Черта прикрытия - Иэн Бэнкс

Короче, у меня найдется время эвакуировать нескольких человек, — услышали они голос Вепперса. — Но не всех, разумеется, иначе это возбудит ненужные подозрения. Впрочем, я всегда могу нанять больше людей, Беттлскруа. В людях никогда нет недостатка.

— Полный отпад, правда? — торжествующе спросил голос Демейзена со стола Хюэн. — Особенно тот отрывок, насчет тематического аттракциона ужасов НР — который он очень вовремя спихнул на сторону, прежде чем остальные Преисподние были уничтожены. Я готов ручаться, что он был очень доволен собой, отделавшись от НР. Точно так же, как пацанчики из ГФКФ были очень довольны собой, стырив у НР коммуникационные протоколы и спеки оборудования, хер знает когда это было. Они и вообразить себе не могли, что НР нарочно позволила им это провернуть, заблаговременно внедрив туда потайные ходы и ловушки, через которые НР в любой момент способна влезать в их трафик и подслушивать все, что посчитает для себя интересным. Вам не кажется, что это жутко прикольно, когда пацанчики воображают, что окрутели по самые яйца? Думаю, что это очень прикольно. Хотя кое-кто из нас этого определения, блядь, вполне себе заслуживает, чтоб нам провалиться. Ладненько, я здесь закончил. Ну, по большей части закончил: есть еще прорва дилетантов, которых надо размазать по стенке. До скорого!

В комнате на минуту воцарилась полная тишина.

Дрон Ольфес-Хреш покачался в воздухе.

— Что ж, — сказал он Хюэн, — я только могу повторить: я был искренне уверен, что у нас все чисто. Это оказалось не так. Но он ушел, и на этот раз, думаю, окончательно.

С пола донесся протяжный вздох Ледедже. Девушка качнула головой, но улеглась свободнее.

Хюэн перевела взгляд с Ледедже на Химерансе с Йиме.

— Конечно, есть поступки, которых мы должны избегать любой ценой, — прокомментировала она, — и ни за что в них не ввязываться, если их совершают другие. Мы обязаны воздерживаться от них как по морально-этическим — первоочередным — соображениям, так и принимая во внимание непреходящие, хотя и временами достойные лишь упреков, ценности Realpolitik[41]. — Она помедлила. — Однако…

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

— Скуденфраст лучше, я думаю. Нет, Джаскен, это Скундрундри. Скуденфраст — это вон там, рядом с ним. Фиолетовый с грязно-желтыми пятнами. Откровенно говоря, я всегда был склонен полагать, что Скундрундри значительно переоценен. Однако, если мы заберем и его, ценность оставшейся в городском доме коллекции значительно возрастет. Нольен, пожалуйста, помоги господину Джаскену отнести все это во флайер, тебя не затруднит?

— Да, хозяин.

— Быстро. Ноги в руки. Оба.

— Да, хозяин, — эхом откликнулся Джаскен. Он водрузил на закорки наскоро упакованные картины старых мастеров и направился к дальнему концу длинной петляющей галереи, за ним шел Нольен, так же тяжело навьюченный. В галерее, как и во всем доме, было довольно сумрачно, работали только генераторы резервного питания, да и то и не все; Нольен — туповатый, но физически сильный кухонный слуга — уронил одно из полотен, которые тащил, и не смог согнуться, чтобы поднять его. Пришлось Джаскену вернуться и, оперевшись на ногу парня, поднять картину обратно тому на спину. Вепперс мрачно наблюдал за их потугами.

Он был несколько разочарован тем, как себя показали его слуги. Он ожидал, что в доме его встретит больше народу, что они будут искренне встревожены судьбой пропавшего было без вести хозяина (они ведь до сих пор могли считать его мертвым). Ему бы очень пригодились их рабочие руки при спасении того, что еще можно было вытащить из дома, пока его полностью не охватило подступавшее все ближе пламя. Но он обнаружил, что дом почти пуст, и слуги без зазрения совести сбежали.

Они не ограничились повседневным колесным служебным транспортом поместья, но еще и разграбили колоссальную коллекцию экзотических автомобилей, которую Вепперс держал в подземных гаражах рядом с домом. Вокруг Эсперсиума кое-где торчали редкие флайеры, но выглядели они после электромагнитных импульсов неважнецки. Те же импульсы наглухо вырубили локальную сеть поместья.

Нольен радостно приветствовал их с крыши, когда они вышли из флайера, и прокричал что-то вроде Как я рад вас видеть в живых, господин! пока они пересекали дворик. Больше встречающих не нашлось.

— Неблагодарные твари, — прошипел Вепперс себе под нос.

