Время для жизни - taramans

попыталась вырвать ладошки из его рук и вскочить. Но он не дал. Встал, притянул ее к себе и обнял. Мельком заметил, что на глазах у той набухли слезы.

«Вот же баран… бесчувственный!».

Она попыталась вяло вырваться, но он опять удержал ее. Только прижал к себе сильнее. Гладил по волосам, шептал какую-то успокоительную чушь ей на ушко. А потом… губами и поцелуями стер слезы с ее щек.

- Ну что ты… ну что ты, родная моя… Ну перестань! Дурак я, как есть дурак… Глупый…

Лида стояла, уткнувшись ему в грудь, чуть слышно всхлипывала и вздрагивала плечами.

«Хуже нет… вот так успокаивать женщину! Расцарапал ей… болячку… грязными когтями!».

Постепенно женщина успокоилась.

- Ну все… пусти…все… все, я спокойна! Пусти… а то… еще Илья… или Тоня зайдут, а мы тут…

Он обхватил ее лицо руками, нежно, почти невесомо. Поднял его вверх, к своему лицу.

- Дай я посмотрю, как ты успокоилась… Ну что ты… ну? Хорошая моя? Зачем плакать? Все будет хорошо!

А потом… чуть наклонился и нежно поцеловал ее в губы. А она не отстранилась. Правда и не поддержала – тоже.

- Ну все… давай ты сейчас умоешься. И мы чаю попьем, хорошо? Может – с коньячком?

Она криво улыбнулась еще дрожащими губами:

- Ага… с коньячком! Вон как Лиза… в прошлый раз! Нет уж! Тебе меня подпоить не удастся!

- Ну что ты! У меня и в мыслях не было! Да и в прошлый раз… я и сам не ожидал, что так получится. Просто Вы держите, держите в себе всё… нервы постоянно напряжены, а потом – раз! И срыв! Надо же… как-то уметь расслабляться, скидывать с себя все эти беды и тревоги. Отдыхать душой и…, - Иван поперхнулся, проглотив окончание фразы.

Она засмеялась:

- Хотел сказать – и телом? Да? И ты тут как тут? Помощник – телом отдохнуть…

Он опять поцеловал ее.

- А вот зря ты смеешься! Зря! Уже и врачами доказано, что женщине нужно… отдыхать… и телом тоже! Знаешь, что такое оргазм? При этом в голове у женщины формируются гормоны счастья. И даже как обезболивающее действует! И почаще, почаще!

Она, смеясь, оттолкнула его:

- Да-да… и тут ты, как тот доктор! И излечит, исцелит добрый доктор Айболит! Целитель нашелся!

«Да… Лысый из Браззерс!».

- Лидочка, душа моя! Но разве я не прав? Ну подумай сама…, - он попытался снова ее обнять.

- Ваня… отпусти! Войдет кто-нибудь! Неловко же получится!

Он все же обнял ее, поглаживая по спине. Потом подумал… и рискнул опустить руки пониже.

- Ага… а я думаю – когда же он начнет? – она засмеялась, уткнувшись ему в грудь.

Он продолжал ее поглаживать по попе, чуть сжимая ладони.

- Ну все… все. Прекращай! Мы же поговорить хотели. Забыл?

- Тебе не нравится?

Она помолчала:

- Нравится… Но это ничего не значит!

«Если женщина говорит, что это «ничего не значит», тут несколько вариантов – что это все же «что-то значит», что это действительно – «ничего не значит», или же – значит, но вовсе не то, что ты подумал!».

Он поцеловал Лиду и почувствовал, что пусть и очень слабый, почти неслышимый, но все же отклик в ее губах был.

Тяжело вздохнул, и отпустил.

- Ты чего так вздыхаешь? Расстроен? Надеялся на что-то большее? – она смотрела уже весело, - тут две интересных женщины к нему чуть в постель не упали, а он грустно вздыхает!

- Ну… не упали же!

- Ваня! Я вот хотела спросить – ты с чего такой… Не знаю даже как сказать…

- Озабоченный? – хмыкнул Косов.

Она засмеялась:

- Ну да!

- Лидочка! Я молодой парень, мне положено хотеть женщин – так природой заложено! А тут Вы… красавицы, умницы! И что? Или было бы лучше, если бы чурбан-чурбаком бы сидел?

Опять легкая тень промелькнула на ее лице.

«Похоже, чурбан – ее муж!».

Но она встряхнулась, как та собака, и посмотрела на него:

- Так… Все-таки… Лиза, она уже три года одна. И никого к себе не подпускает!

- А… были варианты?

Лида усмехнулась:

- Варианты, как ты говоришь, были. Подкатывали, если можно так выразится, к ней тут… некоторые. Только вот она – все с улыбкой, да смехом… и ни-ни! А сейчас… я даже не могу понять, что произошло. Ну да… симпатичный мальчишка! Смазливый даже… Ну… умный, не отнять. Стихи вон пишет! Но все равно – мальчишка! И вдруг… Слушай! Вот я и в школе, и так… по жизни, видела массу парней твоего возраста. Но… ты ведешь себя… странно! Откуда такая напористость, такой… опыт в общении с женщинами? Как будто мужчина опытный, и бабник отъявленный?

- Это… плохо?

- Ну а что же здесь хорошего? – удивилась она.

Он задумался.

«Штирлиц был близок к провалу!».

- Видишь ли, красавица…

- Вот! Вот – опять! – она обличающе ткнула в его сторону пальцем, - никогда, никогда восемнадцатилетний парень не стал бы обращаться так к женщине, которая старше него!

Он поднял руки:

- Все! Сдаюсь, сдаюсь! Признаюсь – во мне сидит демон похоти, силами зла завладевший телом юноши! – Иван помолчал, - так лучше?

Она, чуть прищурившись, наклонив голову набок, разглядывала его:

- Знаешь, если так было бы можно – это все бы объясняло! Инкуб? Или какой-нибудь… сатир?

«Ну да. Дама же начитана… сверх меры!».

- Страшно тебе, женщина, сосуд греха?! Как не упорствуете Вы с Лизой, а соблазню Вас обеих! Вы будете принадлежать мне! И только мне! Вы будете выполнять все мои прихоти! Трепещи – ибо прихоти сии будут безгранично греховны! Я ввергну Вас в пучину похоти и сладострастия! Вы забудете самоё «Я»! Вы забудете стыд, а Ваша скромность сгорит как мотылек на огне свечи! – басом пророкотал Косов, на последних словах раскинув руки в стороны и вверх.

Она хмыкнула:

- Надо было стоя это произносить – было бы достовернее!

- Ну вот… хреновый с меня актер, да?

- Да нет… вполне нормально получилось. Так все-таки ты… за кем ухлестываешь? За мной? Или за… Лизой?

«Как там в «Винни Пухе»:

- Вам хлеб чем намазать – медом, или сгущенным молоком?

- И того, и другого… и можно без хлеба!».

- Вот почему в жизни чаще всего вопрос стоит – или-или? Почему нельзя – и то, и