Неповторимое. Том 1 - Валентин Иванович Варенников

политической подготовки. Так что к возвращению Уткина все будет готово. Подполковник Дегтярев перебил его:

– Все это хорошо. Но надо лично удостовериться, что все спланировано правильно, а где требуется – оказать помощь. Тем более что по линии политотдела к нам направляют ответственного секретаря дивизионной партийной комиссии майора Розенберга (Каун при этом почему-то улыбнулся). Вообще, как только он появится, сразу должен звонить мне. В принципе, исходя из указаний командира дивизии, мы обязаны проверить и выставить оценку каждому солдату, сержанту и офицеру, каждому подразделению. А 5–6 мая доложить в дивизию акт проверки и приложить таблицы с оценками. Затем, помолчав, вяло продолжил свою мысль, очевидно желая втянуть нас в разговор: – Непонятно только, почему должны быть проверены сто процентов подразделений и все это доверено делать самим командирам? Кое-что могли бы проверить и полковая комиссия, и командование батальонов… – Думаю, это сделано именно так потому, что прошел только первый послевоенный год. К тому же боевая и политическая подготовка у нас проходила по очень сокращенной программе, и никто, как мы сами, более объективно не оценит. Ну и, наконец, надо же ко Дню Победы иметь результаты нашей подготовки, – заметил я. А затем добавил: – Не исключено, что эта так называемая «итоговая проверка» необходима и для того, чтобы ее результаты подвели черту перед тем, как объявить какие-то организационные решения. – Я вот тоже думаю, что это не исключено… – загрустил наш командир. Но Каун своим густым баритоном сразу создал мажорную обстановку – он вообще ни при каких обстоятельствах не терял бодрости духа: – На этом жизнь не кончается. Разбили мы врага и победили. Сейчас наша судьба – в наших руках: что бы ни произошло – все будет нормально. Как только сводное расписание проверки и программа проверки будут готовы – докладываю вам на утверждение. Дальнейшие события развивались безоблачно. Итоговая проверка и празднование Дня Победы прошли на уровне. Уткин только заставил поволноваться, потому что приехал поздно вечером и командир полка все названивал то Кауну, то мне – уже не столько для того, чтобы еще раз услышать, где Уткин задержался и когда приедет, сколько чтобы удостовериться в том, что Владимир Васильевич обязательно приедет. Дегтярева надо было понять – начинается проверка, а заместитель по политчасти пропал. Мы, как могли, поднимали настроение командиру, а сами уже тоже тревожились – 23 часа, а он еще не проезжал Хиршберг. Все могло случиться, тем более один на дороге. Но среди ночи Владимир Васильевич уже из дома позвонил и сообщил, что приехал. На душе отлегло. Вот такие у нас были обычные послевоенные будни. Кстати, улыбка Кауна, когда командир сообщил нам, что от политотдела дивизии приедет в полк майор Розенберг, – имела основание. Оказывается, Уткин и Розенберг не просто не уважали друг друга, а были «на ножах». А причиной явилось то, что якобы начальник продовольственной службы нашего полка не все оприходовал на своем складе, когда наша поисковая команда обнаружила в Пауэне продовольственное хранилище немцев. Одну часть из него вывезли на дивизионный склад, другую было приказано забрать нашему полку. Командир полка создал комиссию для проверки, стать председателем которой вызвался сам майор Уткин. В итоге Уткин пришел к выводу, что злоупотреблений не было. Розенберг же на каждом совещании поднимался и заявлял, что Уткин покрывает жуликов и что их, в том числе Уткина, надо привлечь к партийной ответственности, а начальник политотдела дивизии, как мог, мирил их.

И вот тут вдруг запускают Розенберга в полк, чтобы он следил, как будет проходить проверка личного состава по политподготовке! Было из-за чего поволноваться. Однако, вопреки ожиданиям, все протекало нормально, но лишь до последнего дня, когда начали подводить итоги. И тут опять всплыл наш капитан Гутник! Всей батарее – офицерам, сержантам и солдатам – он выставил отличные оценки, кроме одного, который бегал в самовольную отлучку (и Гутник его «расстреливал»). Розенберг, проверяя ведомости, обратил внимание на итоги проверки политподготовки в полковой батарее 57-мм орудий. Звонит мне:

– Вы знаете оценки у Гутника?

– Конечно, знаю. Хорошие оценки. По политподготовке подавляющее большинство отличных.

– Так это же нереально, это очковтирательство!

– Никакое это не очковтирательство. Командир батареи, которому поручено оценивать своих подчиненных, знает, что делает.

– Я прошу пригласить его в штаб полка. Мы вместе с Уткиным и с вами разберем этот вопрос.

Звоню Гутнику, передаю ему мой разговор с Розенбергом и предупреждаю, что надо убедительно и без надрыва доказать, что оценки соответствуют знаниям. Позвонил Уткину – тот был лаконичен:

– Да пошел он к…

Через полчаса собрались в кабинете В.В. Уткина.

Розенберг:

– Товарищ Гутник, почему вы огульно подошли к оценке знаний личного состава?

Гутник:

– Не огульно, а оценивался конкретно каждый.

Розенберг:

– Но ведь так же не бывает, чтобы все знали на отлично?

Гутник:

– Во-первых, не все – один получил четверку, а во-вторых, если у вас в практике такого не было, то теперь будет. Розенберг:

– Нет, это слишком! Ведь мы же можем все перепроверить, и тогда будет скандал. Гутник:

– Какой скандал? Это я могу вам устроить скандал (очевидно, зная отношения Уткина и Розенберга, Гутник пошел напролом)!

Вы что, инспектор? Мне поручили провести проверку и доверили выставлять оценки. Если кто-то вздумает брать их под сомнение – это значит, он берет под сомнение правильность решения командира дивизии.

Розенберг (глядит то на Уткина, то на меня и ждет поддержки, но мы молчим, а Уткин даже улыбается): – Вы член партии? Гутник: – Нет. Розенберг:

– Вот видите, вы даже не член ВКП(б). А это уже о многом говорит.

Гутник (перебивает, свирепея):

– При чем здесь партия и мои оценки? Вы запомните, что я ставил оценки своим солдатам и за знания и, в первую очередь, за их действия. А их действия завершились Великой Победой над злейшим врагом всего человечества – германским фашизмом. Какие только испытания не были на пути нашего солдата (Розенберг пытается что-то сказать, но Гутник ему не дает), и он все их вынес на своих плечах. Вот вы скажите – вы за всю войну сами лично хоть раз видели живой немецкий танк и чтобы он пер на вас и одновременно стрелял в вас, в упор? Не видели! А наш солдат не только видит, но как противотанкист уничтожил множество танков от Сталинграда до Берлина. От Сталина имеют по несколько благодарностей. Каждый имеет правительственную награду. И я должен кому-то из них ставить тройку? Да у меня душа болит, что я поставил четверку одному солдату. Но иначе поступить не мог