько значимым, что можно было бы отстранить мэра до истечения срока его полномочий или, на худой конец, до конца расследования, а после ввести в Москве прямое президентское правление и поручить это дело первому вице-премьеру правительства.

Сейчас все настроены искать ответ на вопрос: какую и когда сделал ошибку Лужков? Разумно ли было столь категорично отказывать в поддержке Черномырдину? Надо ли было отвечать на провокационные вопросы относительно очередной болезни Ельцина? Какая была необходимость столь категорично и регулярно муссировать идею пересмотра итогов приватизации "по Чубайсу"?

Можно пойти еще дальше - заговорить о небезгрешности лужковского окружения. Дескать, если собственный тыл неидеален, тогда зачем? Действительно, зачем? Все шаги Лужкова чрезвычайно свойственны его характеру. И ответ на поставленные вопросы - почему Лужков поступал именно так, а не иначе? - мне представляется вполне очевидным и даже простым.

Чтобы идти дальше, прорвать заслон перманентных кризисов.

Кто-то скажет: это ответ не политика. Он слишком очевиден и незащищен. Возможно. Лужков всегда и везде, во-первых, хозяин (а настоящий мэр иным быть не имеет права), а во-вторых, по вынужденности политик.

И возвращение Виктора Черномырдина, который, по сути, подвел страну к дефолту. И разговоры о тенденциях промышленного роста, которые, по утверждению правительственных чиновников, были настолько малы, что находились в пределах статистической ошибки, на самом деле являлись разновидностью блефа, так как несопоставимы с затратами на латание дыр бюджета, ради чего и брались очередные кредиты МВФ. Не под новые технологии, способные обеспечить будущий рывок, а на зарплату рабочим, в том числе и приватизированных предприятий, которые после приватизации и должны были обеспечить этот самый рывок.

И перманентное нездоровье президента, лишающее страну деятельной президентской власти. Идею импичмента подогревали не ошибки президента, возводимые непримиримой оппозицией в ранг преступлений. Это инерция ненависти коммунистов, попытка взять политический реванш. Однако эта идея прогрессирует, захватывает все новых сторонников, далеких от воззрений КПРФ. И причина импичментомании совсем другая. Президент такой страны, как Россия, должен, обязан много работать, а не свидетельствовать своим очередным появлением в Кремле единственный факт - я выздоровел.

И наконец, приватизация, не давшая ни денег, ни импульсов развития страны.

Все три составляющих - это тормоз, непомерное препятствие в движении вперед. Не говорить об этом, не противодействовать этому и есть ошибка политика, которому общество обязано будет задать вопрос: а где вы были раньше?

Давайте перевернем пирамиду, посмотрим на ситуацию под другим углом. Какую ошибку совершает президент, концентрируя свою, теперь уже плохо скрываемую неприязнь на Лужкове? Что за этим стоит? Обида за критику, которую высказал Лужков на съезде, посчитав ошибочным и катастрофичным для страны курс макроэкономических реформ, под знаком которых прошли последние семь лет? А ведь это был курс президента. Это был его выбор. Отчасти это объясняет слова президента, как и действия, которые непременно последуют за ними. Должно же что-то свидетельствовать, что президент выздоровел. Людей, работающих с Ельциным, как и противостоящих ему, постоянно подстерегают две опасности - переоценить здоровье президента либо переоценить нездоровье и немощь. Это постоянное неугадывание - причина большинства кадровых потрясений.