Стая (СИ) - Оксана Сергеева

Монахов развернулся, чтобы шагнуть к выходу, но Наталья преградила ему путь. Муж невольно удивился ее прыткости, а она уперла ладони ему в грудь, словно и вправду смогла бы остановить его при желании.

— Сергей, подожди! Давай успокоимся, поговорим. Все обсудим. Ну ничего же страшного не произошло! Ну что ты завелся? Ну влюбилась девочка! — Боялась даже имя Дениса произносить, чтобы невольно не спровоцировать мужа на действия, потому намеренно говорила только про Юлю.

— Ей семнадцать лет!

— А что в семнадцать лет любви не бывает?

— Какая любовь?!

— Ну, вот такая… — понизила голос, продолжая преграждать ему путь. Заговорила умоляющим тоном: — Да она в семнадцать, может, самая чистая и настоящая! Без ожиданий! Не за что-то, а просто так!

— Ничего, переломается! Ей учиться надо!

— Ты о чем говоришь? Что значит — переломается? Зачем ей ломаться? Это что — наркота? — возмущенно вскричала. Не смогла сдержаться. — Оставь их в покое. Пусть они сами разбираются. Ты много кого слушал в свое время?

— Я Шаурина к себе брал не для того, чтобы он спал с моей дочерью!

— Да, может, он и не спит!.. Откуда тебе знать, как у них там все? Юля приличная и умная девочка! И если ты думаешь по-другому, значит ты плохой отец и совершенно не знаешь своего ребенка!

— Уничтожу… — сказал сквозь зубы только одно слово.

Похоже попытка вразумить мужа с треском провалилась. Тот просто сделал несколько шагов вперед безжалостно оттесняя ее, снося со своего пути. И сейчас он намеревался не с Юлей разговаривать. Оттого было страшно. Действительно страшно, потому что в таком состоянии он может сделать то, о чем будет жалеть, возможно, всю оставшеюся жизнь. Когда дело касалось дочери Монахов легко терял здравый смысл. Наталья на своем веку всякое видела и знала, что он способен если не на все, то на многое. Но от этого «многого» у нее по позвоночнику ледяная дрожь бежала.

— Не тронь!.. Не трогай детей! — закричала она и толкнула его в грудь. Почти во весь голос закричала, чтобы пробиться сквозь яростную пелену. Не победила, но выиграла короткую передышку. Вздохнула. Монахов под ее натиском отшатнулся и посмотрел с интересом. Непонятно, что его удивило больше — истеричная реакция жены, совершенно ей несвойственная, или вольный жест, которым она отшвырнула его от двери. Попыталась, во всяком случае.

— Давай поговорим, — задыхаясь, с большим трудом проговорила Наталья. — У меня есть, что сказать.

Хотя его разрывало от гнева и злости, Сергей ничего не ответил, но и с места не сдвинулся, как будто дал свое согласие.

— Когда-нибудь это все равно бы случилось. Юля стала бы с кем-то встречаться, — уверенно начала Наталья. — Потом бы собралась замуж…Ты вообще хоть допускаешь такую возможность? Как ты собираешься это пережить?

— Это другое дело! Сейчас рано об этом говорить! — скривившись, нервным жестом отмахнулся он и сунул руки в карманы брюк.

— Почему рано? — Пыталась говорить так, чтобы удержать интерес мужа и не позволить ему уйти. Но мысли путались. Воздуха не хватало. Вздохнула глубоко, пытаясь пополнить запасы кислорода. Горло саднило от сухости. А надо быть очень убедительной. — Кого ты видишь рядом со своей дочерью? Какой он должен быть? А если ее выбор шокирует тебя еще больше, чем сегодня? Что делать будешь? И ей уже будет далеко не семнадцать! И она просто не уйдет молча в свою комнату, как сейчас? Что ты будешь делать тогда?

Когда на лице Монахова появилась тень сомнения, Наталья почти возликовала. Самое трудное — заставить его услышать себя. Кажется, ей удалось. Ясно, что на заверения о большой любви Юли и Дениса мужу наплевать. Тогда можно попробовать пойти другим путем.

— Это должен был быть не Шаурин!

— Почему нет? Что ты вцепился к него?

— Не говори ерунды!

— Это не ерунда! Думаешь, я не вижу? Что ты в нем нашел, зачем взял его к себе? Зачем так настойчиво протягиваешь? Реализуешь свои несбывшиеся мечты о сыне? Я теперь даже рада, что у меня не получилось больше родить!

— Не швыряйся такими словами! Чтобы потом не пришлось жалеть!..

— Самое время, по-моему. Ответь честно, что тебя злит больше — сам факт, что он стал встречаться с нашей дочерью или что Юля отняла у тебя любимую «игрушку»?

— По-моему, ты заигралась! Не стоит говорить о том, о чем не имеешь представления!

— Заигрался ты — в Бога! А ты не Бог, чтобы решать, кого уничтожить, а кого миловать! Кому любить, а кому — нет! Особенно, если это касается родных!

— Я хочу для своей дочери только добра! И ты знаешь это!

— Я знаю, — мягко сказала Наталья. — Знаю… — шагнула вперед и сжала в кулаках лацканы его пиджака. Почувствовала, что муж сбавил обороты и уже не так непреклонен, как несколько минут назад. — Мне ли не знать. Но иногда это слишком. Иногда нужно смотреть шире. Ну любят они друг друга… ну может быть так надо… Ты женился на мне через неделю знакомства. Даже не целовал ни разу. Женился и все. Притащил меня в ЗАГС, и нас расписали, потому что у тебя срок командировки истекал, помнишь? И увез меня на другой конец Союза. Разве ты кого-то слушал? А я? Мои родители вычеркнули меня из своей жизни. Не писали, не звонили. Потому что я предала, вот так же все планы нарушила. А я уехала… Ни друзей, ни родственников… никого, кроме тебя.

— Я женился, потому что для меня было все ясно. И мне не нужно было ни месяца, ни полугода, чтобы понять, что я люблю, и мне никто кроме тебя не нужен. А ты мне этого ни разу не сказала за всю жизнь. Ни разу так и не сказала, что любишь. — Взял жену за лицо, обхватил широкими ладонями.

— Давай об этом не сейчас… — сжала его крепкие запястья. — Вот и подумай… Я не хочу потерять дочь. Не хочу, чтобы она когда-нибудь вопреки всему унеслась на другой конец света неизвестно с кем. Сейчас ты Дениса не видишь рядом с ней… значит сделай из него того, кого бы хотел видеть. Вырасти его. У тебя времени полно. Не верю, что ты обманулся в нем. Не руби сгоряча. Они через месяц могут и сами расстаться, без твоей помощи…

Монахов опустил руки, раздраженно передернув плечами. Секунды молчания тянулись бесконечно долго. Потом он вышел, так ничего и не сказав. Наталья этого, собственно, и не ждала.

* * *

Машина остановилась у медицинского центра. Насколько то, что Юля собиралась сделать, было унизительно для нее, настолько же казалось единственно правильным.

— Шаурину позвони, — приказала Самарину, — скажи, чтобы папу в гости ждал. Он поймет. И только попробуй ляпни что ты и где. То есть, где я. Понял?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});