Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

Убрав наконец оружие в кобуры, Кондор еще раз во всех подробностях изложил план завтрашних действий. Затем он заставил Криса и Мерль повторить все, что он сказал, и задал множество вопросов, суть которых сводилась к одному и тому же: что делать, если вопреки плану произойдет то-то и то-то.

Через какое-то время он заметил, что Фэй теряет концентрацию, и сказал что они полностью готовы к проведению операции, хотя это, разумеется, было неправдой.

На пол в центре гостиной положили два надувных матраца, оставленных сестрой Криса и ее мужем после их визита в его дом. Мерль застелила матрацы простынями, положила на них две подушки и накрыла все это огромным голубым одеялом. Постель для нее и Кондора была готова.

Единственная ванная комната располагалась в холле. Первым ее посетил Крис, затем Фэй. Потом настала очередь Мерль.

Кондор кивнул в сторону спальни, где уже расположился Крис, и сказал Фэй:

– Ты сделала все, что могла. Теперь иди туда и получи все, что можешь получить.

Фэй шагнула в спальню и закрыла за собой дверь.

Мерль вышла из ванной с улыбкой на губах, в которой явственно ощущались усталость и тревога.

Отправляясь в ванную последним, Кондор увидел, что она раздевается, готовясь улечься на импровизированную постель.

Закрыв за собой дверь, Кондор воспользовался туалетом, вымыл руки, почистил зубы, тщательно прополоскал рот и сплюнул воду в раковину.

Отобрал нужные таблетки – сердечные, для мочевого пузыря, обезболивающие, от бессонницы – и проглотил их, запив водой из-под крана. Убедился, что в ванной комнате никого больше нет – ни людей, ни призраков.

Посмотрел на свое отражение в зеркале. И сказал:

– Вот он – ты.

Глава 26

«Сущность любви состоит в предательстве».

Крис Харви

«Не хочу, чтобы это происходило здесь и сейчас», – подумала Фэй, входя в спальню, где ее ждал Крис Харви.

Но в глубине души она знала, что это ложь.

Закрыв за собой дверь, она осмотрела комнату в свете ночника, стоявшего на поцарапанной прикроватной тумбочке. Потом подошла к Крису, протянувшему к ней руки, и сказала:

– Прости меня!

Он обхватил ладонями ее лицо и улыбнулся при виде выступивших у нее на глазах слез.

– Разве у тебя был другой выход?

– Я не должна была впутывать тебя в это. Никоим образом. Это – во-первых.

– Во-первых, я тебя люблю. А во-вторых, так уж сложились обстоятельства.

Она скользнула в его объятия и тихонько, едва слышно шепнула:

– Я тебя люблю.

– Я знаю. – Крис поцеловал ее в лоб, потом прикоснулся губами к ее мокрым щекам и сухим губам. – Ложись скорее, тебе надо поспать. Ты же с ног валишься. Впрочем, нет, это слабовато сказано.

– Да уж, – согласилась Фэй. – Правильно сказать, что я полумертвая от усталости.

Она вытащила голубую блузку из черных брюк, одну за другой расстегнула пуговицы. Потрогала широкий шрам, пересекавший ее живот от паха до солнечного сплетения.

– Ты должен знать, каким образом я получила эту красоту, – сказала она. – Ты этого заслуживаешь.

Расскажи ему.

Париж. Скажи, что это было в прошлом году. Ты все делаешь правильно.

Мосты над серой лентой Сены, великолепные здания, музеи, множество уютных кафе. Женщины, каждая из которых уверена в том, что она красива, и потому действительно великолепно выглядящие. Со вкусом одетые, ухоженные мужчины, среди которых лишь изредка попадается какой-нибудь турист, как правило, смотрящийся на их фоне довольно глупо. Молодая женщина с сумкой от «Эрме» идет по улице вдоль магазинов, торгующих товарами из кожи североафриканского производства, на ходу по сотовому телефону договариваясь о сделке на миллиард евро. В кинотеатрах показывают картины Джона Форда и Франсуа Трюффо, которым больше лет, чем владельцам этих храмов кинематографа. На площади Сталинград, которая давно превратилась в розничный рынок сбыта для крупных наркокартелей, всегда можно купить дозу героина, но при этом парижские дилеры никогда не гарантируют качества.

