Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

– Особенно когда они приправлены скандалами и нарушением приличий, вот как в этом случае, – заметила леди Камнор с язвительной горечью выздоравливающего человека.

Леди Гарриет порозовела от негодования, но уже в следующее мгновение собралась с духом и гораздо более серьезным тоном сообщила:

– Признаю, меня действительно заинтересовала эта история с Молли Гибсон. Я люблю и уважаю эту девочку, а еще мне не нравится, что ее имя связывают с именем мистера Престона. И я не могу отделаться от мысли, что папа все-таки ошибся.

– Нет, дорогая моя. Я совершенно уверен, что в точности изложил вам то, что услышал сам. Я уже жалею, что вообще заговорил об этой истории, если она так раздражает тебя и миледи. Шипшенкс на самом деле упомянул Молли Гибсон, хотя и добавил, что сожалеет о том, что девушка повела себя так, что о ней теперь говорит весь город, поскольку манера их поведения и стала поводом для досужих разговоров. Ведь Престон мог бы стать для нее весьма подходящим женихом и никто не стал бы возражать против этого. Но сейчас я постараюсь сообщить вам какую-нибудь более приятную новость. Старая Марджори, что жила в сторожке у ворот, умерла. А в твоей школе не могут найти никого, кто научил бы девочек, как крахмалить белье. Роберт Холл в минувшем году заработал на своих яблоках сорок фунтов.

Итак, Молли и ее злоключения были забыты, и лишь одна только леди Гарриет то и дело мысленно возвращалась к этой истории. «В день свадьбы ее отца я предупреждала Молли о том, чтобы она не имела дел с этим человеком. И какой же откровенной и прямой показалась мне тогда эта девочка! – думала она. – Не верю я этим слухам! Должно быть, это всего лишь одна из выдумок старого Шипшенкса. Очевидно, он из-за глухоты что-то не расслышал, а остальное додумал сам».

На следующий же день, дабы удовлетворить свое любопытство, леди Гарриет отправилась в Холлингфорд и нанесла визит обеим мисс Браунинг. Она не собиралась обсуждать слухи ни с кем, кроме ближайших друзей Молли. Если бы сам мистер Шипшенкс вздумал заикнуться о них, пока она ехала верхом рядом со своим отцом, то она моментально заставила бы его замолчать, одарив одним из тех высокомерных взглядов, искусством применять которые владела в совершенстве. Но она полагала, что должна узнать правду, и потому без долгих прелюдий обратилась к мисс Браунинг с прямым вопросом:

– Что это я слышу о своей маленькой подружке Молли и мистере Престоне?

– Ах, леди Гарриет! Значит, и вы слышали об этом? Мы тоже очень сожалеем!

– О чем же вы сожалеете?

– Полагаю, с позволения вашей милости, мы не станем говорить ничего, пока не узнаем, что известно вам самой, – заявила в ответ мисс Браунинг.

– Нет уж, – с коротким смешком возразила леди Гарриет, – я не скажу вам ничего, пока не буду уверена в том, что вам известно больше меня. А потом мы обменяемся сведениями, если хотите.

– Боюсь, что бедной Молли совсем не смешно, – заметила мисс Браунинг, качая головой. – Люди говорят о ней такие ужасные вещи!

– Но я в них не верю! Честное слово, не верю, – сквозь слезы воскликнула мисс Феба.

– Значит, и я в них не поверю тоже, – заявила леди Гарриет и взяла добрую леди за руку.

– С твоей стороны очень хорошо говорить, Феба, что ты не веришь в них, но я хотела бы напомнить тебе, кто убедил меня в том, что слухи правдивы, к моему величайшему сожалению, да еще и против моей воли.

– Я всего лишь изложила тебе факты в том виде, в каком узнала их от миссис Гуденоу, сестра. Но если бы ты только видела бедную терпеливую Молли, сидящую в уголке комнаты и рассматривающую книгу «Красоты Англии и Уэльса»[131] до тех пор, пока ее не начинало тошнить от нее, потому что никто не желал разговаривать с нею… А в конце вечера она по-прежнему выглядела такой же славной и воспитанной, разве что чуточку бледной… Словом, правда это или нет, но я не верю ничему дурному, что говорят в ее адрес.

Вот так мисс Феба со слезами на глазах бросила вызов общему мнению.

– Как я уже говорила, я целиком и полностью согласна с вами, – заявила леди Гарриет.

– Но как же, в таком случае, ваша милость объяснит ее встречи с мистером Престоном в самых неподобающих местах на открытом воздухе? – осведомилась мисс Браунинг, которая, следует отдать ей должное, с превеликой радостью присоединилась бы к защитницам Молли, сумей она сохранить способность к логическим умозаключениям в данный момент. – Я зашла настолько далеко, что послала за ее отцом и рассказала ему все. Я думала, что мистер Гибсон по меньшей мере отхлещет кнутом мистера Престона, но, очевидно, он попросту не обратил на мои слова никакого внимания.

