Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

что в 2006 г. было совершено 8000 казней, в 2007 г. – до 6000, а в 2011 г. – уже 4000. Amnesty International говорит, что в 2014–2016 гг. было совершено всего 900 смертных приговоров [460], и тенденция к уменьшению случаев применения этой крайней меры только усиливается. Такой разброс в оценках, возможно, связан с путаницей между приведенными в исполнение приговорами и смертными приговорами с отсрочкой.

С современным Китаем, где у власти находится Коммунистическая партия, все более-менее понятно. Для нашего исследования куда важнее узнать, как часто применялась казнь в годы интенсивного строительства социализма в стране. И здесь мы, к сожалению, сталкиваемся с невозможностью отделить судебные казни от внесудебных расправ, как и невозможностью получить точные цифры из-за плохой статистики. В самые суровые годы «культурной революции», продолжавшейся с 1966 по 1976 г., начались масштабные преследования «контрреволюционеров», внутрипартийной оппозиции, интеллигенции, «хрущевских ревизионистов» и т. д. Официально список врагов включал в себя пять категорий (т. н. «Пять черных категорий»): помещики, богатые фермеры, контрреволюционеры, «плохие элементы» и «правые». Фактически же это означало: бейте всех, кого только можно. По всему Китаю появились тысячи отрядов идейной красной молодежи, готовой уничтожать классовых врагов во имя социализма – хунвейбинов. Первой жертвой стала заместитель директора средней школы при Пекинском университете Бянь Чжунъюнь – она была забита деревянными палками студентами, возбужденными призывами Мао продолжать революционные преобразования в стране. Хунвейбины разрослись настолько, что стали опасными уже для самого режима, поэтому в 1967 г. против них начали применять армию, в некоторых случаях отряды хунвейбинов даже оказывали ей сопротивление. Разумеется, армия разгромила разгоряченную левую молодежь, часть наиболее активных лидеров была публично расстреляна, а миллионы – сосланы в отдаленные районы на перевоспитание. Помимо хунвейбинов, существовали отряды из низкоквалифицированных рабочих не старше тридцати лет – цзаофани. Они специализировались на «культурной революции» в пределах заводов и фабрик, но иногда вступали в стычки с отрядами хунвейбинов.

Сколько погибло в результате фанатизма хунвейбинов и цзаофаней, в ходе хаоса и противостояния между армией и простыми жителями с одной стороны и этими двумя массовыми молодежными движениями с другой, а также сколько людей получили смертный приговор? Достоверной цифры нет и никогда не будет, так как никто не вел статистику. Оценки указывают на миллионы убитых: политолог Рудольф Руммель назвал цифру в 7,7 млн человек; тайваньский историк Чень Юнь-Фа – 1,72 млн; историк Джон Холлидей – минимум 3 млн [424]. К сожалению, у меня нет возможности вычленить из этой суммы долю приговоров, вынесенных в судебном порядке, поэтому все это можно сопоставить скорее с эпохами красного и Большого терроров в СССР.

В маленькой Албании с населением в 3 млн человек за время правления убежденного сталиниста Энвера Ходжи с 1944 по 1985 г. и его преемника Рамиза Алии (до 1991 г.) были казнены тысячи человек. Такая жестокость в европейском государстве второй половины XX столетия была обусловлена хорошо знакомой нам причиной – строительством социализма, включавшим в себя отмену частной собственности, коллективизацию, борьбу с религией, установлением монополии одной партии на власть, борьбой со всякой оппозицией и «враждебными классами». Само собой, люди были недовольны такой политикой, перечеркивавшей всё, что было им дорого. Например, в северных горных регионах Албании, с преобладанием католического населения, где люди привыкли к развитому самоуправлению и хранили свои традиции, был один из центров сопротивления режиму, который для подавления недовольства прибег к массовым репрессиям. Как и Китай, Албания была недовольна курсом, который взял СССР после смерти Сталина, поэтому в 1960-е гг. там начали преследовать уже самих социалистов, имевших просоветскую ориентацию (аналог «хрущевских ревизионистов» в Китае времен «культурной революции»). На самом деле, на примере Китая и Албании мы видим, что происходит с социалистическим режимом, если его руководство не выбирает путь постепенного отхода от социализма, – режим продолжает широкое использование насилия. В 1970-1980-е гг. проводились партийные чистки, уничтожались все «либералы» и «титовцы», вне партии продолжались преследования антикоммунистов и священников. Даже после смерти Ходжи, при его умеренном преемнике Алии, до самого падения режима в 1991 г., в стране продолжались казни.

Сколько казнили в Албании? Здесь у нас, как ни странно, есть официальные данные, и они говорят о 5487 казнях. Институт изучения преступлений коммунизма в Албании на основании изученных документов называет цифру в 13000 – за счет тех, кто был расстрелян без суда [370]. Вполне возможно, что эти люди расстреливались после примерно такого же «суда-следствия», как сталинские «суды троек», – фактически совершенно фиктивного «правосудия», когда участь человека уже заранее предрешена планом по расстрелам.

На Кубе смертная казнь была запрещена конституцией 1940 г., однако в 1952 г. демократия уступила место диктатуре Батисты, а из-за начавшейся борьбы с партизанским движением Кастро военные в те годы, несомненно, прибегали к внесудебным казням. В начале 1959 г., когда революционеры свергли режим Батисты, практика расстрелов политических противников в мирное время стала массовой. Само собой, чаще всего это были внесудебные расстрелы, которые никто нигде не фиксировал документально. В первый год новый режим расправлялся с бывшими сотрудниками полиции, осведомителями и чиновниками режима Батисты. «После занятия повстанцами города Сантьяго-де-Куба 12 января 1959 года там был устроен показательный суд над 72 полицейскими и т. п. лицами, так или иначе связанными с режимом и обвиненными в “военных преступлениях”. Когда защитник начал опровергать утверждения обвинения, председательствующий Рауль Кастро заявил: “Если один виновен, виновны все. Они приговариваются к расстрелу!” Все 72 были расстреляны. Все юридические гарантии в отношении обвиняемых были отменены “Партизанским законом”. Следственное заключение считалось неопровержимым доказательством преступления; адвокат просто признавал обвинения, но просил правительство проявить великодушие и смягчить наказание. Че Гевара лично инструктировал судей: “Не следует устраивать волокиты с судебными разбирательствами. Это революция, доказательства тут вторичны. Мы должны действовать по убеждению. Они все – банда преступников и убийц. Кроме того, следует помнить, что есть апелляционный трибунал”» [288]. Этот трибунал возглавлял сам Че, но им не было отменено ни одного приговора.

За три дня января 1959 г., пока Че Гевара командовал в городе Санта-Клара, было приговорено к казни 23 человека. В крепости Ла-Кабанья, которая находилась под управлением Че Гевары, только за время его командования с января по ноябрь 1959 г. задокументировано 164 казни [453], хотя казнить там продолжали и в последующие годы. Например, за одну ноябрьскую неделю 1963 г. в Ла-Кабанье казнили 13 человек, обвиненных в шпионаже и «контрреволюционных преступлениях» [412]. Многие казни, как в рамках суда, так и без суда и следствия, были совершены в ходе подавления восстания Эскамбрай с 1960 по 1965 г. Из 2500–3000 погибших повстанцев свыше 1400 человек [64] были расстреляны. Само собой, в официальных кубинских источниках эти люди фигурируют как «бандиты» [413].