Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie"

– Думаю, я вырубился раньше, – улыбнулся слизеринец. – Эти поездки так утомляют. Но у меня кое-что есть, – хитро подмигнул он Гермионе.

– Ох, мистер Нотт, вы меня балуете, – улыбнулась девушка. Ее взгляд с игривого резко стал серьезным, когда слизеринец, оглянувшись по сторонам, достал из сумки книгу.

Она восхищенно рассматривала фолиант, чувствуя, как вибрируют кончики пальцев от обилия магии, что скрывали в себе ее желтые страницы.

– Это невероятно, – воскликнула Гермиона. – Как ты ее достал?

– Ты мне не поверишь, – не соврал ведь. С другой стороны, он сам до сих пор не верит.

– Можно я оставлю ее себе, пока не изучу?

– Конечно!

– Спасибо, Тео, – ее улыбка наконец-то стала искренней. Открылось второе дыхание – она наконец-то сможет помочь другу.

Что-то происходило. Что-то настолько масштабное, что отголоски витали в воздухе, но не каждый мог это заметить. Только избранные студенты чувствовали холодок, что заставлял оглядываться в коридорах.

Теодор Нотт задыхался. Он врал так много и часто, что тонул в собственной игре. Он думал, что будет легче и что он справится. Но реальность холодной ладонью сжимала легкие показывая цену каждого вдоха. Парень даже обратился к Мадам Пофри в Больничное крыло, и заботливая женщина, сделав небольшую диагностику, выявила у слизеринца тревожное расстройство. Причитая, что он еще совсем ребенок, дала ему два пузырька – снотворное и антидепрессантное зелье, взяв с юноши обещание, что он не станет увлекаться. И он пообещал.

Конечно, наврал. Вместо одного глотка снотворного он делал три, но все равно не мог уснуть. Вместо того, чтобы пить антидепрессанты один раз в сутки, он глотал их каждые три часа.

Блейз Забини все это видел, но молчал.

Гарри Поттер не оставлял попыток узнать, что же делает Малфой за закрытыми дверями Выручай-комнаты. Каждый вечер на протяжении уже двух недель он бродил по коридорам Хогвартса под мантией-невидимкой. Это был его второй промах. Сначала он не справился с заданием от профессора Дамблдора. Гарри был наивен и думал, что у него с профессором Зельеварения хорошие отношения, и тот выложит настоящие воспоминания. Но не тут-то было. Привязанность к молодому Волан-де-Морту была сильнее, и теперь Гораций Слизнорт бегал от Гарри, как от огня. А теперь еще и неудача с Малфоем. Все это выбивало парня из седла, хоть он и крепился для друзей.

Однажды он стал свидетелем крайне интересного разговора между деканом Слизерина и директором школы.

– Вы ведь специально выращивали их врагами, Альбус, – в словах Снегга скользит горечь.

– Я должен был.

– С самого первого курса они ненавидят друг друга, – не унимался Снегг.

– Это был мой план, Северус.

– Они ведь убьют друг друга, Альбус.

– Мы действительно настроили ребят друг против друга. Но так мы воспитали лидеров. Мы закалили их. Мы выковали сталь, Северус.

– Гарри Поттер никогда вас не простит, – грустно подытожил Снегг.

– Как и Драко Малфой, – в тон ответил ему директор.

– Что же мы делаем? – риторический вопрос повис в воздухе.

– То же, что и всегда, Северус, спасаем мир.

Профессора ушли, а Гарри так и остался глядеть им вслед под мантией-невидимкой. В нем был такой коктейль чувств, что Гарри чувствовал, что взорвется. Его вырвало в первом же попавшемся туалете. Он никогда не думал, что согласится с Малфоем, но, определенно, директор Хогвартса еще тот чудак.

Розовые очки спали. Но Гарри никогда не расскажет об этом друзьям. Лишь иногда, лежа в кровати, он будет о том, что было бы, пожми он руку Драко на первом курсе.

Невилл Лонгботтом во время дежурства стал свидетелем странной сцены. Он чудом успел скрыться в нише стены, где ему было все слышно.

– Мистер Малфой! – профессор Снегг нервничал и говорил на повышенных тонах.

– К чему такая официальность, сэр?

– Драко, – профессор берет блондина за грудки и зажимает у стены. – Как давно это происходит?

– Не понимаю, о чем вы говорите, профессор.

