Сочинения - Феодорит Кирский

Равным образом и различие языков не опровергает единства человеческой природы. Ибо как греки, так и варвары равно способны делать и добрые дела и худые, что подтверждают и сами греки. Ибо сами они удивляются Анахарсису, который был скиф, а не афинянин, не коринфянин, не тигеатянин, не спартанец; и брахманов превозносят, которые были родом индийцы, а не дорийцы, не эолейцы, не ионийцы. Хвалят сверх того египтян за их мудрость, потому что греки научились от них многим наукам. Гиппомолгов, народ фракийский, Гомер назвал правдивейшими, а Кира, царя персидского, который по отцу был перс, а по матери — мидянин, Ксенофон, сын Грилла, превозносил за его благоразумие, воздержание, правду и мужество. Таким образом, сами греки сознаются, что и варвары имеют некоторое попечение о добродетели и различие языков не препятствует им иметь такое приобретение. Да и самые проповедники истины — пророки и апостолы, хотя и неискусные в эллинском красноречии, но, как обладавшие истинною мудростью, всем — и греческим и варварским народам — принесли божественное учение и всю землю и моря наполнили писаниями о добродетели и благочестии, так что ныне все смертные, оставив бредни философов, от рыбарей и мытарей поучаются истине и уважают писания скинотворца, а имен италийской, ионийской и элеатской сект даже и не знают, потому что память о них истребило время, тогда как имена пророков, которые более чем за тысячу с половиной лет жили прежде этих философов, носят на устах своих. Равным образом и бывших прежде них отцов, как то: Авраама и его детей, и еще древнейших, чем они, — Авеля, Еноха и Ноя и других, им подобных, достославная жизнь сделала повсюду известными. А имена семи тех греческих мудрецов, которые жили после пророков и между людьми греческого происхождения, едва ныне известны. Но что я говорю о тех, которые живут ныне, когда и между древними о них было большое сомнение? Ибо некоторые к ним причисляют Периандра Коринфского, другие — Епименида Критского, иные — Акусилая Аргивского, некоторые — Анахарсиса Скифского, другие — Ферекида Сирского, а Платон — Мисона Хинского. Так, даже и древние не совсем их знали, но Матфея, Варфоломея и Иакова, также Моисея, Давида и Исаию и других апостолов и пророков знают так, как имена детей своих. А бессовестные — те и самые наименования этих святых мужей осмеивают как варварские! Но мы оплакиваем их безумие. Видя, что люди с варварским наречием превзошли эллинов в красноречии и обнажили пред всеми нелепость их прикрашенных басней, что соллецизмы рыбарей опровергли совсем их аттические силлогизмы, они, однако же, не краснеют от этого и не скрываются в ущелья, но бесстыдно стоят за ложь свою, хотя их так мало, что почти наперечет знаешь их, и не то, чтобы это были люди, напитанные греческим красноречием, но, напротив, это такие, которые с каждым словом впадают в варваризм (ошибка против языка), а между тем воображают о себе, что они чрезвычайно ученые и красноречивые люди, когда вставляют в речь свою: Клянусь богами, клянусь солнцем и т. п. Если ж я неправду говорю, то скажите, почтенные мужи, кого Ксенофон Колофонский оставил последователем своей секты, кого Парменид Елеатский, кого Протагор и Мелисс, кого Пифагор или Анаксагор, кого Спевзипп или Ксенократ, кого Анаксимандр или Анаксимен, кого Аркесилай или Филолай? Кто ныне начальствует над стоическою сектою? Кто защищает учение стагиритянина? Где ныне управляют государствами по законам Платона и следуют предписанному им образу республиканского правления? Вы не можете выставить нам ни одного защитника этих догматов и постановлений. А мы ясно покажем вам силу апостольского и пророческого учения. Вся подсолнечная наполнена этим учением, и еврейские писания переведены на язык не только греческий, но и на римский, египетский персидский, индийский, армянский, скифский, сарматский — кратко сказать, на все языки, на которых говорят ныне народы. И мудрейший Платон, который очень много говорил о бессмертии души, даже слушателя своего Аристотеля не убедил разделять с ним это мнение, а наши рыбари, мытари и скинотворцы не только греков, но и римлян и египтян и вообще все народы убедили, что душа человеческая бессмертна, почтена разумом и способна управлять страстями, что она по своей неосмотрительности, а не по принуждению преступает божественные законы и потом снова обращается к лучшему, отстает от прежнего заблуждения. Вместе с этим и то сказать надобно, что наши догматы содержат не только учителя Церкви, но и сапожники, кузнецы, шерстопряды и другие ремесленники и даже женщины, не только знающие грамоту, но и питающиеся трудами рук своих, и самые рабыни. И не только горожане, но и земледельцы имеют сведение об этих предметах, и можно найти много огородников, пастухов и садовников, которые не хуже других рассуждают о Божественной Троице и творении всех вещей и, может быть, гораздо лучше знают человеческую природу, чем Платон и Аристотель. Заботясь о добродетели и уклонясь от порока, страшась угрожающих наказаний и наступления праведного Суда Божия, любомудрствуя о бессмертной и вечной жизни, они все старание свое употребляют для приобретения Царствия Божия. И этому научились они не от кого другого, но от тех, кого вы называете варварами, не обратив внимания на слова Анахарсиса, который сказал: «Мне все греки кажутся скифами». Это совершенно согласно со словами нашего скинотворца: Аще убо не увем силы гласа, буду глаголющему иноязычник, и глаголющий мне иноязычник (1 Кор.14:11). И действительно, каким образом у греков жители Иллирика, Пеоны, Атинтаны и другие считаются варварами, таким же образом и тем, которые не понимают греческого языка, языки аттический, дорический, эолический и ионический, кажутся варварскими. Но каждый язык имеет одинаковый смысл, ибо все люди имеют одну природу.

