Городская фэнтези 2010 - Антон Орлов

Домой возвращались затемно; Коська наспех, не жуя, глотал макароны по-флотски, запивал жидким чаем и, покидав учебники с тетрадками в школьную сумку, ложился спать. Утром, просыпаясь под громкое стрекотанье будильника, он чистил зубы, порой делал зарядку, пил чай с наскоро приготовленным бутербродом. Одевался, повязывал красный пионерский галстук и спешил на занятия.

Детство это тоже оказывалось неверным. Ошибочным.

«Правильное» вспоминаться не хотело: упиралось, рвалось с крючка сомом-подкоряжником. Тяжелое, неподъемное. Отвратительное.

Ряска пруда забвения колыхалась тягучим склизким ковром, наружу прорывались тошнотворные, воняющие сероводородом пузыри. Лопались гадкими ошметками. В пузырях сидело прошлое…

Маленькие базарчики, где продавали всякую дрянь. Тусклые витрины продуктовых магазинов с длинными рядами полок. Толпы равнодушных усталых прохожих, снующих по бульварам: мужчины, женщины, старики, дети. Безликая масса. И среди них они — отбросы большого города. Волчата, брошенные на произвол судьбой и родителями. Современные Гавроши, озлобленные, жестокие, беспощадные.

Коська промышлял на базарчиках вместе со стайками дворовой гопоты. Тырили с лотков разную мелочовку или еду, подрезали кошельки у зазевавшихся покупателей. Полосовали бритвами сумки. На большие рынки не совались: там мазу держали черные, связываться с ними — себе дороже. Впрочем, если замечали «абреков» на своей территории, то организовывали «дружескую встречу» — налетали толпой по десять-пятнадцать человек. Пинали от души, иногда насмерть, в ход шли заточки, ножит ржавая арматура, палки и кирпичи. Жаль, V кавказцы редко разгуливали поодиночке.

По ночам «бомбили» магазины: брали водку, сигареты, деликатесы и конфеты. Зависали обычно на «точке» — в подвале соседнего дома, слушали магнитофон, в основном «Алису» и «Коррозию металла», терзали до хрипоты расстроенную гитару. Травили байки о разудалых похождениях «правильных пацанов» и обсирали козлов в синей форме, пили краденую водку, курили до посинения дешевые «Опал» и «Приму», заедая липкими ирисками. Потом стреляли из пневматической винтовки, которую Сашка стянул у отчима, в голубей и воробьев. Жирные толстозадые сизари лишь курлыкали и улетали, если только пулька не попадала в голову, тогда голуби умирали. С воробьями получалось интереснее: они смешно дергались, кропили шероховатый, заплатанный по весне дорожниками асфальт капельками крови, а затем подыхали — кто сразу, кто чуть погодя.

Еще казнили кошек — отлавливали блохастых тварей на окрестных помойках и тоже расстреливали или забрасывали камнями. Или живьем бросали в костер, связав лапы алюминиевой проволокой. Кошаки забавно выли, пучили зенки и пытались выползти из огня — их запихивали назад, но подчас отпускали, плеснув на шерсть бензин из бутылки. Горящий факел отчаянно мяукал, метался в тесном пространстве меж гаражей-«ракушек», вызывая дружный хохот компании. Но кошки очень быстро приелись, да и сопротивлялись они слабо, поэтому Коська с товарищами принялся сжигать собак. Большие, здоровые псины мучились долго, доставляя пацанам море удовольствия.

Да, это детство было правильным, верным, но слишком ублюдочным.

Коська осознавал сей факт с трудом, заново. Удивлялся, недоумевал, морщился. Словно больной лунатизмом, которого ткнули носом в его неблаговидные ночные проделки.

И тут же вспоминал следующее. Будущее, предыдущее, настоящее, прошлое, незнакомое, красивое, злое, фальшивое…

Детства мелькали, точно коняшки на карусели в парке аттракционов. Дни сливались чередой фотовспышек — солнечные, хмурые, летние, дождливые, зимние, с облаками и рассветами-закатами. Путались.

Щелк — невидимый переключатель менял позицию. Щелк. Щелк!

Все это могло быть.

Все это было.

Уже. С ним. Когда-то.

Или не с ним. Не было. Никогда.

Не важно.

Тогда это будет. Непременно. С ним. Или не с ним. Но будет.

Вчера, завтра, сегодня.

Или не будет.

Ни в прошлом, ни в грядущем, ни в настоящем.

Потому что теперь вокруг только…

Мысли сбивались, реальность сбивалась. Плыла. Путалась.

Кружилась в безумном вальсе, отбивала чечетку, водила хоровод. Двоилась. Мерцала бледным огоньком в пустыне тьмы и непонимания. Обретала на миг кристально ясные очертания и вновь сбивалась. Как волна на дряхлом, отслужившем свое приемнике-ветеране, многажды разобранном, чиненом-перечиненном, но — вот странный факт! — до сих пор работающем.

Если сравнивать Бытие со стареньким радиоприемником, то главной деталью, несомненно, следует считать рукоятку для переключения диапазонов — черную, круглую и выщербленную по краю. Невидимый и неведомый Слушатель волен крутить ее как вздумается.

Меняя жизнь.

Меняя судьбу.

Меняя… все.

Щелк, щелк, щелк — позиций более чем достаточно.

Коська вспоминал юность.

Взвинченные до безумия цены, небывалый разгул преступности и суматошную неопределенность начала девяностых. Повыраставшие, как грибы из-под земли, ларьки, в которых торговали паленой водкой, поддельными ликерами и заграничными сигаретами. Ну и жвачкой, конечно же. Жвачку покупали в основном ради вкладышей. Изображенные на них машины пленяли умы и сердца подрастающего поколения. Вкладыши бережно собирались в пухлые альбомчики, для чего из тех вытряхивались марки, купленные в более нежном возрасте. Коллекционирование марок казалось занятием старомодным и глупым, в то время как различные наклейки, татушки и прочий ширпотреб стремительно набирал популярность. В ту пору они высоко котировались среди школьников, став почти что вторыми деньгами.

На дискотеках крутили музыку в стиле техно, в моду входили короткие стрижки, джинсовые и спортивные костюмы. Всякие хипповатые личности с длинными волосами, цепочками, фенечками, слушающие рок и другую сомнительную лабуду зло высмеивались, а то и вовсе получали по шее. «В целях профилактики и чтоб задумались, сволочи, о своей уродской жизни». В-городе хозяйничало несколько ОПГ, ведя меж собой непрерывную войну за территории. То и дело постреливали, что-то взрывали, крушили торговые точки неприятелей. В борьбу оказались втянуты и совсем молоденькие пацаны, бегающие под лидерами местных контор; чаще всего именно их посылали наводить порядок в соседние микрорайоны. Арматурные пруты, самодельные кастеты, биты, велосипедные цепи — вооружение бойцов не отличалось разнообразием. Тактика, впрочем, тоже. Дрались с чужими толпой, стенка на стенку, иной раз устраивали засады. Ну и прохожим перепадало — будь здоров: разве станут пьяные обкуренные подростки разбираться, мимо ты шел или где?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});