Исландские саги. Ирландский эпос - Автор неизвестен

И друид спел такое сильное заклятие, что не слышеи для всех стал голос женщины и сам Кондла перестал видеть ее. Но прежде чем удалиться от песеи друида, женщина дала Кондле яблоко. И целый месяц Кондла не ел и не пил ничего, ибо ничто не казалось ему вкусным с той поры, как он отведал этого яблока. Но, сколько ни съедал он его, оно не уменьшалось и оставалось цельным. Тоска охватила Кондлу по женщине, которую он один раз увидел.

Однажды, по прошествии месяца, был он вместе с отцом своим в Maг-Архоммине, когда вновь увидел он ту же женщину, приближавшуюся к нему. Она запела ему:

— На высоком месте сидишь ты, Кондла, Среди смертных, среди всего тленного, Ожидая смерти — ужаса великого. Вечно живущие зовут тебя! Ты герой в глазах людей Тетраха{421}, Каждый день на тебя взирающих, Когда ты бываешь в собрании Твоих родных, близких и милых тебе.

Как только заслышал Конд голос женщины, сказал он людям своим:

— Позовите друида ко мне. Вижу я, сегодня заговорил вновь язык ее.

Тогда женщина запела:

 — О Конд Ста Битв, Не милы больше друиды, Настал конец силе их.

Дивился Конд тому, что ни на какие речи не отзывался Кондла, лишь одно повторяя: «Вот пришла эта женщина!»

— Разумеешь ли ты, о Кондла, то, что говорит женщина? — спросил Конд.

Отвечал Кондла:

— Говорит она то, что легко бы сделать мне, если бы не любовь моя к близким моим. Тоска по этой женщине охватила меня.

В ответ ему запела женщина:

— Давно влечет тебя сладкое желание, Со мной за волну унестись ты хочешь. Если войдешь в мою стеклянную ладью, Мы достигнем царства Победоносного. Есть иная страна, далекая, Мила она тому, кто отыщет ее. Хоть, вижу я, садится уж солнце, Мы ее, далекой, достигнем до ночи. Радость вселяет земля эта В сердце всякого, кто гуляет в ней, Не найдешь ты там иных жителей, Кроме одних женщии и девушек.

Едва девушка кончила речь свою, как Кондла, покинув своих, прыгнул в стеклянную ладью. И вскоре люди могли лишь едва-едва различить ее в такой дали, насколько хватало их зрения. Так-то уплыл Кондла с девушкой за море, и никто с тех пор больше не видел их и не узнал, что с ними сталось.

В то время как все оставшиеся были погружены в раздумье, к ним подошел Арт.

— Теперь Арт стал одиноким, — сказал Конд. — Поистине нет больше у него брата.

— Истинное слово молвил ты, — сказал Коран. — Так и будут отныне звать его: Арт Одинокий.

И осталось за ним это имя.

Плавание Брана, сына Фебала

Двадцать два четверостишия спела женщина неведомых стран, став среди дома Брана, сына Фебала, когда его королевский дом был полон королей, и никто не знал, откуда пришла женщина, ибо ворота замка были заперты.

Вот начало повести. Однажды Бран бродил одиноко вокруг своего замка, когда вдруг он услышал музыку позади себя. Он обернулся, но музыка снова звучала за спиной его, и так было всякий раз, сколько бы он ни оборачивался. И такова была прелесть мелодии, что он, наконец, впал в сон. Когда он пробудился, то увидел около себя серебряную ветвь с белыми цветами на ней, и трудно было различить, где кончалось серебро ветви и где начиналась белизна цветов.

Бран взял ветвь в руку и отнес ее в свой королевский дом. И, когда все собрались там, им явилась женщина в невиданной одежде, став среди дома. И вот тогда она пропела Брану двадцать два четверостишия, и все собравшиеся слушали и смотрели на женщину.

Она пела:

— Ветвь яблочного дерева из Эмайн{422} Я несу, всем вам ведомую. На ней веточки из белого серебра. Бровки хрустальные с цветами. Есть далекий-далекий остров, Вкруг которого сверкают кони морей{423}, Прекрасен бег их по светлым склонам волн. На четырех ногах стоит остров. Радость для взоров, обитель славы — Равнина, где сонм героев предается играм. Ладья равняется в беге с колесницей На южной равнине, на Серебристой Поляне. Стоит остров на ногах из белой бронзы, Блистающих до конца времен. Милая страна, во веки веков Усыпанная множеством цветов. Есть там древнее дерево в цвету, На котором птицы поют часы{424}. Славным созвучием голосов Возвещают они каждый час. Сияет прелесть всех красок На равнинах нежных голосов. Познана радость средь музыки На южной, туманной Серебристой Поляне. Там неведома горесть и неведом обман. На земле родной, плодоносной, Нет ни капли горечи, ни капли зла, Всё — сладкая музыка, нежащая слух. Без скорби, без печали, без смерти, Без болезней, без дряхлости — Вот истинный знак Эмайн. Не найти ей равного чуда. Прекрасна Страна Чудесная, Облик ее любезеи сердцу, Ласков для взора вид ее, Несравненен ее нежный туман. Взгляни на Страну Благодатную: Море бьет волной о берег и мечет Драконовы камни и кристаллы; Волоски кристаллов струятся с его гривы. Богатство, сокровище всех красок Ты найдешь в Милой Стране, прекрасно-влажной. Там ты слушаешь сладкую музыку, Пьешь лучшее из вин. Золотые колесницы на Равнине Моря Несутся с приливом к солнцу. Серебряные колесницы на Равнине Игр И бронзовые без изъяна. Желто-золотые кони там, на лужайке, Иные — красной масти, Иные еще, с шерстью на спинах Небесно-голубой масти. С восходом солнца придет Прекрасный муж и осветит равнины. Он едет по прекрасной приморской равнине. Он волнует море, обращая его в кровь. Будут плыть мужи по светлому морю В страну — цель их поездки. Они пристанут к блистающему камню, Из которого несется сто песен. Песнь несется к плывущим, Несется долгие века, беспечальная. Звучен напев стоголосых хоров, Они избыли дряхлость и смерть. О многовидная морская Эмайн, И близкая и далекая, С тысячами женщии в пестрых одеждах, Окаймленная светлым морем! Из вечно тихого, влажного воздуха Капля серебра падают на землю. Белая скала у морской гряды Получает свой жар от солнца. Мчатся мужи по Равнине Игр — Прекрасная игра, не бессильная. В цветистой стране, средь красоты ее, Они избыли дряхлость и смерть. Слушать музыку ночью, Гулять в Стране Многоцветной, В стране цветистой, — о, венец красы! — Где мерцает белое облако! Есть трижды пятьдесят островов Средь океана, от нас на запад. Больше Ирландии вдвое Каждый из них или втрое{425}. Пусть же Бран средь мирской толпы Услышит мудрость, ему возвещенную. Предприми плаванье по светлому морю: Быть может, ты достигнешь Страны Женщин.