Итак, почтенные мужи, сравните с бреднями философов простое учение рыбарей и познайте различие между ними: перебирая тысячи ваших книг, посмотрите, как они слабы, ибо в настоящее время еще не нашлось ни одного, кто решился бы последовать басням поэтов и мнениям философов. Сознавая это, подивитесь затем краткости и силе Божественного Писания и научитесь истине содержащихся в них догматов о божественном устроении человеческого тела, о бессмертии души, в которой разумная часть управляет страстями, делая их полезными и необходимыми для человеческой природы. Поучаясь этому и подобному тому из Божественного Писания, и мы воскликнем с пророком: Удивися разум твой от мене, утвердися, не возмогу к нему! (Пс.138:6) И действительно, какой язык может в достаточной мере выразить как гармоничное устройство нашего тела, так и премудрость, усматриваемую нами в душе?! Много, правда, об этом предмете оставили нам в писаниях своих и Гиппократ, и Гален, также Платон и Ксенофон, и Аристотель, и Феофраст, и другие многие, но еще более, чем сказали, опустили они, потому что ум человеческий не может постигнуть дел премудрости Божией. Почему и пророк, восхвалив Бога за то, что для него постижимо, когда не мог постигнуть всего, в нас усматриваемого, явно признал себя побежденным и такое свое сознание счел достаточным для достойной и праведной хвалы Божией.

Слово о Божественной и Святой Любви

Каковы подвижники добродетели, сколько заслужили венцов и как они блистательны, это ясно видно из написанных нами о них повествований [298]. Ибо если в этих повествованиях и не все исчислены подвиги их, то и немногого достаточно, чтобы показать отличительную черту целой их жизни, потому что и оселок, не тратя всего подносимого к нему золота, но несколько будучи потерт об него, показывает его доброт ность или малодобротность. А так же и стрелка по немногим пущенным им стрелам с точностью узнает иной, хорошо ли будет он попадать в Цель или станет стрелять мимо по неопытности в искусстве. Также можно распознавать (не буду говорить о каждом порознь) и других искус ников: скороходов, представителей трагедий, кормчих, кораблестроителей, врачей, земледельцев и вообще всякого другого, каким кто занимается искусством. Достаточно малого испытания, чтобы показать знающих ис кусство и обличить невежество носящих на себе только имя знающего. Поэтому, как сказал я, если описано и немногое из того, в чем преуспел каждый, и этого достаточно к изучению всего образа жизни.

В настоящем же слове надлежит нам исследовать, рассмотреть и в точности узнать, по каким побуждениям подвижники предпочитали этот образ жизни и какими водясь помыслами достигали самого верха лю бомудрия. Что, не на телесную надеясь крепость, возлюбили то, что выше естества человеческого, превзошли положенные ему законы, пре одолели преграды, поставляемые подвижникам благочестия, учитель в этом — ясный опыт, потому что никто из не приобретших этого любо мудрия никогда не показывал их терпения.