Сказочная фантастика. Книга вторая - Уильям Тенн

ты все равно уже мертвец.

— Если я и умру во плоти, — оскалился Ранильд, — то все равно буду жить вечно, а ты станешь просто кучей навоза.

Тауно остановился и провел пальцами по волосам.

— Не понимаю, почему должно быть именно так? Наверное, вы, люди, больше нас нуждаетесь в вечности.

Ранильд решил, что у него появился шанс, и бросился вперед, угодив тем самым в ловушку Тауно. Меч Ранильда рассек лишь воздух — Тауно отскочил в сторону и ударил противника по запястью ребром левой ладони. Меч со звоном отлетел в сторону. Правой рукой Тауно вонзил нож в шкипера. Ранильд свалился на палубу. Поднявшееся солнце окрасило его кровь в глубокий красный цвет.

Рана Ранильда не была смертельной. Он посмотрел в глаза склонившегося над ним Тауно и выдохнул:

— Позволь мне... исповедаться перед Богом... и избежать ада...

— А какое мне до тебя дело? — спросил Тауно. — У меня же нет души.

Он поднял слабо сопротивляющееся тело и бросил его за борт акулам. Эйджан полезла наверх по вантам, чтобы навсегда успокоить Сиварда.

Тюлень

1

Ванимен, король погибшего города Лири и властелин морского народа, а ныне капитан безымянного корабля — ибо он рассудил, что прежнее название «Ргеtiosissimus Sanguis»[17] предвещало бы его подданным беду, — стоял на носу и смотрел на море. Все, кто были на палубе, заметили, что лицо короля мрачно, а могучие плечи понуро поникли. Позади него плескался на ветру парус, в небе покрикивали чайки, то одна, то другая с лету опускалась на гребень волны и снова взмывала в небо. Море было неспокойно, волны с силой ударяли в корпус корабля и порой обдавали брызгами палубу. Здесь было тесно, поданные Ванимена, в основном дети и женщины, жались друг к другу, толкались, никак не могли удобно устроиться. В толпе уже раздавались гневные выкрики.

Но Ванимен ничего этого не замечал. Его взгляд блуждал где-то далеко над волнами. По темно-серому, как сталь морю неслись волны с грязно-белыми, словно последний весенний снег, гривами; над ним нависли рваные клочья мрачных туч. Бешено свистел и завывал ветер.

Все подданные Ванимена, которые плыли за кораблем, встревожились, почуяв непогоду, и поспешили подняться из глубин на поверхность.

Ветер свирепо трепал светлую гриву Ванимена. К нему в рубку поднялась Миива. Из-за рокота волн ей пришлось почти кричать, чтобы Ванимен услышал:

— Рулевой просил передать, он боится, что корабль перевернется, если ветер не ослабнет. Румпель вырывается из рук, вертится, точно морской угорь. Может быть, как-то надо использовать парус.

— Мы зарифим его, — решил Ванимен. — Надо уходить от шторма.

— Но разве случаются такие сильные бури в это время года?

— Ты права, обычно — нет. Однако в последние несколько столетий я наблюдал, как набирает силу Арктический Холод. Там, далеко на севере, рождаются айсберги и неистовые шторма. Можно называть это несчастным стечением обстоятельств. Нам не повезло.

Говоря все это, Ванимен размышлял о другом. Вахтенный матрос, которого ему пришлось убить, чтобы захватить корабль, человек, ничем не заслуживший такой участи, призвал перед смертью проклятие на голову убийцы и обратился за помощью к Всевышнему и святому Михаилу, своему небесному заступнику... Ванимен никому тогда об этом не сказал, да и в будущем решил не говорить.

Если корабль пойдет ко дну... он перевел взгляд на палубу. Большинство его подданных погибнет. Прелестные девушки, дарившие столько радости и сами знавшие радость, дети, которые только-только начинают чувствовать, чтó есть радость бытия. Сам он сможет доплыть до какого-нибудь берега, даже далекого, но зачем берег ему одному?

Довольно. Он должен сделать для них все, что в его силах. Пока живешь, постоянно приходится биться за жизнь. А в конце никто не избежит сетей Ран...

Ванимен послал одного из старших мальчиков в море, велев ему передать самым сильным и крепким мужчинам, чтобы те поднялись по веревочному трапу на судно. Ожидая их, Ванимен продолжал обдумывать, как поступить дальше. За время плавания на корабле его подданные научились беспрекословно выполнять все требования своего короля. Подобного в история морского народа еще не бывало. Но за это же время матросы Ванимена не успели овладеть многими умениями и навыками, так необходимыми для моряков. Знания самого Ванимена также оставляли желать лучшего. Вот и с последним распоряжением он едва не запоздал. Помощь мужчин требовалась немедленно. Парус дико бился под ветром, который крепчал с каждой минутой.

Следовало ожидать самого худшего. Ванимен знал это по опыту. Волны порой ласково баюкают, в них можно укрыться от палящего зноя и резкого ветра, они поддерживают и помогают выжить. Но в воде тело отдает свое тепло, а в морских глубинах на каждом шагу подстерегают бесчисленные убийцы — хищники.

Ванимен приказал бросить в море канаты, чтобы пловцы могли за них держаться, иначе они выбьются из сил и отстанут от корабля.

Шторм уже нагонял судно. Ванимен перешел на корму. Под навесом кормовой надстройки у румпеля стояли двое. Положение тут было — хуже некуда: из-за бешенной силы ветра рулевые не могли совладать с румпелем; тяжелый рычаг то взлетал вверх, то резко, шел книзу. Рулевых, бессильно повиснувших на нем, бросало из стороны в сторону. Ванимен дал указания и пообещал скоро прислать смену, чтобы освободить их от трудной работы.

Миновали три дня и три ночи. Предчувствие не обмануло Ванимена: шторм бушевал, не утихая ни на минуту.

Впоследствии он не мог припомнить почти никаких подробностей. В памяти остались лишь хаос, борьба за жизнь, тяжкий труд и нестерпимая боль. Но горше всего было то, что исчезла его любимая касатка. Должно быть, из страха перед невиданной бурей она скрылась в морских глубинах, а когда шторм окончился, уже не смогла разыскать корабль. То же самое случилось и со многими подданными.

Непостижимо: они все-таки не дали кораблю затонуть. Во время шторма судно получило множество пробоин, трюм был полон воды, которую они денно и нощно откачивали помпами. Шторм швырял и бросал корабль по бурному морю, пока не натешился вдоволь. И все-таки они выжили.

Теперь корабль Лири подходил с запада к Геркулесовым столбам. Ванимен сразу же узнал могучие дымчато-серые утесы на краю земли, где Гибралтарский пролив разделяет Африку и Пиренейский полуостров Когда-то в юности, много столетий назад, он совершил дальнее путешествие по южным морям и побывал в здешних водах.

Волнение все еще не улеглось,