Возвращение из Трапезунда - Кир Булычев

Человек в пальто засмеялся — смех был приглушен — и унес этот смех, свернув за угол дома.

Все смотрели туда, где скрылся человек из хижины, молчали, будто он обязательно должен был что-то сказать.

И тот сказал — из-за угла хижины донесся голос:

— Керимов, ты за это ответишь!

Ахмет не обернулся на крик.

— Лида, — спросил он, — ты сама пройдешь или тебе помочь?

— Спасибо, Ахмет, — сказала Лида. — Я сама.

Коля подошел к Ахмету. Протянул руку. Ахмет поздоровался с ним.

— Спасибо, — сказал Коля, — как всегда, Ястребиный Коготь, друг бледнолицых, прискакал вовремя.

Он тоже вошел в хижину. Там было тепло, теплее, чем снаружи. У дальней стены протянулась низкая широкая скамья. Перед ней на грязном коврике стояла керосиновая лампа — от нее тянуло копотью и запахом горелого керосина. Он смешивался с ароматом французских духов, украденных в Ай-Тодоре.

— Садитесь, — сказал Ахмет. — Извините, что так получилось. Я не знал, что увижу вас.

— Для нас это тоже неожиданность, — сказал Коля, оглядывая себя, словно ища непорядок в своем туалете. — И приятная притом.

Лидочка рассматривала Ахмета — почти месяц она провела в одиночестве, никого не видя, если не считать бывших соседей и соучениц, которых Лидочка избегала, чтобы не отвечать на вопросы, — и вдруг за один час встретила сразу двоих. И, подумав так, Лидочка снова рухнула в пучину своего горя.

— Как вы сюда попали? — спросил Ахмет.

А Лидочка, не в силах терпеть неизвестность, перебила его:

— Ахмет, скажи, что с Андреем? Где Андрей?

— Ты не знаешь?

— Ахмет, ты же его друг. Скажи правду!

— Я думал, что ты знаешь… или тоже…

— Ты его видел? Ты разговаривал с ним?

— Нет, но мне сказали… я думал…

— Врешь! — закричала Лидочка, как базарная торговка. — Врешь, негодяй! Вы все врете, вы все завидуете ему! Вы хотите, чтобы он умер!

И тут Лидочка увидела краем глаза, что Коля показывает пальцем у своего виска — показывает Ахмету, что она, Лидочка, не в себе. И Ахмет чуть заметно кивает.

— Не надо этих заговоров! — кричала Лидочка. — Я все понимаю.

— Эй! — сказал Ахмет обыкновенным голосом, видимо, зная, как тонки стены хижины. — Принеси воды.

Но Ефимыч уже поднялся — он вышел из хижины и вернулся со стаканом теплой воды, из которого уже поил Лидочку.

— Извини, — сказал Коля. — Давай в следующий раз все обсудим. Главное — что мы встретились. Мне надо спешно вернуться в Севастополь.

— Погоди, — сказал Ахмет, — десять минут ничего не решают. Сначала ты ответь мне на пару вопросов.

Он стоял, сложив руки на груди и набычившись, словно Наполеон.

— Можешь не задавать, — сказал Коля. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Есть ли у меня письма от Романовых Колчаку, которых Ялтинский Совет подозревает в сговоре с Морским штабом и даже хочет их арестовать… Видишь, я тоже кое-что знаю. Больше того — к тебе приехал эмиссар из Ялты или из Симферополя — не знаю откуда. Фамилия его — Мученик. Я с ним знаком — он из Севастополя. Я думаю, он тебе и заплатил, чтобы перехватить наш мотор и обыскать нас — а может, и пустить в расход. Ну что молчишь? Я в чем-нибудь не прав?

— Звучит глупо, — сказал Ахмет. — В твоих устах, эффенди, мои действия кажутся действиями необразованного бандита, а я, как всем известно, чуть было не окончил Сорбонну.

Ахмет отпустил длинные волосы, на нем был английский френч без погон, широкие щегольские синие галифе и блестящие сапоги.

— Я не хотел тебя обидеть, — сказал Коля. — Но как ты знаешь, от уровня вежливости смысл не меняется.

— Ах как красиво! — отозвался Ахмет, но лицо, тревожно подсвеченное снизу лампой, было резким и зловещим. — Только учти, что меня нельзя нанять или купить. И моих людей тоже. Мы сознательные борцы за счастливое будущее свободного татарского народа.

— Ну вот, — усмехнулся Коля, — теперь ты заговорил еще красивее. Учти, я не возражаю против свободы татар Крыма.

— Боюсь, что ты не понял, — сказал Ахмет. — Мы требуем не только свободы — для всех, для татар, для русских, для хохлов, — мы требуем независимости Крыма.

— Как так независимости Крыма? Это что-то новенькое.

— Надо газеты читать. В Симферополе уже создан комитет.

— Ну хорошо, пускай независимость. Неужели это играет сейчас хоть какую-нибудь роль?

— Конечно, играет. Ты намекнул, что Мученик нас купил. Мученик не может купить Керимова, потому что они с Мучеником союзники. Оба они — и Мученик и Керимов — боятся, что адмирал Колчак и его офицеры захватят власть в Крыму и задушат революцию, что они будут вешать на деревьях и татарских, и русских, и еврейских революционеров, а Керимову тогда висеть рядышком с Мучеником. Теперь ты понял, насколько это серьезно?

— Это теория, Ахмет. Это теория, которую придумали неполноценные люди. Есть Российская империя, и наш с тобой долг, Ахмет, вернуть ей величие и не дать ее распродать.

— Теперь наши позиции выяснились, герр фон Беккер, — сказал Ахмет и делано рассмеялся.

Коля посмотрел на Ефимыча, тот сидел, глядя на пустую кружку. Он не мог не слышать. Но может быть, он не вслушивался?

— Я могу тебе сказать совершенно честно — я бывал на вилле императрицы. И не раз, — сказал Коля.

— Знаю, еще бы не знать.

— Если ты так информирован, то ты знаешь, почему я там бывал.

— Не подозреваю.

— У меня сложились свои, особые отношения, — тут Коля замолчал, словно подбирал соответствующие моменту слова, — личные интимные отношения с одной молодой особой… Ну, влюбился я, черт побери! В княжну Татьяну.

— У нее коленки красивые? — спросил заинтересованно Ахмет и, не дождавшись ответа, сокрушенно добавил: — Опять опоздал! А ведь мы с ней были близки!

— Ты шутишь?

— Ни в коем случае, — ответил Ахмет. — И знаю, что ты лжешь. Не стал бы ты сейчас крутить роман с княжной или с кем-то из камарильи — слишком опасно. Не для тебя такая забава.

— Ахмет, нам пора ехать, — сказал Коля. — Ты не будешь нас задерживать? Дорога дальняя.

— Нет, — сказала Лидочка, глядя на Колю в упор. — Я останусь у Ахмета. Ахмет отвезет меня в Ялту. Хорошо, Ахмет?

Ахмет удивился — ему неясны были отношения Коли и Лидочки, он чувствовал недоговоренность, но не вмешивался.

— Хорошо, — сказал Ахмет. — Я, правда, в Ялту не собирался…

— Я прошу тебя.

— Хорошо! Я же сказал — хорошо!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});