Творения. Том 1 - Ефрем Сирин

Чего только не изобретал лукавый Велиар, чтобы отлучить Василия от горнего Царства! Раздражал царей, князей и народы, — и Василий стал опорой для верных; приводил в ярость все свои бури, — и ничто нимало не смущало воспламененного мудреца; воздвигал волнение через своих служителей, еретиков, — и тем более обнаруживалось искусство кормчего; устремлял волнующиеся валы на Церковь, — и не возмог потопить корабль Василиевой веры; вел с ним брань еретическими толками, — и тотчас встречаем был богословскими догматами; вооружил на него Ария, как Голиафа, — и был поражен из его пращи тремя камнями веры; ударял в столп его ветрами зловерия, потому что слова нечестивых были ветрами, но не поколебали его, потому что ограждался тремя неодолимыми стенами Пречистой Троицы; пускал в него стрелы многобожия, — и они тотчас были отражены Единоначалием. Наступали стаи лающих псов, — и он налагал на них раны жезлом креста; волки снова одевались в овечью кожу, — и он немедленно обличал их лицемерие; спешила смутить его неправда, — и тотчас побеждалась его правдой. Неверные соревновались друг с другом в подражании его вере и учению, — и тотчас возвещались их зловерие и нечестивый образ мыслей; старались внушать, что имеют его дерзновение, — и тотчас обнаруживалось их неразумие.

Поскольку же и противники умели уважать и чтить добродетель и мужество, то, когда сын мучителя находился в жестокой болезни, просили Василия помолиться о нем. А когда Василий предложил условие: «Отдай его мне, чтобы привести мне его к безукоризненной вере и освободить от всякого злочестия Ариевых учений», — и царь согласился на это, тогда тотчас соделался он ходатаем за царя земного перед Царем Небесным, вознес к Нему обещание мужа и принял здравие отрока. Но змии, как скоро увидели отрока спасенным, снова растлили волю легкомысленного царя и, взяв сына его, крестили водой, но не Духом, учили отметать Сына Божия, овладев им внутренно и облекая наружно; и наружно облекается он во Христа, а внутренно рассекает Его. Поэтому в непродолжительном времени поял (взял) Он дух у несчастного, провозвещая (предсказав) неблагодарность их сердца.

Все это не ниже чудес Илии, не меньше знамений Елиссея. Как Илия и Елиссей возвращали к жизни умерших, так и верный Василий молитвой исхитил у смерти близкого к смерти. И опять, как Петр умертвил Ананию и Сапфиру, утаивших серебро, так и Василий, занимая место Петра и вместе с тем участвуя в Петровом дерзновении, обличил Валента, укравшего свое обещание, и сына его предал смерти. С этого времени эти бедные и сам неверный царь пали духом и были в великом замешательстве.

И кто должным образом опишет те дожди чудес, какие блаженный и верный Василий показал на самом деле? Итак, поскольку нет у нас и возможности пересказать такое множество заслуг Василия, то, не говоря обо всех, покажем, как и неодушевленные вещи ратоборствовали за этого мужа.

Поскольку порождения ехиднины (Мф. 3:7), как стрелами непрестанно поражаемые его словами и чудесами, употребляли все способы, чтобы истребить праведника, то приступили они с просьбой похитить его и послать в заточение. «Тяжек есть нам и к видению (Прем. 2:15), — говорили они, — потому что сильно противостоит нам словом. Поэтому, царь, пока он здесь, невозможно иметь успеха вере нашей». И царь, увлеченный их словами, вознамерился послать его в заточение. Но трость (нечто вроде пера), не перенеся того, чтобы служить беззаконному намерению, тотчас сокрушилась, вразумляя безумца, что великую дерзость намеревается он учинить против раба Христова, который проповедует Единое Божество — Отца и Сына и Святаго Духа, и который как бешеных псов премудро обличил не так умствующих или утверждающих. Когда же сын заблуждения, бесчувственнейший и самой неодушевленной трости, не понял этого и взял другую трость, чтобы подписать и закончить лукавое свое намерение, тогда увидел, что и эта трость не выносит участия в злом деле, какое поспешал он совершить. Для чего поспешаешь, царь, послать в чужую страну того, в ком обитает Наполняющий все? Для чего приемлешь истребить ничем неодолимого? Для чего изгоняешь из города гражданина небесного? Если возьмешь и третью трость, то увидишь, что и она сокрушится, не перенесет, не будет тебе содействовать. Так это и было. Тогда явственно провозвещена была всем победа, и победным памятником непреоборимого послужили три трости, ставшие защитниками проповедника Единосущной Троицы. Рука спешила произнести приговор, — и трости отказались от этой несправедливости. Рука торопилась подать лукавое мнение, — и трости удержали её от суетного усердия. И как жезл Моисеев посрамил всех обаятелей (заклинателей) и прочих волхвов египетских, так и трости тотчас обратили в ничто умысел нечестивцев и сынов тьмы.

