"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Анин Александр

— Странная ты девочка, другие в твоем возрасте только о платьях и думают.

— Странный ты мальчик, в своем возрасте о платьях только и думаешь, — неожиданно для себя отозвался Выпь.

Юга попытался отвесить ему подзатыльник, парень с глухим смешком увернулся.

— Я не мальчик, я облюдок, — мстительно уточнил Юга.

Серебрянка заинтересованно глянула снизу вверх. Вопрос этот давно ее мучил, а спросить не решалась:

— А что это значит? Ты не человек? Кто такие облюдки вообще?

Выпь поморщился, однако Юга, как ни странно, решил ответить:

— Ну… чужинские детеныши, которых те в зыбках на младенцев меняют.

— Зачем?

— Да кто их разберет.

— Почем знаешь, что ты точно облюдок?

— Мамка сказала. — Помолчал и неожиданно разговорился. — Свой ребеночек у нее тихим родился, беленьким, светлоглазым. Приго-о-ожим, на радость… Не уследила веком, глядь спрозар — а в люльке уже что-то чернявое да темноокое, собой мерзкое, копошится. Я, то бишь. Как увидела, сразу прибить хотела, да отец не позволил, удержал. Сам, правда, вскорости и ушел, мамку оставил. Я-то крикливый был, кривенький, болел много, натерпелась она со мной. Думала-надеялась — помру не к году, так шестилеткой, а я, напротив, в рост пошел, выправился.

— То есть она тебя как чужого растила?

Выпь помалкивал, слушал внимательно.

Юга пригладил бусы, вздохнул.

— Уж как смогла, и на том спасибо. Могла вообще извести или продать, сколько таких было.

Серебрянка горько сморщилась, попыталась утешить:

— Но ты все равно красивый получился. Красивее Выпь даже.

— А-ха, съел-выкусил?

— Вот уж уел прямо-таки, — фыркнул Выпь.

Девочка покраснела, постаралась выкрутиться:

— Зато Выпь сильнее. И выше. И умнее.

— А-ха, вот теперь ты получил!

На тракт вышли без приключений, что несказанно обрадовало Серебрянку. Ей казалось что в Городце можно будет забыть об ужасах особых.

Скоро их дружелюбно окликнули. Седой тахи, такой же седой мужичок, пустая, сработанная из грубой травы тележка — путники охотно приняли приглашение «подвезтись» и уселись.

Развлекать доброго человека беседой вызвался Юга. Пристроился на облучок, улыбнулся.

— Так вы, стало быть, в Черный Городец путь держите?

— Ага. Вон, сестренка никогда Городцов не видела, решили побаловать.

— Дело хорошее, — одобрил старик, — невеста она уж у вас.

— Так дети быстро растут.

— И-и-и не говори, парень, у меня-то вот у самого…

И пошло, и поехало.

Умению зачинать и поддерживать беседу Юга обучался в том же Гостином Доме, в боевых условиях непрерывной практики. Слушать при необходимости и корысти ради он умел безупречно, за это высоко ценился и сильно любился завсегдатаями.

— А Городец большой? — пытала Серебрянка молчаливого Выпь.

Пастух вести беседы был не обучен, поэтому отстреливался коротко.

— Да.

— Ну, насколько большой?

— Как с десяток станов, — прикинул Выпь.

— О-о-о. Действительно, большой.

— Ага.

— Ты что, разговаривать со мной не хочешь? — надулась девочка.

— Да. Помолчи, будь добра.

— Ну и пожалуйста, — Серебрянка показательно отвернулась.

Выпь, нисколько не огорчившись и не устыдившись, откинулся на спину, стянул на лицо капюшон и задремал.

Серебрянка злилась на равнодушие спутника недолго. Вокруг были люди! Настоящие, живые, а еще тахи, повозки большие и маленькие! Девочка восхищенно крутила головой, стараясь увидеть и запомнить сразу все.

Тракт был действительно очень широк, в восемь рабочих полос. Четыре вели к Городцу, остальные — прочь. Полотно, сработанное из непонятного девочке материала, казалось идеально гладким и ровным, блестящим настолько, что можно было разглядеть собственное отражение — конечно, если бы им вздумалось остановиться. Очень скоро Серебрянка поняла, как им повезло с добрым владельцем седого тахи: повозка двигалась намного быстрее, чем бредущие по самому краю дороги пешие.