Вслед за этим женщина покинула их, и они не знали, куда она ушла, и она унесла ветвь с собою: ветвь выпала из руки Брана и перешла в руку женщины, и в руке Брана не было силы, чтобы удержать ветвь.

На другой день Бран пустился в море. Трижды девять мужей было с ним. Во главе каждых девяти был один его молочный брат и сверстник. После того как он пробыл в море два дня и две ночи, он завидел мужа, едущего навстречу ему по морю на колеснице. Этот муж спел ему двадцать два четверостишия, он назвал ему себя — сказал, что он Мананнан, сын Лера.

Он спел ему:

 — Чудно, прекрасно Брану В ладье на светлом море. Для меня же, едущего на колеснице издалека, Цветущая долина — то море, где плывет он. То, что светлое море для Брана, Плывущего в ладье с кормою, — Радостная равнина с множеством цветов Для меня, с моей двухколесной колесницы. Бран видит множество волн, Плещущих среди светлого моря, — Я вижу на Равнине Забав Цветы с красными головками, без изъяна. Кони Лера блистают летом Всюду, сколько хватает взора Брана. Реки струят свой медвяный поток В стране Мананнана, сына Лера. Блеск зыбей, средь которых ты находишься, Белизна моря, по которому плывешь ты, Это — расцвеченная желтым и голубым Земля, она не сурова. Пестрые лососи прыгают из недр Белого моря, на которое глядишь ты: Это — телята, разных цветов телята, Ласковые, не бьющие друг друга. Хоть видна тебе лишь одна колесница В Счастливой Стране, обильной цветами, — Много коней на ее пространствах, Хоть для тебя они и незримы. Велика равнина, много в ней мужей, Краски блистают светлым торжеством. Серебряный поток, золотые одежды — Все приветствует своим обилием. В прекрасную игру, самую радостную, Они играют, вином опьяняясь, Мужи и милые женщины, под листвою, Без греха, без преступления. Вдоль вершин леса проплыла Твоя ладья через рифы. Лес с прекрасными плодами Под кормой твоего кораблика. Лес дерев цветущих плодовых, Среди них лоза виноградная, Лес невянущий, без изъяна, С листьями цвета золота{426}. Это облик, тобою зримый, — Он придет в твон края, в Ирландию, Ибо мне надлежит путь к дому Женщины из Лине-Мага. Пред тобой Мананнан, сын Лера, На колеснице, в обличье человека. Им будет рожден — на короткую жизнь Прекрасный муж с белым телом. Он будет усладой холмов волшебпых, Он будет любимцем в доброй стране, Он поведает тайны — поток мудрости — В мире, не внушая страха к себе. Он примет облик всякого зверя И в голубом море, и на земле. Он будет драконом пред войсками, Он будет волком во всяком лесу. Он будет оленем с серебряными рогами В стране, где катятся колесницы, Он будет лососем в глубоком озере, Он будет тюленем, он будет прекрасным белым лебедем. Он будет спустя долгие века Много лет прекрасным королем. Он сокрушит полки — славная ему будет могила, Он зальет кровью равнины, оставляя след колес. Среди королей и витязей Он будет героем прославленным. На высокой твердыне уготовлю я Кончину, вполне его достойную. Высоко я поставлю его средь князей. Его одолеет сын заблуждения{427}. Мананнан, сын Лера, будет Его отцом и наставником. Он будет — кратка его жизнь! — Пятьдесят лет в этом мире. Драконов камень морской поразит его В бою при Сенлаборе. Он попросит испить из Лох-Ло, Устремив взор на поток крови. Белая рать унесет его на колесах облаков В обитель, где нет скорби. Пусть усердно гребет Бран — Недалеко до Страны Женщин. Эмайн многоцветной, гостеприимной Ты достигнешь до заката солнца.

После этого Бран поплыл дальше. Вскоре он завидел остров. Бран стал огибать его. Большая толна людей была на острове, хохотавших, разинув рот. Они все смотрели на Брана и его спутников и не прерывали своего хохота для беседы с ним. Они смеялись беспрерывно, глядя плывущим в лицо. Бран послал одного из своих людей на остров. Тот тотчас же присоединился к толпе и стал хохотать, глядя на плывущих, подобно людям на острове. Бран обогнул весь остров. Всякий раз, как они плыли мимо этого человека, его товарищи пытались заговорить с ним. Но он не хотел говорить с ними, а лишь глядел на них и хохотал им в лицо. Имя этого острова — Остров Радости. Так они и оставили его там.