Как ублажим тебя, отче Василие! Ты остнами бодешь (жалами колешь) и гонишь заблуждение, разумно отправляешься вместе с пчелами, превитаешь (странствуешь) на лугу Богодухновенных Писаний и там собираешь для нас цветы пророческие, росу апостольскую, жизнь Евангельскую; ты всегда восседаешь в ульях добродетелей и делаешь нам из них Божественную награду; ты премудро о Духе Святом выделываешь мед божественной и безукоризненной веры; ты научаешь нас пренебрегать лукавыми осами, и возводишь веру до самого неба; ты вопиял, как Давид: Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим (Пс. 118:103).

О верный Василий, угодивший, как Авель, спасенный, как Ной, наименованный другом Божиим, как Авраам, принесенный в жертву Богу, как Исаак, мужественно претерпевший искушение, как Иаков, величественно прославленный, как Иосиф, потопивший нового фараона и море страстей рассекший жезлом креста! Как Моисей, посвященный в архиерея Господня, как Аарон, обративший в бегство врагов, как Иисус Навин, возревновавший и сподобившийся благодати, как Финеес, очищенный мысленным огнем, как Исаия! Ты созерцал Седящего на Херувимах, как Иезекииль, ты заградил уста львам, как Даниил; ты прекрасно потоптал пламень сопротивных, как три отрока, ты проповедовал, как Петр, учил, как Павел, исповедал пострадавшего Бога, как Фома, богословствовал, как Матфей, и Марк, и Лука, и Иоанн, научал беззаконных, обращал нечестивых, благоугождал Богу, как апостолы. Помолись обо мне, крайне жалком, и оживи своими молитвами, отче, ты, мужественный, — меня, расслабленного, ты, ревностный, — меня, ленивого, ты, усердный, — меня, беспечного, ты, мудрый, — меня, неразумного, ты, собравший себе сокровище добродетелей, — меня, не имеющего ни одной заслуги. Ибо тебя возвеличил Отец щедрот, тебя ублажил Сын Божий, тебя обновил в святой храм Дух Святый. Ему подобает слава, держава, велелепие во все веки!

О жене грешнице, помазавшей Господа миром

Много преподобных и достойных Бога, которые благочестиво воспевают Пречистого Владыку; но, по благодати веры, и я, недостойный, сподобился с ними славословить Его, потому что благодать никогда не отвергает ни одного человека, желающего спастись. Как родник, непрестанно источающий чистые струи и обильные потоки, никогда не воспрещает желающему наслаждаться даром чистых, обильных вод, так и Божественная благодать отверста всем, чтобы каждый наслаждался, сколько хочет. Ибо когда Спаситель в Евангелиях Божественным гласом Своим всех призывает, нимало не различая убогого и богатого, и говорит: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет (Ин. 7:37). Поэтому-то и я, хотя и недостоин, соделался причастником благодати Его, возжелал смело, со слезами, воспевать Его, чтобы получить отпущение грехов, как и та жена грешница, которая в душевной горячности смело вошла в оный вожделенный дом, где возлежал Разрешитель долгов.

Вижу это и восприемлю ещё большее дерзновение стать крайне неотступным в прошении, ибо усматриваю избыток душевной горячности, эту самую сильную и прекрасную неотступность. Придите, христолюбивые, совершенные слушатели, и насладитесь прекрасным повествованием об этой великой и дивной жене, ежечасно призывающей нас на необычайное зрелище. Зрелищем же называю то позорище, какое жена эта составляла для Ангелов и человеков.

Как открыто вошла она, вовсе незванная? Как приблизилась к Нему возлежащему, объявила все тайны сердечные, пересказав все это без звука и голоса? Видишь ли необыкновенную приверженность души, как утвердилась она в своей неотступности? Не убоялась мужественная жена ни ропота домашних, ни жестокого выговора от предстоящих; она рассуждала про себя: «Если сделаю, чтобы на лице моем, как бы на железном и медном, вовсе не было видно стыда, то не смогу спастись от гнусного прилива распутств моих. Пренебрегу же унижением перед людьми, ни во что вменяя их оскорбления! Кратко это время прекрасной неотступности в сравнении с прежним временем моего бесстыдства. Тогда, бесстыдно стоя на распутиях, всех приглашала я на срамное дело, ко всякому выходя навстречу в неблагопристойных нарядах, счетом заплетши (соединив в косички) волос с волосом, с сияющей улыбкой на ланитах, придав себе обольстительный вид, чтобы привлечь к себе всякого благообразного и красивого юношу; тогда совершенно была я диавольской сетью, уловляя души в вечное осуждение. Поэтому теперь должна приложить труд, скорей уврачеваться и вместо тех худых дел сделать доброе. Пойду, припаду к великому Врачу, Который всех приемлет и никого не презирает. Скажу Ему все, что делала телом своим на обольщение юных. Прекрасные свои волосы, сиявшие прежде на услаждение и соблазн многих, употреблю вместо полотенца, или утиральника, и вежды свои вместе с зеницами глаз, которыми подавала я срамные знаки, обращу в источники слез. И трезвенно буду следовать по стопам Святого Врача, чтобы припасть к Нему».