Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

парализовать деятельность лиц, чьи взгляды считались общественно вредными — проводили так называемые «профилактические беседы».

«В соответствии с указаниями ЦК КПСС, — читаем мы в одной из записок КГБ 1971 г., — органы Комитета государственной безопасности ведут большую профилактическую работу по предупреждению преступлений, пресечению попыток ведения организованной подрывной деятельности националистических, ревизионистских и других антисоветских элементов, а также локализации возникающих в ряде мест группирований политически вредного характера. За последние пять лет выявлено 3096 таких группирований, профилактировано 13602 человека, входивших в их состав, в том числе 2196 участников 502 групп в 1967 г., 2870 участников 625 групп в 1968 г., 3130 участников 733 групп в 1969 г., 3102 участника 709 групп в 1970 г. и 2304 участника 527 групп в 1971 г.» (1). «За период 1971–1974 гг. было профилактировано 63108 человек. За этот же период только путем профилактики пресечена на стадии формирования деятельность 1839 антисоветских групп» (2).

Таким образом, как мы видим, КГБ вел большую профилактическую работу. Однако с 1965 по 1974 г. он не предпринял в отношении Александра Исаевича никаких мер подобного характера, иначе бы последний обязательно поведал бы о них.

Более того, органы госбезопасности не мешали ему получать гонорары за не публиковавшиеся произведения, а также улучшать жилищные условия.

Чтобы дискредитировать А. И. Солженицына, достаточно было бы опубликовать сведения о том, что все разговоры о его преследовании не соответствуют действительности, а далее не только указать выплаченные ему авансы и гонорары за неопубликованные произведения, но и сообщить о предоставленной ему трехкомнатной квартире. Не сомневаюсь, многих его поклонников как у нас, так и за границей эти факты заставили бы задуматься. Между тем не было опубликовано даже официального сообщения солженицынских рукописей осенью 1965 г.

КГБ бездействовал и в 1967 г., когда А. И. Солженицын выступил со своим «Письмом к съезду писателей» и стал превращаться в одного из кумиров диссидентского движения. Продолжал он бездействовать и 1968–1970 гг., когда фамилия писателя появилась в списках кандидатов на Нобелевскую премию, хотя было очевидно, какое значение будет иметь присуждение этой премии человеку, открыто вступившему в противоборство с существовавшей политической системой. Единственно, что было сделано, — летом 1968 г. на страницах «Литературной газеты» появилась уже упоминавшаяся статья «Идейная борьба. Ответственность писателя», которая могла дискредитировать А. И. Солженицына в глазах законопослушных советских граждан, но лишь способствовала укреплению его авторитета как среди оппозиционно настроенной советской интеллигенции, так и за рубежом (3).

Еще в большей степени способствовало этому его исключение осенью 1969 из Союза писателей и публикация на страницах «Литературной газеты» новой статьи, предлагавшей ему убираться за границу (4). Подобные действия создавали Александру Исаевичу ореол гонимого писателя и тем самым способствовали присуждению ему Нобелевской премии.

После того, как он стал лауреатом этой премии, а за рубежом вышел его новый роман «Август четырнадцатого», на свет появился сборник статей «Печать о Солженицыне», содержащий критические отклики на его роман, но изданный невероятно малым тиражом (5).

Получается, что на протяжении 1965–1971 гг. органы госбезопасности не предпринимали никаких мер, чтобы парализовать подпольную литературную деятельность писателя и прежде всего не допустить завершение им работы над «Архипелагом».

И только в 1971–1973 гг., если верить А. И. Солженицыну, КГБ перешел к активным действиям против него: начал шантажировать его «бандитскими письмами», хулиганскими звонками, передаваемыми через посредников угрозами, требованием денег и т. д… Таким образом, по мнению Александра Исаевича, его пытались заставить его отказаться от борьбы с советской системой или же уехать за границу (6). Оставляя в стороне вопрос о том, насколько эти сведения соответствуют действительности (хотя это тоже немаловажный вопрос), нельзя не отметить, что в распоряжении КГБ были гораздо более действенные средства для решения как одной, так и другой задачи. Если же он ограничился только названными мерами, то они или были направлены на то, чтобы подтолкнуть А. И. Солженицына к более крайним действиям, или же представляли собою примитивную инсценировку борьбы с писателем.

Найдутся читатели, которые скажут: но ведь КГБ пытался устранить писателя. Действительно, в 1992 г. на страницах газеты «Совершенно секретно» журналист Д. Лиханов поведал сенсационную историю о покушении на А. И. Солженицына. Подобное открытие было сделано им на основании рассказа бывшего сотрудника Управления КГБ по Ростовской области полковника Бориса Александровича Иванова (7).

По словам Б. А. Иванова, днем 8 августа 1971 г. он был вызван к своему начальнику, который познакомил его с «гостем» из Москвы и поручил ему оказывать «гостю» содействие в наблюдении за приехавшим из Москвы А. И. Солженицыным. На Б. А. Иванова была возложена задача «оперативно проверять контакты и связи объекта», а затем все собранные «материалы отослать в Москву». Вечером Б. А. Иванов вместе с «московским гостем» поехали в город Каменск, где заночевал писатель, а утром вслед за ним — в Новочеркасск. Здесь Б. А. Иванов остановился в гостинице. Днем вместе с «московским гостем» и еще одним незнакомцем он отправился на машине в город, где на одной из улиц они встретили А. И. Солженицына.

Дальше, по словам, Б. А. Иванова, события развивались следующим образом. Когда Александр Исаевич вышел из машины и зашел в магазин, вслед за ним устремился один из московских спутников Б. А. Иванова, натянув при этом на руки, несмотря на жару, кожаные перчатки. Через некоторое время он вернулся и облегченно сказал: «Все, крышка, теперь он долго не протянет». И хотя прямо это не говорилось, из дальнейшего разговора в машине Б. А. Иванов понял, что в магазине А. И. Солженицыну был сделан укол (8).

По свидетельству Александра Исаевича, в тот же день он почувствовал себя плохо, на его теле появились то ли волдыри, то ли ожоги, 11 августа на станции Тихорецкая он вынужден был сесть на поезд и вернуться домой (9).

«От Бориса Иванова посмертно, — пишет А. И. Солженицын, — дошла до меня собственноручная записка… где он перечисляет участников попытки убить меня в 1971 г. Приехавший из Москвы руководитель группы — Рогачев Вячеслав Сергеевич, имея прикрытие АПН, т. е. удостоверение и визитную карточку корреспондента АПН. Убийца-исполнитель — подполковник Гостев, имя, кажется, Виктор.

После операции был направлен резидентом контрразведки в Болгарию… и еще помощник Рогачева — Гусев Владимир» (10).

В этой истории много абсурдного.

Во-первых, совершенно непонятно, для чего необходимо было присутствие Б. А. Иванова в Новочеркасске, если поставленная перед ним задача заключалась в том, чтобы «проверять контакты и связи «объекта», выявленные наружным наблюдением», а «материалы отослать в Москву». Во-вторых, очень странно, что в Новочеркасске «московский гость» взял его с собой на операцию, ведь даже самый неопытный убийца понимает: чем меньше свидетелей преступления, тем лучше. В-третьих, совершенно невероятно, чтобы профессиональный киллер в присутствии постороннего человека стал делиться своими впечатлениями о совершенном им покушении. В-четвертых, В. С. Рогачев, который фигурирует в рассказе Б. А. Иванова как руководитель покушения, действительно был сотрудником АПН и поэтому никакого