Другая музыка нужна - Антал Гидаш

взглянула она на подросшего мальчика.

— Мартон!.. Господин Мартон…

— Просто Мартон, — протестующе поднял он руку. — Илонка дома?

— Дома. Я доложу ей.

— Нет… Хорошо… И я тоже… с вами…

10

Девушка лежала на диване и читала. Она подняла глаза от книжки.

— Мартон! — и выпустила книгу из рук.

Юноша увидел сперва ноги, они выглядывали из-под юбки, выше колен. Илонка заметила это, отшвырнула книжку, живо поднялась с дивана, одернула юбку и взглянула на Мартона.

Служанка вышла. Они остались вдвоем. В жутком одиночестве.

По лицу Илонки разлилось то самое знакомое Мартону и ни с чем не сравнимое сияние. Его излучали глаза, может быть, и не глаза, а все ее лицо, губы, волосы, словно сияние это струилось откуда-то из глубины ее существа.

Девушка постояла, потом шагнула к застывшему у дверей юноше. Волосы Мартона черно сверкали под хлынувшими в окно лучами солнца. Мартон тоже сделал шаг вперед. Секунда — и они, стоя посреди комнаты, окутанные солнечным сиянием, обнялись. Так продолжалось долго. Казалось, с тех пор, как они живут на свете, они только и ждали возможности слиться друг с другом, никогда больше не отрываться, оставаться вместе до скончания века.

Вдруг Илонка отстранилась. Мартон, точно в танце, потянулся за ней. Потом отстал на четверть шага, и танец кончился.

Держа в объятиях девушку, Мартон повел ее к кушетке. Они чинно сели рядышком и смотрели друг на друга.

Мартон заговорил. Он говорил, говорил, говорил, словно только за этим и пришел сюда. Рассказывал о днях, неделях, месяцах, годах, что они не виделись. Он думал, что Илонка слушает его потрясенная, — ведь взгляд ее был прикован к его губам. Но Мартон ошибался. Илонка слышала только жаркий голос и видела разгоряченное лицо.

— Мартон, поцелуйте меня!..

Теперь это длилось еще дольше, и оба испугались. Казалось, между ударами сердца Мартона уже нет пауз, а сердце Илонки трепещет, точно упавший в куст птенец.

Теперь юноша сам высвободился из объятий. Слишком быстрым и невероятным было все, что случилось. Он приготовился к длительному наступлению. А тут легкая победа! Может, все это неправда, только игра? Он испугался и этого и того, что с такой неистовой силой взыграло в нем. Хотелось одного: бежать, уйти от всего! И он заговорил опять. Говорил, говорил…

Мартону казалось, что девушка слушает его даже восторженней, чем прежде. А на самом деле она не слышала его. Да и зачем? И так было понятно, что он может сказать. Илонка смотрела на его антрацитного блеска глаза, на матово сияющий лоб, длинные пальцы. И снова сказала:

— Поцелуйте меня!..

Мартон обнял Илонку. И вольно или невольно (вольно!) оказался вместе с ней на кушетке. Но тут все вдруг переменилось. Илонка, только что сказавшая: «Поцелуйте меня!» — стала сопротивляться.

И началась борьба. Длилась она долго. Уже и солнце спускалось. Весь мир за окном полыхал в огне. В комнате смеркалось. Из прихожей — они оба все время прислушивались — послышался стук каблучков служанки. Видно, переделав все дела на кухне, она возилась теперь в прихожей. Войдет? Нет?

Мартон сел за письменный столик. Страх перед стуком каблучков пробудил в нем вдруг и другой страх.

«Я не пошел за пленным!» — вспомнил он вдруг.

Несколько быстрых слов — и все. Но Илонка поняла, о чем он говорит, и обиделась. Это «мужское переключение» было для нее слишком быстрым и новым. Она уже чуть не сказала: «И я пойду с вами провожать пленного». Но вместо этого холодно протянула руку и, пока Мартон не ушел, стояла, отвернувшись к стене.

…Так было в первый день. Так длилось неделю, с тою лишь разницей, что Мартон ровно в три часа уходил к русскому пленному, «сдавал» его и спешил обратно к Илонке. Он не обедал, вообще ничего не ел и стал худым, точно борзой пес.

— Барышня, — сказала однажды после обеда служанка. — Я пойду в кино. Вернусь поздно. Ключ возьму с собой.

— Хорошо, — с виду спокойно ответила Илонка, потрясенная этим новым положением (Мартон и ответить бы не мог), и равнодушно сказала, взглянув на Мартона: — Он тоже скоро уйдет.

Она подошла к выключателю, собираясь зажечь свет, но не зажгла.

Служанка закрыла за собой дверь. Подумала она что-нибудь? Наверное. Хотелось ей, чтобы произошло что-то? Во всяком случае, не то, что произошло.

11

Они остались одни. Тишина. Полумрак. Квартира будто выросла, стала огромной: громадной, бескрайней чащей, где, кроме них, никого. Пугающая свобода!

— Ты пойдешь сейчас домой, — тихо сказала Илонка.

— Нет.

— Пойдешь домой!

— Нет!

Мартон сел за письменный стол Илонки. В сгущавшейся вечерней тьме глаза его, казалось, плавились от жара.

— Не бойся меня… Я с места не сойду.

— Я и не боюсь, — гордо сказала Илонка и поверила, что не боится. Легла на диван и заложила обе руки за голову.

— Когда вернется тетя Магда? — хриплым, глухим голосом спросил юноша.

— Не знаю, — устало ответила Илонка.

А ведь знала, что через неделю, но не хотела сказать. Скажет — чаща станет еще более дремучей и грозной. Уж лучше бы тетя Магда раньше приехала! Каждый день такая борьба… Ей уже невмоготу: и страшно, и устала она.

— А может быть, уже завтра приедет, — и подчеркнуто добавила: — вместе с дядей Золтаном…

Реакция получилась обратная. Мартон стиснул зубы.

— Да? Тогда я сегодня тем более не уйду.

Он еще долго сидел у стола. Потом глубоко вздохнул и тихо заговорил. Этот сдавленный страстный голос был для Илонки опаснее нападения. Юноша излучал жар, точно метеор, влетевший в комнату сквозь открытое окно.

— Молчи!.. — сказала Илонка, закрыв глаза.

Мартон не послушался.

— Молчи… И лучше иди сюда.

Илонка была в кимоно своей тетки Магды. Летняя полная луна, заглянув в открытое окно, увидела, что сорочка под распахнувшимся кимоно сползла на сторону — сперва засиял один солнечный шар, потом другой… Перед Мартоном заполыхали все солнца вселенной.

— Илонка!..

— Нет!

И снова:

— Илонка!..

— Нет.

— Через полгода мне исполнится восемнадцать. Мы поженимся…

Девушка молчала.

— Почему ты не отвечаешь?

— Нет.

…Раздался звонок. Краткий, точно взрыв. Затем снова и нетерпеливо. Казалось, длинный нож пронзил воздух. Илонка вскочила. Запахнула кимоно.

— О боже!.. — залепетала она. — Кто это может быть? У служанки есть ключ… Сиди тихо… — прошептала она Мартону и вышла.

Мартон встал. Голова у него кружилась. Несколько мгновений спустя послышался слишком громкий голос Илонки:

— Тетя Магда!.. Дорогая! Приехали! Дядя Золтан!..

Сквозь закрытую дверь ответа он уже не слышал. Мартон принял решение. Подошел к открытому окну и, перебросив ноги через подоконник, в состоянии какого-то