Античный чароплёт. Том 2 (СИ) - Аллесий

монотонная. Пыль и редкие травянистые проплешины под ногами коня были лишь чуть менее интересны, чем придорожные кусты, рощицы и огромное количество летающей нечисти. Вот не пойму, почему в Храме так некромантов не любят? Как по мне — комары не менее опасны. И уж точно более надоедливые.

К счастью, как бывалый путешественник, я имел пару магических трюков в запасе. К несчастью, они предназначались не совсем для этого. Идеальная защита от комаров — ритуал ядовитой крови. Только вот я его не проводил. Да и он довольно вреден для здоровья. Постоянно держать свою кровь ядовитой нельзя. В основном его используют охотники на вампиров и прочую любящую кровь братию. Ритуал превращает кровь на длительное время в чистейший яд, который практически не вредит организму. Эффект постепенно слабеет. Обычно обновлять надо раз в неделю примерно. Если проводил кто-то достаточно могущественный, то раз в полгода и более. Правда, есть, кажется, что-то похожее с постоянным действием. Вообще не вредящее телу, но при этом сохраняющее кровь ядовитой на всю жизнь. Или это такое Ме?.. Не уверен. Но я даже обычный ритуал знаю, как провести, только в теории. Никогда сам не делал. Я вообще много чего теоретически знаю, но сам никогда не делал. Впрочем, в ближайшее время даже и не буду: неосвоенного материала столько, что не знаю, за что хвататься. Гидромантия, зеркальная магия, с’мшитские знаки, Бхудживан-кии-Бхаванау и прочее… Освоить бы хоть это всё лет за пятнадцать… Это если не учитывать разработку Тумана Разочарования. Хотя в последнее время мне нравится больше название — Облако Отчаяния. Куда тут ещё и заклинания из других школ отрабатывать?..

Помимо размышлений, дорогу скрашивал ещё и системный интерфейс. Прекрасная штука, позволявшая мне работать над Облаком даже в таком неудобном месте, как седло движущегося жеребца. Виртуальная книга не тряслась вообще, как могла бы трястись обычная. В ней мысленно легко делались и стирались заметки, рисунки и прочее. Да и информацию отдельно можно было попытаться подвесить в разных местах в отдельных “окнах”. Вообще, утилита книги для такого предназначена не была, так что выделить мне удалось всего три окошка, в одном из которых я и работал, но даже так — нереально удобно. Куда как лучше, чем свитки. Правда, пишущей палочки в руке всё равно не хватало. Ощущение какое-то… странное.

Так и проходило время. Пару раз я встретил беженцев с севера. Они двигались в ту же сторону, что и я, только медленнее. В основном — пешком или на телегах. Чаще всего — пешком, а на телеге везли какие-нибудь вещи. При этом довольно редко туда были запряжены лошади. Чаще встречались ослики, и даже один раз увидел корову. Смутно вспомнилось, что в будущем корова в этих местах станет священной. Что же, удачи ей. Пока что никто не считает грехом запрячь её в телегу вместе с худеньким осликом.

Беженцы в основном, видя богатого коня и простую одежду, сторонились. Я для них был кем-то непонятным. Больше всего, думаю, я напоминал разбойника, который украл и лошадь, и пожитки у кого-нибудь важного. К тому же, ехал я на одной лошади. Обычно посланники Раджи брали ещё и заводную с собой. Мне её тоже приготовили, но я отказался, когда уезжал.

Тем не менее, всё шло своим чередом. Время летело, дорога под ногами скакуна — тоже. Общий язык мы с ним так и не нашли. Стоило слегка приласкать или покормить чем-то вкусненьким, как животное замедлялось, начиная лениться. Стоило одёрнуть, как коняшка ускорялась, а то и вовсе переходила на рысь. Такое ощущение, что лошадь просто была тупая. Или я был… Но прийти к какому-либо соглашению у нас не получалось. Думаю, в анимагии мне лучше даже не пытаться достичь каких-нибудь вершин. Налицо явный антиталант. Шутка. Талант может до определённого времени вообще никак не проявляться. Как и антиталант. Просто я не особо люблю животных и не лежит у меня душа к этой части Искусства.

Настроение немного упало, когда Шак’чи потребовалась новая порция праны. Всего около десятка единиц, но отдавать было жалко. В последние дни я начал ценить свою прану куда как больше, чем раньше. К потере каждой капли стал относиться болезненно. Впрочем, обезьян таки сумел вскоре доказать, что тратит энергию не только на свои развлечения.

Проснулся следующей ночью я мгновенно. Буквально вечером я проехал небольшую деревеньку, которая жила в основном не только своими скудными товарами, но и обслуживанием путников. В частности — торговых караванов. Сейчас же для местных крестьян настали непонятные времена. Поток беженцев на юг усиливался, и им бы радоваться: столько людей — это много работы, денег. Только вот нередко люди шли не особо чем-то обременённые. И скорее предполагали не отдавать что-либо, но получать: надо же с чего-то новую жизнь начинать? Не с тряпья же на худощавом теле? Какие уж там деньги.

Останавливаться в посёлке я не стал. После хором в Бхопаларе, мне вообще не хотелось спать в крестьянских лачугах или убогих чуланчиках таверн, хозяева которых гордо именовали эти убожества комнатами. Удивительным образом, предпочтительнее была голая земля, чем то пристанище, которое я мог отыскать в деревне. Но главное — показалось мне то место тихим и немного пустынным. Тогда я не придал этому значения. Ну, в самом деле! Время было позднее, низшее сословие обычно работает много и тяжело. Логично, что они уже легли спать. Только вот странно, что никаких дозорных не выставили. Время неспокойное, и разбойничья ватага напасть может, и напасть пострашнее. Но это же крестьяне: что с них взять? Могли и просто спать завалиться. Либо на авось понадеялись, либо ещё на что… А то и просто не подумали. В конце концов, у этих людей совсем другая жизнь, в которой в основном есть только труд, а всё остальное — постольку-поскольку.

Но, как выяснилось уже следующей ночью, ничего подобного. Была причина, по которой не было вечером ни дозоров, ни чего-то ещё. Просто это не деревню нужно было охранять от незваных гостей. Это незваных гостей нужно было охранять от деревенских жителей.

Я взял за привычку оставлять свои щупы плюс-минус свободно болтаться по окружающему пространству. Ментальные конструкты уже давно управлялись подсознательно и стали скорее ещё одним органом чувств. Ну, скорее даже — источником ещё одной части целостной картинки восприятия действительности. Нити, тесно связанные с моим разумом, несли отголоски многочисленных эмоций и чувств окружения. Даже у животных есть