Рейтинговые книги
Читем онлайн Далекие Шатры - Мэри Кайе

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 151 152 153 154 155 156 157 158 159 ... 299

Квентин Бэтти принимал участие в знаменитом походе к Делийской гряде, когда разведчики в самую жару покрыли почти шестьсот миль за двадцать два дня, по дороге взяв приступом занятую повстанцами деревню, и вступили в бой через полчаса после прибытия к гряде, даром что совершили с рассвета тридцатимильный переход. То сражение стало первым и последним в жизни Квентина. Он получил смертельное ранение («Доблестный Бэтти всегда в первых рядах», – написал капитан Дейли в своем дневнике тем вечером) и скончался через несколько часов, с последним вздохом пробормотав слова знаменитого римлянина: «Dulce et decorum est, pro patria mori»[37].

Уолли, сам патриот и романтик, был глубоко тронут этой историей и полностью одобрил чувства умирающего офицера. Он тоже считал, что погибнуть за родину – великая честь, и в его глазах братья Квентина, Уиграм и Фред, ныне оба служившие в Корпусе разведчиков, не только были, как он выражался, чертовски славными малыми, но и источали золотое сияние отраженной славы.

Уиграм, со своей стороны, проникся симпатией к молодому Уолтеру Гамильтону с первой минуты знакомства, состоявшегося более полутора лет назад, и уже одно это делало честь характеру и личности Уолли, если принять во внимание, что познакомил их Аш, которого Уиграм считал своенравным сверх всякой меры, в то время как молодой Гамильтон явно видел в нем героя, а вовсе не исключительно трудного и непокорного младшего офицера, который, по мнению старших по званию (а Бэтти принадлежал к их числу), лишь чудом избежал увольнения со службы.

При данных обстоятельствах Уиграма можно было бы простить, если бы он решил поменьше общаться с протеже Панди Мартина. Но очень скоро Бэтти понял, что в отношении молодого человека к Аштону нет ничего рабского и что его восхищение другом не означает готовности слепо подражать ему во всем и повторять его подвиги. Может, Уолтер и витал в облаках, но при этом твердо стоял обеими ногами на земле и имел голову на плечах. «Славный мальчик, – думал Уиграм. – Из него получится отличный офицер-пограничник, за которым солдаты пойдут в огонь и воду. Он всегда будет впереди… как Квентин». Уиграм старался по возможности чаще видеться с прапорщиком Гамильтоном, когда приезжал в Равалпинди по делам службы или развлечения ради, и так тепло отзывался о нем в разговорах с командующим и заместителем командующего, что в первую очередь именно благодаря его стараниям Уолтер получил назначение в Корпус разведчиков.

Аш знал, что Уиграм, будучи образцовым служакой, имеет к нему известные претензии, и, хотя они были в довольно хороших отношениях и в целом ладили друг с другом, Уиграм наслаждался именно обществом Уолтера, в чьем присутствии уравновешенный и сдержанный брат Квентина раскрывался с лучшей стороны: непринужденно болтал, весело смеялся и вообще держался так, словно он тоже молодой прапорщик.

Наблюдая за их оживленной беседой, Аш радовался визиту Уиграма. В любое другое время он, возможно, почувствовал бы укол ревности, видя нескрываемое восхищение, с каким Уолли относился к старшему мужчине, и осознавая, что в течение восьми месяцев его отсутствия эти двое явно часто виделись и стали близкими друзьями. Но Аш не был готов к этим последним нескольким дням в бунгало, где в комнатах повсюду валялись вещи, напоминающие о скором отъезде Уолли и об одиночестве, которое за ним последует, и присутствие Уиграма помогало скоротать время и облегчало тяжесть расставания с единственным настоящим другом из числа людей одной с ним крови.

Он радовался и за Уолли: поскольку Уиграм отбывал из Равалпинди в один с ним день, они поедут вместе, а значит, Уолли не только проделает путь в компании приятного спутника, но и прибудет в Мардан в обществе одного из самых популярных офицеров корпуса. Одно это гарантирует ему хорошее начало, а его собственные достоинства вкупе с похвальными рекомендациями, которые Зарин привезет в полк, сделают все остальное.

Аш не опасался за будущее Уолли в Корпусе разведчиков. Мальчик родился под счастливой звездой и однажды прославит свое имя. Как некогда мечтал прославить свое имя сам Аш.

После отъезда Уолли бунгало казалось очень тихим, и по утрам из ванной комнаты больше не доносились воинственные гимны. Оно стало невыносимо пустым – пустым, слишком большим и удручающе запущенным.

Аш вдруг заметил, как сильно обветшало их жилище и насколько убоги предметы обстановки, которые они с Уолли брали внаем за непомерную ежемесячную плату у базарного поставщика. Раньше он считал бунгало достаточно комфортным и, несмотря на отдельные явные недостатки, даже уютным. Но теперь оно казалось грязным и унылым, а стоящий в нем запах плесени, пыли и мышей раздражал до крайности. Комната, прежде служившая спальней и кабинетом Уолли, успела принять такой вид, словно в ней уже много лет никто не жил, и единственным свидетельством, что Уолли спал здесь когда-либо, был валявшийся на полу клочок бумаги – похоже, обрывок счета из прачечной.