Некоторые путники останавливались у темных и плоских каменных пластин, врытых вертикально, и что-то на них разглядывали. Иногда тыкали в пластины пальцами, бранились или радовались. По обочинам часто лепились Дома, небольшие и необыкновенно яркоокрашенные, с призывно раскрытыми окнами и дверьми. Дух оттуда шел удивительно завлекающий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Девочке очень хотелось посмотреть на пластины вблизи, заглянуть в один из таких Домов, или в закрытый, затейливо украшенный экипаж, влекомый красивыми рослыми тахи. Подобных ему было достаточно, но в основном преобладали неброские, крепкие повозки.

Люди были самые разные. Молодые и старые, женщины и мужчины, одиночки и большие компании. На них особо не обращали внимания; Юга, правда, удостаивался то презрительных, то заинтересованных взглядов, да несколько раз с ним заговаривали, когда повозка стояла.

Юга иногда равнодушно отмалчивался, а иногда отвечал — красиво выгибая спину и играя глазами. Серебрянка наблюдала и запоминала: как держать голову, показывать шею, прикусывать губы…

По мере приближения Городца поток становился гуще, на одном месте завязали чаще, а в один момент и вовсе застыли.

— Ну, пора, — Выпь сел, как будто и не дремал вовсе, — мы без экипажа и поклажи, нам через другие ворота.

Ребята, наскоро посовещавшись, поблагодарили старика дарцом. Серебрянка ждала, что они и тахи спасибо скажут, и повозке поклонятся, но обошлось. Быстро пересекли тракт, ловко лавируя между экипажами, и потянули девочку к длинной толпе людей.

Заняли место.

— У тебя как, регном в порядке?

— Ай, обижаешь! Мой регном в исключительно отличном состоянии.

Девочка покраснела.

— Ты чего? — с подозрением сощурился Юга. — У тебя-то как, в норме?

— У меня нет регнома…

— Как нет?! — возмутились оба.

— Ну, нет и нет, и не было с рождения, я не виновата! — огрызнулась Серебрянка. — А он что, так нужен?

— Конечно! Без него тебя в Городец не пустят.

— Да что это вообще за дичь такая?

Пастух вздохнул и пояснил:

— Регном — это марка. Смотри, — Выпь высоко закатал рукав и показал — у самого сгиба локтя, на внутренней стороне руки еле виден был маленький круглый шрам. — У тебя нет?

— Нет. Можете посмотреть.

Парни осмотрели ее руки, озадаченно уставились друг на друга.

— Что скажем? Без марки не пустят.

— Ай, а давай… Давай сядем и подумаем, — сдался Юга.

— Раньше почему не сказала? — устало укорил Выпь.

— Я не знала ни про какие такие отметки, — буркнула Серебрянка, раздосадованная не меньше спутников.

Как назло, очередь шла довольно скоро, пришлось усиленно шевелить мозгами.

— Та-а-к, а если отовремся, что болела она долго? Знаешь же, что больных не прививают, они от этого помереть могут.

— Что, от рождения болела?

— Да ты взгляни на нее! Кожа, кости да голова лысая! Любой проверяльщик заплачет и поверит!

Серебрянка слушала бурное обсуждение и мучилась собственной беспомощностью. Выходило, что если бы не она, парни без проблем прошли бы досмотр на воротах, а она их задерживает.

— Ты знаешь, что бывает за сокрытие, — глуше и тише обычного проговорил Выпь.

— Да кто скрывается-то?! Вот, как на ногах стала держаться, так сразу в Городец поволокли, прививку ставить! От-вет-ств… мы такие ответственные!

— Ага. Пешком в Городец потащили, мимо всех пунктов. Не поверят. Тем более что я пастух, а ты…

— Облюдок, — зло сплюнул Юга, — понял.

Замолчали. Близились ворота, высоченная града Городца блестела на жарком Пологе. Изнывающих от жажды людей обносили свежей водой, Серебрянка жадно осушила чашку в три глотка, Выпь к воде не притронулся, отдал Юга. Тот одну вылил себе на голову, вторую плеснул себе же на грудь, слегка смочил губы.

Серебрянка таращилась на него, как на умалишота.

— Из очереди выйдем? — тихо предложил Выпь.

— Нет, погоди. Замри вот так, смотри на меня, — Юга, ориентируясь на свое отражение в глазах пастуха, убедился, что одежда облепляет его достаточно выразительно, что пряди лежат как надо, удовлетворенно хмыкнул. — Всегда есть запасной путь. Не с головы, так с заду. Стойте здесь, я быстро.