– В таком случае мы можем быть уверены в том, что ему известно нечто такое, чего мы не знаем, – решительно заявила леди Гарриет. – В конце концов, этому может найтись тысяча вполне убедительных и естественных причин.

– Мистер Гибсон не смог привести ни одной, когда я сочла своим долгом поговорить с ним, – заметила мисс Браунинг.

– Предположим, мистер Престон помолвлен с мисс Киркпатрик, а Молли играет роль их наперсницы и посыльной.

– Не вижу, каким образом предположение вашей милости уменьшает ее вину. Даже если он честь честью помолвлен с Синтией Киркпатрик, разве не может он открыто навещать ее в доме мистера Гибсона? Почему же тогда Молли вынуждена была искать тайных встреч с ним?

– Нельзя же предусмотреть все, – с некоторым нетерпением отозвалась леди Гарриет, отнюдь не всегда склонная внимать доводам разума. – Но я предпочитаю верить в Молли Гибсон. Я уверена, что она не сделала ничего дурного. И вообще, я намерена повидать ее – миссис Гибсон вынуждена оставаться запертой в четырех стенах из-за своей инфлюэнцы – и нанести вместе с нею несколько визитов в этом маленьком городке, обожающем сплетни. Например, к вашей миссис Гуденоу, или Баденоу[132], которая, как мне представляется, и распространяет эти слухи. Но сегодня у меня нет времени. Я должна встретиться с папой в три пополудни, а сейчас как раз три часа. Прошу вас не забывать, мисс Феба, что мы с вами противостоим всему миру, пытаясь защитить попавшую в беду девушку.

– Дон Кихот и Санчо Панса! – сказала она себе, легко сбегая вниз по старомодной лестнице мисс Браунинг.

– Как это некрасиво с твоей стороны, Феба, – с неудовольствием заявила мисс Браунинг, оставшись наедине с сестрой. – Сначала ты убеждаешь меня против моей воли и делаешь несчастной, после чего я вынуждена делать неприятные вещи, – и все потому, что ты заставила меня поверить в то, что выдвинутые обвинения правдивы. А потом ты совершаешь поворот на сто восемьдесят градусов и начинаешь плакать, говоря, что не веришь ни единому слову в этих россказнях, отчего я выгляжу настоящей ведьмой и кляузницей. Нет! Можешь не утруждать себя. Я не стану тебя слушать.

И, оставив мисс Фебу заливаться слезами, она заперлась в своей комнате.

Леди Гарриет тем временем ехала домой рядом с отцом и, казалось, внимательно прислушивалась ко всему, что он имел ей сказать, но на самом деле мысленно перебирала все возможные и невозможные причины, которые могли бы объяснить эти странные встречи Молли и мистера Престона. А дальше все получилось, как в поговорке: «Parler de l’ane et l’on en voit les oreilles»[133]. За поворотом дороги, немного впереди, они увидели мистера Престона, который ехал им навстречу на своей прекрасной лошади, одетый в щеголеватый костюм для верховой езды.

Граф, в поношенном пальто, на старом жеребце бурой масти, жизнерадостно окликнул его:

– Ага! А вот и Престон. Добрый день. Я как раз хотел расспросить вас насчет той узкой полоски пастбища на ферме Хоум-Фарм. Джон Бриккил хочет распахать и засеять ее. Она не занимает и двух акров, и это в лучшем случае.

Пока они обсуждали этот клочок земли, леди Гарриет приняла решение. Как только ее отец покончил с расспросами, она сказала:

– Мистер Престон, быть может, вы позволите мне задать вам один или два вопроса, дабы я могла успокоиться, поскольку в данный момент пребываю в изрядном недоумении.

– Разумеется. Я буду счастлив предоставить в ваше распоряжение любые сведения, коими владею. – Но, едва успев произнести эту вежливую фразу, он вдруг вспомнил угрозу Молли о том, что в случае нужды она обратится к леди Гарриет. Впрочем, письма были возвращены, а дело – закрыто. Она вышла из этой истории победительницей, а он – побежденным. Не могла же она оказаться настолько неблагородной, чтобы обратиться за помощью уже после этого?

– По Холлингфорду вовсю гуляют слухи о вас и мисс Гибсон. Похоже, мы можем поздравить вас с тем, что вы обручены с этой молодой леди?

– Ага! Кстати, Престон, нам следовало бы сделать это с самого начала, – в припадке поспешной благожелательности вмешался в разговор лорд Камнор.

Но его дочь негромко возразила:

– Мистер Престон еще не сказал нам, имеют ли эти слухи какие-либо основания под собой.