Двое добровольных носильщиков продолжали плестись по галерее, навьюченные самыми дорогими и редкими картинами из собрания магната.

— У вас четыре минуты, — прокричал Вепперс в спину Джаскену, — после этого приходи в кладовую номер три!

Джаскен не мог сделать утвердительный жест, поскольку обе руки его были заняты произведениями искусства. Поэтому он просто обернулся и склонил голову. Вепперсу пришло на ум, что они бы могли вырезать картины из рам, как и сделали до них воры, но ему это показалось неправильным.

Вепперс тихо прокрался по галерее и круговому коридору. Он проходил мимо великолепных высоких окон, но видел в них только пламя и дым. Снаружи было гораздо темнее, чем обыкновенно в эту пору дня, в середине вечера.

Он сел за стол.

В почти полной темноте рабочего крыла (кое-где скудно мерцали огни аварийной системы питания) Вепперс на миг замер, окинул роскошное убранство кабинета прощальным взглядом. Как грустно, как неизбывно печально и в то же время — странно захватывающе: вскоре все это обратится в пепел, будет стерто в порошок. Затем он стал обшаривать ящики и шкафчики. Стол был снабжен автономной системой энергопитания и опознал владельца по ароматическим меткам пота, рисунку вен на ладони и отпечаткам пальцев.

С мягким шумом, подобным легкому вздоху сожаления, письменная столешница откинулась. Маленький оазис привычного уюта и порядка во всем этом жутком хаосе. Он быстро сгреб в маленькую сумку, которую прихватил с собой, все ценности, которые стоило эвакуировать. В последнюю очередь и не без колебаний он положил в сумку пару кинжалов в мягком кожаном футляре. Раньше они принадлежали его деду, а перед этим — кому-то еще.

Поднялся ветер; дымные облака потянулись к дальнему краю комплекса едва различимых за окном садов. Несмотря на все, что творилось снаружи, сквозь пуленепробиваемые многослойные стекла долетали лишь отдельные неясные звуки. Он закрыл последний шкафчик, опустил крышку стола и приготовился делать ноги. Тут послышался мягкий хлопок. Он обернулся.

Перед ним, у запертых изнутри дверей, стояла высокая инопланетянка в темной одежде. На мгновение он принял ее за посланницу Хюэн, но тут же понял, что это кто-то еще. Слишком худая, держится подчеркнуто прямо, насколько ей это позволяет искривленный позвоночник.

Его глаза уже привыкли к сумеркам, и он различил, что на ней какая-то униформа разных оттенков серого.

— Могу я вам чем-то помочь? — вкрадчиво спросил он, поставив незастегнутую сумку у ноги и запустив в нее одну руку. Он пошарил внутри, сделав свободной рукой жест, долженствующий выразить крайнее разочарование. — Например, преподать урок изящных манер? Мы тут привыкли стучать, а уже потом входить.

— Господин Джойлер Вепперс, меня зовут Пребейн-Фрутелса Йиме Лёйтце Нсоквай дам Вольш, — сказала инопланетянка. Голос у нее был довольно странный, но в целом — скорее все-таки женский. Ударения и тона звучали непривычно для его уха. Артикуляция не совсем отвечала движениям губ. — Я гражданка Культуры. Я здесь, чтобы предъявить вам обвинение в убийстве. Пройдемте со мной.

— А куда же я дену вот это? — спросил он, поднимая вторую руку с иномирским ружьем в ней, и в тот же момент выстрелил. Ружье издало громкий резкий звук, кабинет озарился ярким светом, а инопланетянка исчезла в серебристой вспышке. Дверные створки за ее спиной жалобно заскрипели и распахнулись в коридор. Поднялся вихрь черной пыли. В каждой створке осталось по одному полукруглому отверстию, из которых еще сыпались желто-белые искры. Вепперс поглядел на ружье (старый подарок от джлюпианина Сингре), потом на продолжавшие скрипеть и дымиться двери, а напоследок — на угол ковра, на котором стояла непрошеная гостья.

— Гм, — сказал он.

Потом пожал плечами, спрятал ружье в чехол, застегнул сумку и, отводя рукой ядовитый дымок от лица, быстро вышел через сломанные двери. Когда он шел по коридору, створки начали гореть.

— Джаскен?

Он услышал, как женский голос произносит его имя, и понял, чей это голос. Он осторожно положил картины в грузовой отсек флайера и повернулся к ней. Нольен стоял в дверях пассажирского отсека и смотрел поверх горы полотен на девушку, стоявшую между дверью и хвостовой частью. Наверное, его ввели в заблуждение и напугали тонкие, затейливо переплетенные линии татуировки на ее лице.

— Я, молодая госпожа, — он поклонился.