Алхимик в Пустыне - Лана Туулли

Знаешь, твой малыш Фри-Фри очень упрямый и настырный. Я в которых раз объясняю ему преимущества, которые дает нам путешествие под землей, а он все рвется наверх, под палящие лучи солнца! Представляешь, он не верит, что мы перемещаемся в верном направлении! И как его убедить, ведь секиру бабушкину я так и не нашла! Хорошо еще, что Далия не вмешивается в наш спор, идет чуть в сторонке и что-то бубнит себе под нос. Наверное, вспоминает заметки мэтра Симона…

На самом деле мэтресса Далия вовсе не нуждалась в многократном повторении информации, которая из-за многочисленных переживаний, обнаруженных трупов и попытки какого-то случайного пелаверинца убить ее самое(39), врезались ей в память как печать в мягкий воск. Просто путешествие, а именно — длительная верховая прогулка, контакт близкого рода с самыми разными пустынными обитателями, а также жара, песчаные бури, а теперь еще и затхлый воздух подземелья, темнота, нарушаемая лишь светящимися магическими кристаллами, — все эти радости, предваряющие восторг будущего открытия, приводили мэтрессу в состояние когнитивного диссонанса.

Далия считала себя человеком разумным. Собственно, не только считала — тому было множество доказательств, начиная с официально зарегистрированной научной степени бакалавра, а затем магистра Алхимической Науки, черной мантии, оставленной для пущей сохранности в доме мэтра Вига, чернил, въевшихся в подушечку среднего и указательного пальцев правой руки, знакомств в Университетском Квартале, Библиотеке, и прочая. Да и область алхимии, которую Далия выбрала — теоретическая и практическая сапиенсология, то есть наука о разуме во всем многообразии его проявлений, в основном, сводилась к изучению описаний указанного феномена на страницах летописных хроник, научных и житейских заметок, или, в самом крайнем случае, простое визуальное наблюдение за носителями разумности. Или носителями не-разумности. Как повезет.

Но кто сказал, что изучение разума гномов заведет мэтрессу до подземелий двухтысячелетней давности? Кто бы предупредил, как будет ныть спина, ноги… и прилегающие мышечные группы после двухдневной тряски в седле! А этот песок, пыль, подземный мусор?.. Брр! Как Далия мечтала о горячей ванне, прохладном питье… можно и наоборот, но только при условии, что ей дадут полежать на мягкой перинке и не будут тянуть в сторону демонами зарытой сокровищницы трижды укушенного какими-нибудь вредными скорпионами царя Тиглатпалассара… Вот сволочь, — размышляла Далия, перебираясь через очередной завал. Напа подобные препятствия перемахивала единым прыжком, даже, кажется, вовсе их не замечая, — он, видишь ли, умер, а мы тут ищи его золотой запас… О боги, как же хочется отдохнуть…

Чтоб избежать негативных эмоций, которые вполне могли реализоваться в кровавое убийство переполненной копательным энтузиазмом гномки и правильного, занудного и вежливого молодого коллеги, Далия решила сделать вид, что абсолютно ничего необычного с ней не происходит. Она вышла на прогулку. Точка. Да, прогулка чуть затянулась, рассчитывать на возвращение домой до появления на улицах ночной стражи не приходится, но не всё так плохо. В конце концов, были в научной карьере мэтрессы Далии и выезды на природу… ох, путешествие по Илюмским горам в поисках гоблинов лучше не вспоминать, но вот летнюю зоологическую практику она сумела пережить без человеческих жертв. Так что… Идём. Гуляем. Вон стайка скорпионов бросилась врассыпную при их приближении. Вон каменные глыбы, мимо которых с таким трудом протиснулся Фриолар, решили отдохнуть и с грохотом рухнули друг на друга, подняв пыль… Жаль, что сачок для ловли насекомых забыт где-то по дороге, а то бы Далия и пауков каких-нибудь для беспозвоночной коллекции Университета в Талерине раздобыла. Вот они, сидят на стене, мохнатенькие такие… фу, гадость…

Поврежденная фреска с изображением длинной вереницы пленников, склонившихся перед царем, действительно напомнила Далии об одном фрагменте из дневника мэтра Симона. Как там дословно?

…Не в силах преодолеть пропасть, пересекающую Новое русло Дхайят, я начал искать обходной путь, для чего повернул на восток, в надежде, что где-то найдется переход, или стенки пропасти окажутся достаточно близко друг к другу, чтобы я мог рискнуть перелезть на противоположную сторону. Песок внезапно ушел у меня из-под ног, и я почувствовал себя щепкой, подхваченной бурным течением. Меня буквально затянуло вниз, и мысленно я успел попрощаться с мечтами о славе и со своей любимой кафедрой истории. Однако спустя некоторое, достаточно быстро промелькнувшее время течение "песчаной реки" замедлилось. Зацепившись за твердый выпирающий камень, я подтянулся и попытался осмотреться — и тут мне повезло. Я увидел расщелину, весьма похожую на множество других оставшихся после Падения Гор трещин и зарубок на местных скалах. Я вполне мог бы пройти мимо нее, если бы не явно рукотворный вид верхнего карниза. Сомневаясь в том, что найду что-то важное, но всей душой уповая на успех, я подполз ближе, и действительно, какая удача! Я обнаружил верхние блоки, придерживающие крышу какого-то строения.

Я бросился копать, как будто от скорости раскопок зависела моя жизнь. На самом деле — не жизнь, я ведь уже неоднократно упоминал о том, что научился потреблять необходимый для нормальной физиологической активности белок без тоски по кулинарным изыскам, — не жизнь моя зависела от того, найду ли я какое-нибудь подтверждение жизни самого замечательного правителя Забытой Империи Гиджа-Пент в Великой Пустыне, а всего лишь мой рассудок. Однако — рассудок все-таки мой. Я к нему привык, так что не буду скрывать — я весьма надеялся, что мои неуклюжие, хаотичные и безрассудные попытки разгрести песчаные горы увенчаются успехом.

И мне повезло.

Я обнаружил вход — судя по отсутствию резных украшений, фресок, надписей и прочего, какой-то из боковых, вспомогательных входов, ведущих в подземелья. По моим скромным соображениям, я уже находился в тех местах, где начинались захоронения царей Империи Гиджа; может быть, не самих правителей, но наверняка — их советников, младших жен, именитых вельмож и военачальников. Я обнаружил стелу с надписями, свидетельствующими о благоприятном для царя Икскотиата исходе войны с племенем джуркан. К своему стыду, я первый раз услышал и об этом царе, и об этом племени — впрочем, судя по длинному списку добычи, которую захватил Икскотиат, от племени джуркан осталось в лучшем случае пара полудохлых коз и какой-нибудь рваный половичок. Жаль, что в подземелье, где, по всей вероятности, хранилось награбленное добро, гиджийцы не удосужились создать фреску или мозаику, на которой бы запечатлели величественную победу царя Икскотиата, носившего хвастливое и весьма самоуверенное прозвание Царя Сфинксов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});