Окинув взглядом эту пустую комнату, Аш почувствовал неприятную уверенность, что навсегда потерял Уолли. Они еще встретятся и, конечно, будут довольно часто видеться друг с другом в будущем, когда он получит разрешение вернуться в полк. Но с течением времени и событий тесные узы дружбы, связывающие их, неминуемо ослабнут. Уолли найдет других и более достойных людей, заслуживающих восхищения, например Уиграма, а поскольку он обречен вызывать у всех приязнь и повсюду заводить друзей, то станет крайне популярным офицером и весьма ценным человеком в корпусе. Аш был не настолько низкого мнения о нем, чтобы предполагать, что старая дружба утратит для него смысл, когда появятся новые друзья, однако качество ее непременно изменится в силу разных обстоятельств, занятости и того, что на казенном языке называлось неотложными делами службы.

Утро выдалось хмурым, пасмурным. Порыв ветра – предвестника одного из муссонных ливней, периодически затапливающих равнины, – пролетел по покинутой комнате, всколыхнув чики и принеся с веранды облачко пыли и сухих листьев мелии. Скомканный клочок бумаги – единственный след проживания Уолли здесь – подкатился по циновке к ногам Аша, и он поднял его, разгладил и увидел, что это не счет из прачечной. Поэт бегло записывал рифмы: «Томление, упоение, горение, смятение, исступление? Стремление, пере…»

«„Пере…“? „Переплетение“? – подумал Аш, внутренне улыбаясь. – Или что-нибудь более экзотическое, например „перевоплощение“?» (Стихи Уолли пестрели подобными словами.) Ашу стало любопытно, к кому он обращался на сей раз и встретит ли он когда-нибудь девушку, которая возбудит в нем не мимолетную страсть, но навсегда пленит его сердце. Почему-то он не мог представить Уолли степенным и здравомыслящим отцом семейства. Страдающим от безнадежной любви поклонником – да. Но поклонником, который не особо усердствует в своих стараниях добиться благосклонности и нисколько не стремится вызвать слишком серьезное ответное чувство, предпочитая поклоняться некоему недосягаемому идеалу.

«Дело в том, – размышлял Аш, – что Уолли нравится ухаживать за хорошенькими девушками и строчить стихи, в которых он сетует на жестокость возлюбленных или воспевает их брови, ножки и смех, но на этом все и заканчивается. По-настоящему он любит только славу. Военную славу, да поможет ему Бог. Покуда он не избавится от этого, ни у одной девушки нет шанса. Ох, ладно, это у него неизбежно пройдет в скором времени, как и дружба со мной, полагаю».

Аш перевернул клочок бумаги и увидел на обратной стороне текст, написанный на персидском. Очевидно, Уолли переводил отрывок из «Бытия», и Ашу пришло в голову, что этот измятый клочок бумаги довольно точно характеризует мальчика, одновременно свидетельствуя о его набожности, попытках стихотворства, волокитстве и твердой решимости сдать экзамен по языкам с отличием. Перевод оказался на удивление хорошим. Прочитав написанные изящной арабской вязью строки, Аш понял, что Уолли занимался даже усерднее, чем он думал…

«И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема»[38].

Аш содрогнулся, быстро скомкал клочок бумаги и отбросил в сторону, словно обжегшись. Несмотря на полученное в детстве воспитание, он не отличался особым суеверием и не слишком верил в приметы. Но Кода Дад говорил о назревающих в Афганистане волнениях и был встревожен возможностью новой афганской войны, поскольку пограничные полки будут брошены в бой первыми. А жители пограничных областей и всей Центральной Азии считали, что Кабульская равнина является землей Каина – той самой землей Нод, лежащей к востоку от Эдема, – и что кости Каина покоятся под холмом к югу от Кабула, который, по слухам, он и основал.

Связь здесь, конечно, представлялась притянутой за уши, и то, что Уолли выбрал для перевода именно этот отрывок, вряд ли было случайностью: он недавно читал мемуары первого могольского императора Бабура и, очевидно, достаточно заинтересовался этой легендой, чтобы прочитать данную историю в «Бытии», а позже использовать ее для упражнения по переводу. «Тут нет ровным счетом ничего необычного», – решил Аш, устыдившись своего суеверного страха. Но все равно он жалел, что прочитал эти строки. Та часть его существа, которая была и навсегда останется Ашоком, увидела в них зловещее предзнаменование, и весь западный скептицизм Пелам-Мартинов или английской частной школы оказался бессилен до конца убедить его в нелепости подобной мысли.

1 ... 151 152 153 154 155 156 157 158 159 ... 299
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Далекие Шатры - Мэри Кайе бесплатно.

Оставить комментарий