Приносящая надежду - Тамара Воронина

Этого не поняли. С детьми по обоюдному согласию не бывает, с детьми — это уже насилие. С животными? А это как? То есть серьезно? Так бывает? Ну надо же… а что, женщин в мире мало? Мужчин на худой конец? Ну не позарился на тебя никто, есть же в конце концов и бордели, в том числе и недорогие. Нет, ну до чего человек может додуматься — с животными… А с какими?

Лена о зоофилии имела смутные представления, пожалуй, только слово и знала, так что они взялись догадываться сами, не опуская физиологических деталей. Она спрятала полыхающее лицо на груди шута, а он, мерзавец такой, ласково поглаживая ее по спине, как ни в чем не бывало участвовал в разговоре. Правда, это им быстро надоело, они вернулись к традиционной и естественной связи мужчин и женщин. Надо признать, пошлятины они не несли, сальностей не говорили — они уважали женщин. Лена притихла. Ей было хорошо. В руках шута всегда было хорошо. Гад Гарвин идиллию испортил.

— Аиллена, ответь на один вопрос, пожалуйста.

— Смотря на какой, — состорожничала Лена.

— Э, нет, — обиделся Маркус, — давай отвечай. Если он что лишнего скажет, я ему лично в зубы дам.

— Без тебя справлюсь, — мягко сказал шут, — и получится у меня лучше.

— А у меня — еще лучше, — поддержал Милит. — Только что уж такого он может спросить, чтоб в зубы?

— Ну ладно, придется рисковать зубами, — вздохнул эльф. — Однако ответь все же. Ты всерьез считаешь таким ужасным, что в твоей жизни был не только шут, но и Владыка, и Милит?

Не отрываясь от своего щита, Лена отчетливо ответила:

— Я бы предпочла, чтобы в моей жизни был только шут. Прости, Милит.

— А что прощать? — удивился тот. — Будто я не знал. Но шута не было, а я был… Ты же сама меня выбрала, а могла бы и Маркуса или кого-то другого… хоть и Владыку.

— Лучше уж тебя, — спокойно сказал шут, — потому что Владыка бы ее просто утешал, думая о своем, а ты любил. Ей не хватало любви, а утешителей хватало. Лена, не ворчи. Я прав. И очень хорошо, что ты выбрала именно Милита, и именно потому, что он любил.

— Это было лучшее время в моей жизни, — мечтательно произнес Милит. — Лучшее. Я вообще не верил себе. И тебе. И миру. Даже думал иногда: наверное, я просто сошел с ума и мне все мерещится.

— Мерещится… даже мне спать порой не давал, — проворчал Маркус, — если вдруг дверь неплотно была закрыта.

Стыд какой… никогда не повернусь, никогда не посмотрю им в глаза, и что хотят, то пусть и делают.

— Аиллена, но вопрос-то был не в этом. Вопрос вот какой. Чего бы ты ни хотела, но были и Владыка, и Милит. Но разве не именно это — Владыка и Милит — убедило тебя в том, что никого, кроме шута, ты не хочешь? Разве тебе не лучше с ним? Разве не с ним ты счастлива без сомнений, без колебаний «а что было бы, если…»?

— Я и так знала, что никого не хочу, кроме него… то есть никакого другого мужчины мне не надо… то есть…

— То есть во всех отношениях, — перебил Гарвин, — а вовсе не только в постели. Это понятно. Уж возможностей у тебя было — только мигни, но ты даже взгляда заинтересованного ни на ком не останавливала. Но Аиллена, не будь Милита, останавливала бы. Уж прости, я видел, что Милит тебе нравится.

— А кто не видел? — фыркнул Маркус. — Иначе бы шут шею гусем не вытягивал и на Милита не кидался, как… ну в общем понятно. Делиена, помнишь, как Милит тебя целовал в палатке, а ты его с шутом перепутала? Скажешь, совсем-совсем не понравилось? Не верю.

— По морде ты мне тогда хорошо дала, — еще более мечтательно проговорил Милит. — А я тогда понял: вот пусть что хочет делает, как хочет гоняет, пусть морду бьет, только бы еще раз поцеловать… Ты не представляешь себе, Маркус…

— Да? — усомнился Маркус. — Было дело, целовала… Правда, с целью полезности — силы дать. Но мне все равно очень понравилось.

— Не я вам понравилась, а магия. Я и целоваться-то не умела.

— Не умела, это точно. Я еще подумал: ну что за мужики тебе попадались, что ты даже целоваться не любишь. Болваны какие-то. А насчет магии… Делиена, я не знаю. Может быть. То есть у меня и у Милита — может быть.

— Магия магией, но я…

— Ты ее любишь, это ясно, — отмахнулся Маркус, — но посмотрел бы ты, такой красавчик, на нее, если б она не дала тебе силу поцелуем?

Милит был честен.

— Не знаю. Может, мне хватило бы и того, что она пришла за мной в Трехмирье. А потом… Холодно, мокро, дождь, я голый валяюсь на тонком плаще, то место, где только что ухо было, болит, рану в боку просто рвет, я знаю, что там уже воспаление от горчанки началось, что умираю и в любом случае мне не больше двух дней осталось, а тут она мне строго так говорит: «Обними за шею, руку за воротник просунь, чтоб кожи касался» — и кладет руку мне на грудь. Я, знаете, ошалел. Подумал, с ума баба сошла. Ну так все равно умирать веселее, помня не то, как собака слопала твое ухо, а то, как ты женщину целуешь. Сила или не сила, неважно. Она хотела мне помочь. Спасти меня. Да еще таким приятным способом… И вкус ее губ… В общем, несмотря ни на что я… ну как бы выразиться, чтоб она от ужаса не умерла…

— Возбудился, — подсказал Маркус, — хотя и рана, и ухо, и вообще помирал.

— Ну да. Именно. Несмотря на то что и рана, и ухо, и вообще помирал, и выжег себя совершенно.

Лена попыталась сменить тему и спросила в рубашку шута:

— Ты же говорил, что боевая магия не выжигает?

— Боевая — нет. Но я щедро расходовал магию на удары. Ну, ты уже знаешь… И когда первый холод у меня получился, так обрадовался, аж загордился собой. Это мощное заклинание, правда, вот хоть у Гарвина спроси. И почувствовал — все. Нету. Ничего. Хотел бы, конечно, чтоб немножко осталось — на последнее заклинание, которому Владыка нас всех научил, всю семью, чтоб живым им не доставаться. Так нет, не хватало. Так что я дрался, как Маркус, — просто мечом. И если бы не попался верзила с двуручником, я б еще человек десять мог положить…

— А почему твои друзья тебя оставили?

— Аиллена, — растерялся Милит, — а что они могли сделать? Умереть рядом со мной? Чепуха какая-то. Будь у меня возможность уйти, я бы и ушел, но людей много было, отсекли меня от своих… надеялся, что убьют. Чего б не по голове этим двуручником…

— Ты был без шлема? — удивился Гарвин.

— Сшибли! — почему-то радостно заявил Милит. — Только кольчуга и боевая куртка… Представляешь, каков был мечник, что и куртку, и кольчугу разрубил? И ведь клинок не эльфийский!

— Ты и клинок рассмотрел? — присвистнул Маркус.

— Эльфы не делают двуручных мечей, — сообщил ходячий справочник, забираясь пальцами под волосы и нежно щекоча шею. Помурлыкать? Им на радость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});