– Понимаешь, – утверждает Снегг. – Это уже третий твой обморок, который я лично вижу. И я могу только гадать, сколько их вообще у тебя было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Это нервы, сэр, – отрицает Драко.

– Нервы, Драко? – скептически хмурится профессор. – Не замечал, чтобы ты был столь впечатлительным.

– Все правда в порядке, профессор Снегг.

– Драко…

– Я хорошо себя чувствую, – настаивает парень.

– Драко, у тебя кровь из носа. Снова. – Северус ждет, пока парень приведет себя в порядок. – Сколько? Просто ответь, как давно?

– Семь месяцев, – тихо-тихо ответил Драко.

– Кого ты держишь под Империусом столько времени? – воскликнул Снегг. Кажется, на этом моменте Невилл захлебнулся слюной или дыхание попало не в то горло, потому что профессор что-то услышал и стал оглядываться по сторонам. – Пойдем, продолжим в моем кабинете, – они ушли, оставив Невилла с широко раскрытым ртом стоять в нише.

Первым делом он хотел бежать к профессору Дамблдору или к профессору Макгонагалл, а потом и вовсе решил пойти к Гарри Поттеру, ведь Гарри Поттер каждый год что-то делал. Когда решение рассказать Гарри было уже принято и слова вертелись на языке, Невилл остановился. Он был уже не тем мальчишкой, над которым все смеялись, а Драко Малфой оказался не тем сукиным сыном, каким его представляли остальные. Он не мог пойти и сдать его. Невилл знал, что каждый вечер Драко курит в ванной старост, поэтому в один из вечеров пришел туда заранее.

– Я польщен, – вместо приветствия кинул Драко гриффиндорцу, – но все же привык принимать ванну в одиночестве.

– Ты тут куришь.

– Одно не мешает другому. Так что тебе от меня нужно? – голос Малфоя холоден, а глаза полны злобы.

Лонгботтом смотрит на слизеринца, замечая, что кожа его бледнее, чем обычно. Сам Малфой выглядит уставшим. Невилл не понимает, зачем он пришел. Какая ему вообще разница, зачем Малфой делает то или другое? Он просто должен сдать слизеринца с потрохами кому угодно, но… Но не мог.

Они не были друзьями, скорее приятелями. Пару раз они распили бутылку на двоих, пару раз они поделили Дафну. Как-то Невилл помог слизеринцу на Травологии, а Драко помог ему на Зельеварении, исправив эликсир, что грозился взорваться в котле. Они еще несколько раз контактировали более тесно, а однажды Драко поздоровался с ним прямо в Большом зале, чем вызвал зависть у половины мальчиков школы.

– Так чего ты хочешь, Невилл? – Драко не стал ждать и достал портсигар. Парень закурил, выпуская густые клубочки сизого дыма.

– Правду.

– Какое совпадение, я тоже, – очередная порция дыма покидает его легкие. – Начинай.

– Я знаю про Империус, – сразу начал Невилл.

– Откуда? – Малфой спокоен, даже не удивлен.

– Случайно услышал, когда обходил замок.

– А, понятно, – только и сказал Драко.

– Почему, Драко?

Но Драко молчал, лишь мял сигарету в длинных пальцах. А Невилл почувствовал неловкость, поэтому достал из кармана мантии конфетный фантик.

– Что это? – Малфой с интересом смотрел на блестящую обертку.

Сначала Невилл хотел что-то придумать, чтобы выглядеть солиднее, но властное, малфоевское “Правда” все еще раздавалась в голове.

– Это фантик из-под конфеты, – честно ответил Лонгботтом. – Глупо, да?

– Ты достал это из нагрудного кармана, Невилл, так что не думаю, что ты так бы берег пустышку. Повторю вопрос – что это?

– Это мне дала мама. Ты, наверное, знаешь, что Лестрейндж с соратниками Того-Кого-Нельзя-Называть пытали моих родителей. И я с бабушкой навещаю их в Мунго. Они не помнят меня, но каждый раз мама дает мне фантик. Это единственное, что у меня есть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Семья, Невилл, – горько подхватывает блондин, – это единственное, что у нас есть. Они единственные, кто примет нас любыми. – Малфой замолчал. Невилл ждал откровенности за свою правду, и Драко решился. – Мой отец – правая рука Темного Лорда. И я был удостоен чести выполнить для него одну вещь.