Интриги Марии. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

здесь, «чтобы не бояться, что кто-либо снова причинит вам неприятности!». Какая трогательная забота!

На новом месте Мария постепенно успокоилась. Мосты между нею и Анной Австрийской сожжены не были, скорее, наоборот, они стали прочнее. Перед тем как покинуть Париж под предлогом прощания и напутствий, она долго беседовала с королевой. Они оговорили многие детали предстоящего обмена письмами не только между Кузьером и Парижем, но благодаря умело подготовленной сети людей, желающих услужить королеве, также и с Брюсселем, Лондоном, Нанси и Мадридом. Так, между королевой и герцогиней курсировал некто Плэнвиль, в Лондон наведывался все тот же лорд Монтэгю, перевозя послания в своем дипломатическом багаже, с Испанией и Брюсселем через Валь-де-Грас, в котором настоятельница монастыря де Сент-Этьен была полностью на их стороне. При подобном посредничестве не было проблем с получением новостей и от королевы-матери, и от мадам дю Фаржи, ставшей самым полезным агентом при кардинале и инфанте, брате Анны Австрийской, сменившем инфанту Изабель-Клер-Евгению. На Ла Порта легли хозяйственные заботы: он доставлял и хранил симпатические чернила, и письма не приходилось жечь.

На той последней беседе с королевой их было трое. Марию де Шеврез теперь у королевы старалась во всем заменить Мария де Отфор, несомненно, получившая на это благословение Людовика XIII. Его увлеченность юной девой росла, ей было жаловано звание главной фрейлины вместо мадам де Ла Флот, ее бабушки, слегшей в немочи. И чтобы подчеркнуть оказанное ей расположение, звание дополнили обязательным поименованием: отныне ее величали мадам де Отфор, а не мадемуазель.

Примечательно, что и кардинал пожелал попрощаться с Марией, которую продолжал обожать. В его пусть и иллюзорных чувствах к ней проявилась не предполагаемая в этом невероятно сильном человеке слабость. Ведь в откровенных письмах Марии к Шатонефу она не раз называла его «гнилой задницей», что уж никак невозможно перевести на слова любви… Но такова была магия расточаемого ею соблазна, сам Ришелье прозвал ее обольстительницей.

Встреча их, однако, так и не состоялась. Король, давно одевшийся в броню против чар этой «козочки», отговаривал своего министра от встречи: «Вы спрашиваете меня, сможете ли вы увидеть мадам де Шеврез? У меня нет сомнений, что визит ее вряд ли будет полезен, а для меня он будет неприятен. А теперь делайте, как посчитаете нужным, и уверяю вас, что для вас я останусь самым лучшим повелителем из тех, кто когда-нибудь был на этой земле…» Ришелье смиренно склонил голову, благоразумно решив, что Людовик, безусловно, прав.

Больше Ришелье Марию не видел. По этому поводу он некоторое время сокрушался, особенно когда вспоминал их совместную работу. Во времена былые от герцогини получал он порой пусть и скудные, но весьма полезные новости. Да, конечно, имел он и при королеве своего платного шпиона, мадемуазель де Шемеро, только проницательная красавица Отфор быстро раскусила ее и воздвигла столь бдительную опеку, против которой и кардинал ничего не смог поделать. Король же с каждым днем все глубже увязал в своем чувстве к этой блистательной придворной красавице, единодушно прозванной Авророй, которая и не думала скрывать свою неприязнь к Людовику. Да, несмотря на все ее грязные делишки, кардиналу явно не хватало мадам де Шеврез…

А Мария за неимением лучшего готовилась вкусить все прелести лета Турена и занималась переустройством дома. Перед отъездом из Парижа она направила курьера к Базилио с просьбой уговорить Мальвиля последовать за ней, но флорентиец в ответе сообщил Марии, что его товарищ по уединению исчез:

«Он не стал более задерживаться здесь, где ему оставалось разве что играть с Базилио в шахматы. Он не стал слушать его мудрых советов и даже отказался выслушать свой гороскоп, утверждая, что лучше ему про него ничего не знать. Все это не от большого ума! Как бы там ни было, но однажды на рассвете он исчез, захватив с собой немного провианта и лучшего во всей конюшне скакуна. А поскольку никому не довелось его увидеть, что вполне естественно, если кто-то исчезает ночью, Базилио даже не может тебе сказать, госпожа герцогиня, в какую он уехал сторону. Базилио привязался к нему. Не считая отсутствия у него просвещенного ума, в остальном он славный малый…»

Полученное известие ввергло Марию в глубокие раздумья, а Эрмину в волнение.

– Зачем он это сделал? – воскликнула девушка, едва не плача. – Он должен был знать, что повсюду шпионы кардинала и покидать убежище опасно! Куда же он мог уехать?

– У нас нет возможности это узнать, – вздохнула герцогиня. – Может, он вернулся к себе в Нормандию?

– Чтобы оказаться в руках короля: все его слуги и земли, должно быть, захвачены…

– Он ведь не осужден. От него можно ничего не получить.

– Знаю, что не осужден, но теперь его непременно осудят, а его побег усугубляет дело. Я слышала, что кардинал прибегает к услугам одного ужасного человека, хитрого и безжалостного, он и обделывает все грязные делишки. Зовут его Лаффма, и его руки уже запачканы кровью… Габриэль попадет к нему…

В ответ Мария рассмеялась и усадила Эрмину рядом с собой.

– А не лучше ли тебе признаться в том, что ты влюбилась в него?

– Это еще почему! – фыркнула девушка, опустив голову. – И потом, очень-то я ему нужна! – Это он тебе так сказал?

– Конечно же, нет. Напротив, он был весьма любезен, только не слепой же он: как он мог интересоваться мной, когда вы рядом? На этот раз Мария громко расхохоталась:

– Ты еще меня в свои соперницы определи! Твой шевалье никогда не видел во мне женщину. Я всегда была для него некой диковиной, непредсказуемой и вечно нарывающейся на неприятности. Он должен был меня оберегать, и он это делал, а за это время, думаю, у него возникла ко мне симпатия, но не снисходительная, а скорее братская. Впрочем, я не из тех женщин, на которых он обращает внимание.

– А на каких он обращает внимание?

– На пышных, белокурых и белокожих хохотушек с заметными прелестями, – говоря это, Мария представляла себе дородную Эглантину, хозяйку «Цветущей Лозы».

– Ему не нравятся рыжие?

– Какие? Ну, почему же! – воскликнула Мария, заметив, что спустя несколько лет к такому описанию вполне подойдет и Эрмина, особенно если сохранит свое пристрастие к пирожным и сладостям. – У тебя может появиться шанс, – добавила она с улыбкой.

– Бог знает, когда мы вновь увидимся, и увидим ли мы его вообще, – вздохнула Эрмина так горестно, что Мария прижала ее к себе и поцеловала.

– Никогда не нужно отчаиваться! – искренне посоветовала она.

Время шло, но никаких вестей о Мальвиле так и не было.