Око Мира - Роберт Джордан

— А почему мы должны из-за них волноваться? — спросила Эгвейн. — Если я правильно поняла, здесь нам ничего не грозит. Здесь должно было быть безопасно. Свет, да должно же быть какое-то безопасное место.

Перрин стал внимательнее присматриваться, отыскивая возможные укрытия. Они не успели далеко отойти от пруда, а сумерки все густели. Вскоре станет совсем темно. Бледный свет все еще подкрашивал гребни холмов. Из лощин, где уже почти ничего не было видно, этот свет по контрасту казался очень ярким. Слева на фоне неба резко выделялось что-то темное — большой плоский камень торчал из склона, скрывая все под собой во мраке.

— Сюда, — сказал Перрин.

Он рысцой устремился к холму, бросая через плечо взгляды и проверяя, нет ли какого признака приближающихся людей. Ничего — пока. Не раз юноша останавливался и ждал, пока девушка и лошадь нагонят его. Эгвейн почти прижалась к шее Белы, и кобыла аккуратно выбирала путь по неровной земле. У Перрина мелькнула мысль, что обе они устали, наверное, гораздо сильнее, чем он считал. Лишь бы это убежище оказалось хорошим. Вряд ли мы сумеем найти другое.

У основания холма Перрин внимательно осмотрел массивную плоскую глыбу, выступающую из склона почти у самого гребня и отчетливо вырисовывающуюся на фоне неба. Было что-то странно знакомое в том, как громадная плита словно образовывала неправильные ступени, три с одной стороны и одну — с другой. Юноша подобрался к плите поближе и ощупал камень, пройдя вдоль него. Несмотря на столетия работы ветра и дождя, Перрин почувствовал под рукой четыре соединенные колонны. Он поднял взгляд к ступенчатой вершине камня, возвышавшейся над его головой гигантским навесом. Пальцы. Мы найдем убежище в руке Артура Ястребиного Крыла. Может быть, здесь сохранилась частица его справедливости.

Перрин жестом подозвал к себе Эгвейн. Она не сдвинулась с места, поэтому он соскользнул к подножию холма и рассказал ей, что обнаружил.

Эгвейн посмотрела на холм, вытянув шею.

— Как тебе удалось хоть что-то разглядеть?

Перрин открыл было рот, потом захлопнул. Облизнул губы оглянувшись, в первый раз по-настоящему ясно осознал, что он видит. Солнце уже село. Теперь — совсем, а полную луну скрывали облака, но окружающее ему по-прежнему представлялось окаймленным темно-пурпурной бахромой.

— Я ощупал скалу, — наконец сказал он. — То, что нужно. Даже если они доберутся сюда, им ни за что не различить нас в такую темень.

Перрин взял Белу под уздцы и повел ее под защиту каменной руки. Спиной он чувствовал взгляд Эгвейн.

Когда юноша помог ей слезть с седла, ночь разорвали крики, донесшиеся со стороны озерца. Девушка положила ладонь на руку Перрина, и тот понял ее несказанный вопрос.

— Люди заметили Ветра, — сказал он неохотно. Было трудно понимать смысл волчьих мыслей. Что-то об огне. — У них факелы. — Перрин подтолкнул девушку под каменные пальцы и скорчился рядом с ней. — Они разбились на группы для поисков. Их так много, а волки все ранены. — Он постарался, чтобы голос его звучал теплее. — Но Пестрая и другие смогут держаться от них в стороне, даже раненые, и к тому же люди не ожидают обнаружить нас. Люди обычно не видят того, чего не ждут увидеть. Скоро они бросят поиски и разобьют лагерь. — Илайас был вместе с волками, и он их не оставит, пока за ними гонятся. Так много всадников. И с таким упорством. Почему они так упорны?

Перрин увидел, как кивнула Эгвейн. Девушка думала, что в полумраке он этого не заметит.

— С нами все будет в порядке, Перрин.

Свет, подумал он удивленно, да ОНА пытается МЕНЯ успокоить.

Крики все не стихали. Небольшие цепочки факелов двигались вдалеке — мерцающие во мраке светлячки.

— Перрин, — негромко сказала Эгвейн, — ты будешь со мной танцевать в День Солнца? Если к тому времени мы будем дома?

Плечи Перрина дрогнули. Он не издал ни звука и не знал, смеяться ему или плакать.

— Буду. Обещаю! — Против воли ладони юноши сжали топор, напомнив ему, что тот по-прежнему у него в руках. Голос Перрина упал до шепота: — Я обещаю, — произнес он вновь, лишь надеясь.

Теперь группы всадников с факелами рассыпались по холмам, по десять-двенадцать человек. Сколько было таких групп, Перрин определить не мог. Порой в поле зрения оказывалось три или четыре конника, рыскающих взад-вперед. Они перекликались друг с другом, и иногда в ночи слышались лишь лошадиное ржание и людские крики.

Перрин видел все сразу с разных мест. Он притаился на склоне холма вместе с Эгвейн, следя за движущимися во тьме факелами-светляками, и мысленно бежал в ночи вместе с Пестрой, и с Ветром, и с Прыгуном. Волки были слишком изранены воронами, чтобы бежать быстро или далеко, поэтому они стремились отогнать людей из сумрака, вытеснить их под защиту огней. В конце концов, когда в ночи бродят волки, люди всегда ищут безопасности у огня. Некоторые верховые вели в поводу лошадей без седоков; животные пронзительно ржали и вставали на дыбы, дико выкатывая глаза, храпя и вырывая поводья из рук, и разбегались во все стороны, когда среди них метались серые фигуры. Лошади под всадниками тоже громко ржали, когда из темноты вылетали серые тени, острые клыки рвали им сухожилия, порой и всадники тоже кричали — перед тем, как челюсти вгрызались им в горло. Илайас был там же, различимый еще более смутно, крадущийся в ночи со своим длинным кинжалом, — двуногий волк с одним острым стальным клыком. Крики все чаще переходили в проклятья, но никто и не думал отказываться от поисков. Вдруг Перрин понял, что люди с факелами следуют какому-то плану. Каждый раз какой-нибудь из отрядов появлялся в поле его зрения — по крайней мере, один из них, — все ближе к склону того холма, где они с Эгвейн Прятались. Илайас велел прятаться, но... Что, если мы побежим? Может, нам удастся скрыться во тьме, если мы не будем останавливаться. Может быть, темнота нам поможет.

Юноша повернулся к Эгвейн, но решение его уже запоздало. Сбившиеся в кучу факелы — их было с дюжину — появились у подножия холма, покачиваясь в такт лошадиной рыси. Острия пик мерцали в свете факелов. Перрин замер, затаив дыхание, пальцы стиснули рукоять топора.

Всадники проскакали мимо холма, но один из них что-то крикнул, и факелы повернули обратно. Мысли Перрина лихорадочно метались, стараясь отыскать для него и Эгвейн путь бегства. Но как только они с девушкой двинутся с места, их неминуемо увидят, если уже не увидели, а как только их заметят, скрыться вряд ли удастся, даже если на помощь придет темнота.

Всадники приближались к подножию холма, каждый держал в одной руке факел, а в другой — длинное копье, правя лошадью коленями. В свете факелов Перрин разглядел белые плащи Детей Света. Воины высоко поднимали факелы и наклонялись вперед в своих седлах, всматриваясь в глубокие тени под пальцами Артура Ястребиного Крыла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});