Но твой Париж – это узкие улочки с выщербленными тротуарами, обветшавшие домишки, владельцы которых по тысяче раз на дню нарушают жилищное и налоговое законодательство. Это толпы арабов и запах вареной козлятины. Вода. Боже мой, ты, наверное, сейчас способна убить за стакан простой воды. Ты пристегиваешь кобуру с «глоком» и прячешь оружие под марокканской блузой, на животе – молочно-белая кожа на нем гладкая, словно атласная. Надеваешь черные брюки спортивного покроя и туфли без каблуков, в которых удобно бегать и драться. На узких тротуарах никто ни на кого не смотрит. Ты носишь коричневые контактные линзы, потому что зеленые глаза грозят тебе разоблачением. К счастью, по местным меркам ты не слишком красива, поэтому никто не обращает на тебя внимания, кроме людей, которым ненавистен твой хиджаб, закрывающий большую часть лица и покрывающий волосы, выкрашенные в черный цвет, – именно такой, какой характерен для уроженок Алжира, за одну из которых ты себя выдаешь.

Шесть недель ты совершенствовала в Лэнгли свой довольно книжный, далекий от разговорного французский.

Семнадцать дней ушло на твое внедрение в Алжире.

Потом долгое путешествие – на кораблях, в поездах. И вот теперь ты в Париже, который знаешь только по учебным фильмам.

Твой оперативный псевдоним – Джамиля.

Настоящая Джамиля была схвачена во время одной из антитеррористических операций ЦРУ, проводившейся в Йемене. Впрочем, возможно, ее проводили сотрудники военной разведки, работавшие на Пентагон. Так или иначе, у Джамили была найдена взрывчатка, и агентство занялось ею вплотную.

В филиале Аль-Каиды, на который она работала, женщинам не доверяли, поэтому знала она очень мало – только то, что ее смертоносный груз и изготовленные по индивидуальному заказу детонаторы должны быть доставлены в Париж.

Специалистам потребовалось четыре недели, чтобы из скудных и недостоверных сведений, которые удалось выудить из Джамили, сложить более или менее целостную картину, однако она мало что добавила к тому, что уже было известно. При этом агентам пришлось оказать на Джамилю весьма серьезное давление – в частности, пообещать сдать ее тем, кого она боялась куда больше, чем американцев, а именно израильтянам или малайзийцам.

Как ты думаешь, что случилось с Джамилей?

Впрочем, тебя это не должно волновать.

Во всяком случае, не во время операции.

Тем более что, как выяснилось, целью готовящихся терактов являются американские объекты в Париже.

Ты все делаешь правильно.

План операции классический. Ты стала Джамилей. Отправилась в Париж и стала ждать звонка на сотовый. Наконец тебе позвонили и назначили встречу. Она проходила в одном из магазинов франшизной сети «Монпри». В отделе косметики ты вошла в контакт с человеком по имени – или кличке – Нёф, что переводится с французского как «девять». Это может означать, что в местную террористическую ячейку входит не менее девяти человек – а может и не означать ничего.

Нёф никогда раньше не встречался с Джамилей. Тебе про него было известно только то, что у него на запястье шрам. Такую примету не разглядишь с помощью камер наблюдения. Нёф сказал тебе, когда будет совершен теракт.

Завтра.

Операция ЦРУ, в которой ты принимаешь участие, сверхсекретная, о ней не знают и не должны знать ни местные спецслужбы и правоохранительные органы, ни американское посольство. Ты и твоя команда должны действовать полностью автономно. Вам известно только то, что атаке подвергнется американский объект – и еще, возможно, объект НАТО. Поскольку во Франции, что вполне естественно, персонал натовских объектов состоит в основном из французов, террористы рассчитывают, что их акция еще и вызовет трения между союзниками по Североатлантическому блоку. Парижу и в самом деле может не понравиться то, что французские подданные становятся разменной монетой в противостоянии Аль-Каиды и американцев. С другой стороны, по некоторым косвенным данным, у террористов имеются некие источники информации во французских спецслужбах. Нетрудно предположить, что в случае успешной атаки Аль-Каиды против американцев в столице Франции эти подозрения могут стать еще одним яблоком раздора между Парижем и Вашингтоном.

Именно с учетом всех этих тонкостей и было принято решение, что Сэми и его люди проведут операцию по обезвреживанию террористов в режиме полной, стопроцентной секретности, не привлекая к ней союзников.

Во время встречи в парижском магазине Нёф сообщил лже-Джамиле, что завтра, в день операции, он будет «другим человеком». По всей видимости, это означало, что он будет в гриме. Джамиля, согласно плану, должна была доставить взрывчатку на явочную квартиру – Нёф хотел ее проверить. Именно поэтому об использовании муляжа не могло быть и речи. Обнаружив обман, террористы отменили бы операцию и провели ее в другом месте и в другое время, которые американским спецслужбам были неизвестны.