Бездна голодных глаз - Генри Олди

— Трайгрин доволен тобой, Сарт.

— Я знаю.

— Вот как? Откуда?…

— Я видел Трайгрина на площади. Он был так переполнен своим довольством, что я стал опасаться за его печень.

— Это не самая удачная твоя шутка, Сарт. О Предстоятелях не стоит говорить в подобном тоне, и тем более — о Предстоятеле Зеницы Мрака Трайгрине.

— Хорошо, моя заботливая Лайна. Я не буду больше говорить о нем. Я бы предпочел даже не вспоминать о нем и о сегодняшнем дне. Сегодня я в первый и последний раз работал Мифотворцем во имя алтарей Эрлика. Потому что понял главное.

— Что именно?

— Во имя мифов Эрлика, как, наверное, и во имя Инара-Громовержца, надо убивать. Без смерти эти легенды пресны, как лепешка для бедных в самой дешевой дыре Джухорского базара. Но я не хочу привыкать к острым приправам. Мне отныне безразлична печень всех Предстоятелей, вместе взятых, кроме, разумеется, твоей очаровательной печенки — но моя собственная предпочитает лепешки для бедных.

— Ты храбр. И горд. Как твой беркут. Безрассудно храбр и безоговорочно горд. И так же глуп. Обиделся? Не ври, я же вижу, что обиделся… Причем не сейчас, а раньше, когда я попросила уважительно говорить о Трайгрине, который не столь невинен, как выглядит.

— Послушай, Лайна, если ты…

— Не перебивай. Ты храбр, горд и глуп — но горд и храбр всегда, а глуп лишь изредка. Поэтому я говорю с тобой, как ни одна Предстоящая не говорила со своим Мифотворцем. Более того, сейчас я скажу тебе то, что знают всего четверо живущих в Доме: Трайгрин, Предстоятель Эрлика; Махиша, Предстоятель Инара-Громовержца; Варна — Предстоящая от цветочных храмов Сиаллы-Лучницы; и я, Лайна, Предстоящая Матери-Ночи Ахайри. А пятый — ты, Сарт, чужак, последний из Мифотворцев, потому что… потому.

И тогда я понял, что она уже сказала все, что хотела сказать. Теперь я должен был заставить ее сказать остальное. То, о чем она не хотела говорить.

5

Сначала умерла старуха. Старуха, работавшая на Трайгрина. Она выкурила свою последнюю трубку, и культ Эрлика, Зеницы Мрака, стал задыхаться, лишившись притока новых легенд и, соответственно, новой веры. Его Предстоятель, Трайгрин, давно не ел, и именно этим объяснялся экстаз, виденный мною на площади Хрогди-Йель.

Следующим ослеп Мифотворец, работавший на Махишу, Предстоятеля Инара-Громовержца. Я видел этого гиганта в деле, когда он в припадке священного безумия врезался в строй латников — сверкание начищенных доспехов, молния кривого меча над рогатым шлемом, безукоризненно подобранные кони, несущие звенящую колесницу, и Ужас над его плечом, взвизгивающий при каждом ударе… Несколько однообразный, но неизменно эффективный стиль. Мой Роа терпеть не мог гребенчатого орла по кличке Ужас, обученного визжать на нестерпимо высокой ноте, и всегда порывался ввязаться с ним в драку, так что мне приходилось силой удерживать алийского недомерка от опрометчивых поступков.

Мифотворец Махиши — кажется, его звали Эйнар или что-то в этом роде, связанное с Громовым Инаром — получил булавой по навершию шлема. Ну, не повезло человеку в очередной битве!… Все когда-нибудь случается в первый раз, как любила говаривать Лайна — и она оказалась права. Кони вынесли оглушенного Эйнара, и Махише удалось привести его в чувство, но глаза воина-безумца теперь видели только черную вспышку случайного удара, и в Мифотворцы он уже не годился.

Третьей была девушка от цветочных храмов Сиаллы-Лучницы. Вернее, она была первой, потому что заразилась проказой, а это не сразу проявляется. Я ни разу в жизни не встречался с ней, но культ Сиаллы Страстной, как правило, процветал, а Лайна с некоторых пор закатывала мне сцены, если я подходил к святилищам любви ближе, чем на три полета стрелы. Так что я мог себе представить красоту и неутомимость Мифотворицы хотя бы по тому, что даже Варна — Предстоящая Сиаллы — была прекраснейшей из виденных мною женщин, хотя как раз ей-то особой красоты, в общем, и не требовалось.

…Что-то в этой эпидемии было не то. Не те болезни, не то время, и вообще… Я поежился и передернул лопатками, ощутив призрачный холодок стального лезвия. Или стального взгляда. Чьего?… Ответа не было. Да я и не ждал ответа.

— Чего ты хочешь от меня, Лайна? — тихо спросил я. — Я не смогу один работать на вас всех. А на Махишу и Трайгрина я вдобавок и не хочу работать.

— Варне плохо, Сарт… Очень плохо. Культы Эрлика и Инара устойчивы, веры в душах людей и без новых мифов хватит на первое время, а вот с Сиаллой-Лучницей дело обстоит гораздо хуже. Ее храмы уже сейчас начинают превращаться в бордели. И Варна-Предстоящая страдает не просто от голода. Это выглядит так, словно новорожденного младенца накормили бараньей похлебкой с бобами и перечным порошком.

Я молчал. Я слушал. Иногда раньше я задавал себе вопрос — что происходит с Предстоятелями, когда угасает вера в их бога? Куда ушли Стоявшие перед остывшими алтарями?… И почему их алтари остыли? А золы становилось все больше…

— Ты поедешь в Фольнарк, в местный храм Сиаллы. Мне больно отдавать тебя, Сарт, даже на время, но больше некому подготовить для Варны нового Мифотворца. Причем не одного, а сразу двоих… впрочем, подробности тебе сообщат на месте. Мы пока продержимся, только — прошу тебя, гордый и дерзкий чужак — поторопись!…

Я подошел к ней вплотную и постарался не отпустить этот влажный, ночной, измученный взгляд.

И не отпустил.

— Это ты придумала — я имею в виду поездку и обучение?…

— Да.

— А остальные Предстоятели согласились? Чтобы именно я ехал, учил и прочее?…

— Да.

— Все? Не лги мне, Лайна…

— Не все. Ты же знаешь характер Махиши… Он считает, что тебя надо убить и переждать смутное время на голодном пайке.

— За что же он так ненавидит меня?

— Это не ненависть, Сарт. Это страх. Деятельный, агрессивный страх… Он считает, что ты неспроста выбрал в Доме именно ту комнату, в которой живешь. И неспроста до сих пор жив…

Я оглядел свою комнату, словно видел ее в первый раз. Девять шагов вдоль, семь — поперек. Окон нет. Стол с инкрустациями горных пород дерева. Кровать. Три табурета. Тумбочка, стенной шкаф и престарелый тюльпан в вазе…

И последние слова Лайны. Махиша боится… похожий на буйвола Махиша, Предстоятель яростного Инара — Владыки Молний…

— Это безумие, — недоуменно прошептал я. — Комната, как комната. Ничего особенного…

— Она не меняется, Сарт. Все в Доме-на-Перекрестке меняется, а она — нет. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Я еще раз оглядел комнату.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});