Охотники на жирафов. Переселенцы Трансвааля. Гудзонов залив. - Майн Рид

способом снова расставить сети.

Мальчики вернулись к костру и стали ждать результата, решив, в том случае, если он будет неблагоприятен, попробовать последнее средство и пробиться сквозь лед на пироге. Почти два часа терпели они, не осматривая сети; затем Норман и Базиль пробрались к отверстиям во льду и с замирающими сердцами стали осторожно вытаскивать ее.

- Что-то она тяжела, - сказал Базиль. - Ура! - закричал он, вытаскивая на лед чудную рыбу. Остальные подхватили его радостный возглас, который повторился еще раз, когда показалась другая рыба. Улов ограничился этими двумя рыбами. Их вынули из сети, которую снова тщательно расставили. Первая большая рыба оказалась форелью и весила не менее пяти фунтов; очень скоро она уже была уничтожена, и мальчики клялись, что никогда в жизни не приходилось им есть более вкусной рыбы. Но, принимая во внимание их волчий аппетит, мы допускаем, что они могли слегка преувеличить.

Они несколько поуспокоились, хотя мысль о будущем не переставала тревожить их. Они не были уверены, что и впредь их рыбная ловля будет успешна, а без этого они по-прежнему были бы в самом печальном положении. Но когда они во второй раз вытащили сеть, их опасения рассеялись. Они поймали целых пять рыбин, весивших вместе не менее двадцати фунтов, которых хватило бы на долгое время.

В эту самую ночь ударил сильнейший мороз, и к утру лед стал в фут толщиною. Они не боялись больше провалиться и, забрав с собой пирогу и все свои пожитки, пустились пешком по льду. Несколько часов спустя они благополучно достигли мыса, к которому стремились, и начали устраиваться на зимовку.

Глава XXVI

СТРАННАЯ ТРЕВОГА

Выбрав подходящее место для лагеря, мальчики первым делом занялись постройкой хижины, что для них, жителей девственных лесов Америки, было очень легко. Все отлично владели топором и быстро нарубили и обтесали нужные бревна, из которых построили маленькую хижину, покрыв ее тонкою дранкой. Из камней, лежавших по берегу, они сложили очаг, хотя и очень примитивный, но с превосходной тягой. Они очень нуждались в глине, но ее совершенно негде было достать: земля была настолько мерзлая, что не только нельзя было накопать глины или грязи, но даже кипяток, выплеснутый на открытом воздухе, через несколько минут превращался в лед. Отсутствие глины было для них очень ощутимо, так как в этом суровом климате достаточно малейшей щели для того, чтобы сделать весь дом холодным, и им необходимо было, во что бы то ни стало, чем-нибудь заполнить щели между бревнами. Им пришло в голову воспользоваться для этой цели травой, и Люсьен скоро принес целую охапку для пробы. Она оказалась вполне пригодной, и мальчики отправились собирать ее. Затыкая ею щели между бревнами, они вскоре заметили, что трава издавала чрезвычайно приятный аромат: это была так называемая ароматическая трава, растущая во многих местах территории Гудзонова залива, из которой индейцы часто делают свои постели, а также жгут, наслаждаясь ее благоуханием.

Первые два дня путешественники питались исключительно рыбой. Они, конечно, захватили с собой сеть и прежним способом расставляли ее около берега. В один улов они поймали пять разных пород рыбы. Особенно много ловилось белой рыбы, называемой натуралистами белым сигом, а между охотниками известной под названием титтамег. Эта рыба водится почти во всех озерах и реках той местности и очень ценится из-за своего нежного мяса. На некоторых станциях компании обитателям приходилось довольствоваться исключительно ею. Титтамег не достигает больших размеров и никогда не весит более восьми фунтов.

Другой рыбой, попавшейся нашим путешественникам и названной ими по ее цвету синей рыбой, был сиг породы Coregolus signifer. Она обитает в быстрых реках, где резвится и прыгает, подобно форели. Эти последние также встречаются и в Невольничьем озере и достигают иногда баснословного веса - восьмидесяти фунтов. Мальчики поймали несколько форелей, но не особенно больших. Им попадались также щуки и налим. Эта последняя рыба наиболее прожорливая из всего рыбьего царства и пожирает всех других рыб, которых только в состоянии проглотить. Она может также сожрать такое количество речных раков, что форма ее тела совершенно изменяется. Мальчики выбрасывали эту рыбу, так как знали, что мясо ее в высшей степени невкусно; зато Маренго не имел никаких предубеждений и в продолжение нескольких дней питался ею.

Но исключительно рыбный стол скоро наскучил мальчикам, и Базиль отправился на охоту. Товарищи его остались работать над хижиной, которая далеко еще не была окончена.

Базиль шел по берегу в восточном направлении и отошел не более мили, когда набрел на сухой песчаный кряж, густо поросший банксовою сосной. Деревья были не выше сорока футов и имели очень толстые стволы и гибкие ветки. Кругом не видно было никаких других деревьев, так как особенность этого дерева состоит именно в том, что оно монополизирует все пространство, где появляется. Проходя мимо, Базиль заметил, что многие из деревьев были лишены коры, куски которой валялись на земле, как будто какое-то животное содрало и сгрызло ее. Раздумывая о том, кто бы это мог быть, Базиль дошел до места, покрытого мелким песком и, к своему удивлению, заметил на нем следы как будто человеческих ног. Они походили на следы трех-четырехлетнего ребенка. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть их, и в это мгновение вдруг услыхал детский плач. Изумленный, он быстро поднялся и начал внимательно оглядываться, но не видел никого, несмотря на то, что ясно различал стволы деревьев на несколько сот ярдов кругом. Базиль начал тревожиться и наклонился, чтобы еще раз осмотреть следы, когда странный звук снова повторился. На этот раз он доносился сверху, с дерева, и был ближе. Базиль поднял голову и увидал в ветках какое-то странное и уродливое животное, которое ни разу до тех пор не попадалось ему. Оно было коричневого цвета, величиной с фокстерьера, с густой лохматой шерстью и так свернулось на ветке, что было трудно разобрать, где голова, а где хвост. Его вид и странный крик испугал бы всякого другого менее храброго охотника, да и у Базиля, по его словам, в первую минуту душа ушла в пятки, но он тотчас же признал в нем одного из безобиднейших существ - канадского ежа. Он-то и ободрал кору с дерева, так как большой ее любитель, и его-то следы, действительно, очень напоминающие следы ребенка, Базиль заметил на песке.

Первой мыслью Базиля было убить ежа, который вместо того, чтобы