Рассмешить богов - Оксана Панкеева

Первым телепорт увидел зоркий Флавиус и просигналил условленным взмахом красного платка. И тут же, пока демон-маг не появился в сером облачке и не обнаружил засаду, мэтр Хирон наложил на это место заранее заготовленное заклинание стазиса.

Попадая из телепорта на участок, где время остановлено, пришельцы неизбежно оказывались в ловушке, существования которой не успевали даже осознать. В подобном методе имелся ряд неудобств. Убить человека в границах стазиса было невозможно, а вытащить что-либо за пределы действия заклинания — крайне сложно. Однако встречающие имели возможность не торопясь оценить обстановку, спланировать свои действия и подготовиться, они даже могли подойти вплотную и прицелиться в упор.

В телепорте возникли шестеро солдат с гробом на плечах. И немедленно рядом заклубилось еще одно серое облачко.

Ален повторил действия старшего коллеги, растянув область заклинания еще на десяток локтей. На этот раз в ловушке оказались еще трое солдат, незнакомый обормот с разбойничьей рожей и двое из долгожданных заложников. Принц Мафей и его подружка-ведьмочка.

Еще минут пять все участники операции не смели произнести ни слова, напряженно всматриваясь в пустой, прозрачный воздух в ожидании следующего облачка. Но больше телепортов не было.

— Неужели спугнули? — наконец не выдержал Ален. — Или что-то пошло не так, как мы рассчитывали? Где Горбатый, где королева, что это за гроб?

— Горбатый, скорей всего, не придет, — медленно произнес Флавиус, утирая холодную испарину с висков. — Раз он послал Мартинеса, сам наверняка не придет.

Морриган одним прыжком вскочила на спину Хирону и заглянула в гроб.

— Мужчина в военной форме, — с некоторым облегчением прокомментировала мэтресса. — Не ниже генерала. К повелителю на подъем везли, скорей всего. А вот где телепортист? Господа, у вас есть идеи, почему маг отправил эту делегацию, но не явился сам? Как, по его мнению, они должны были добираться обратно?

— На вертолете? — тут же предположил Ален.

— Маг подойдет минут через пять? — выдал более правдоподобную гипотезу Флавиус.

— Следите за местностью, — вздохнул мэтр Хирон. — Ален, готовь еще один стазис. Морриган, помогай. Будем вытаскивать детишек.

«Нет ничего хуже ожидания, — в очередной раз подумал Шеллар, останавливаясь у окна и безрадостно взирая на багровые облака, окрашенные заходящим солнцем. — Девятнадцать тридцать шесть. Все готово. Засада на месте. Войска в полной боевой готовности. Телепортисты ждут приказа. Даже Флавиус, скорей всего, лично руководит операцией, вместо того чтобы… Впрочем, за что винить главу департамента? За то, что он может позволить себе личное участие, которого король себе позволить не может? Простите, ваше величество, в таком случае это называется низкая зависть, и вам должно быть стыдно…»

Король задернул штору и отошел от окна. Стыдно ему не было. И никакой зависти к главе департамента он не испытывал, и обвинять Флавиуса в чем-либо не собирался. Временами ему казалось, что он вообще ничего не чувствует, что он загадочным образом превратился в прежнего принца Шеллара, который не умел даже улыбаться.

Его величество тоскливо маялся, в который раз меряя шагами кабинет, как узник одиночную камеру. Несмотря на упорные попытки почтенных мэтров пристроить к нему хоть кого-нибудь, чтобы не оставлять в одиночестве, король успешно уклонялся от излишней, по его мнению, опеки. Даже верного Жака бесцеремонно выставил в приемную, где страдающий шут в данный момент спаивал секретаря. Возможно, и дежурного телепортиста тоже. Личная охрана вряд ли позволит себе… впрочем, его величеству это было абсолютно безразлично, пусть хоть упьются, пусть ползают по приемной на четвереньках и распевают похабные песенки, и пусть охрана только глупо улыбается, если на него кто-то додумается покушаться. Все эти мелочи совсем не волновали мающегося короля.

Девятнадцать сорок.

Что, если он ошибся? Если никто и не думал переправлять пленников через портал именно сейчас? Если в данный момент для Горбатого важнее лишний ящик боеприпасов? Если… нет, прочь подобные депрессивные мысли. Надо чем-то заняться, неужели у вечно занятого короля не найдется подходящего дела именно на эти несчастные четверть часа?

Шеллар скользнул взглядом по столу, наткнулся на сейф (вещь прочную и многофункциональную) и тут же оставил мысли о какой-либо умственной работе. Дело не в том, что ему нечем заняться. Очень даже есть чем. Но он попросту не сможет. Сядет за стол и будет тупо смотреть в документ, абсолютно не понимая смысла написанного. Может быть, почтенные магистры были правы и не стоило запираться в кабинете, отгораживаться от всего мира и пережевывать одни и те же неприятные мысли? Может, при наличии собеседника, с которым можно было бы обсудить какой-нибудь организационный вопрос, ему удалось бы как-то мобилизовать себя и восстановить контроль над собственным разумом? Но, с другой стороны, где взять такого собеседника, который мог бы оставаться беспристрастным? Настолько, чтобы в его глазах не маячили постоянно плохо скрытое сочувствие… и столь же плохо скрытый упрек? Даже бесстрастный Флавиус сегодня совершенно невыносим со своим патологическим раскаянием.

Девятнадцать сорок две.

«Нет, так нельзя, дверца шкафа ни в чем не виновата, надо хоть руки занять, раз уж голова совершенно нетрудоспособна.

Что-нибудь механическое, не требующее умственных усилий… например, переписать конспект допроса… А может, сходить еще немного пообщаться с региональным координатором Бранкевичем? Может, он еще чего вспомнит? Не только о Монкарах, но и о других высокопоставленных интриганах.

Нет, что это вы, ваше величество, совсем ошалели от переживаний? Во-первых, за четверть часа с таким делом не управиться, а во-вторых, так можно и лишиться ценного свидетеля раньше времени, он еще после прошлого допроса не отлежался. И вообще, может ли ваше величество поручиться за собственную беспристрастность? Действительно ли вам необходима дополнительная информация, или же вами движет низкое и недостойное стремление полюбоваться на боль и унижение врага? Вы действительно верите, что вам от этого станет легче? Не стыдно?»

Король сел за стол и придвинул к себе письменный прибор. Ему не хотелось ни узнавать новую информацию, ни издеваться над поверженным врагом, ни работать.

И по-прежнему не было стыдно. И больно не было. Ему было никак. Ничего не хотелось. Даже мыслить. Даже сознавать собственное существование. Девятнадцать сорок шесть.

«Вот так люди и доходят до самоубийства, — мимоходом отметил Шеллар, поймав себя на последней мысли. И тут же добавил, как бы торопясь самого себя заверить, что ситуация под контролем. — Но от меня вы этого не дождетесь!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});