Книга белой смерти - Чак Вендиг

упала тень Озарка Стоувера – оказавшаяся тяжелее обезглавленного трупа Голдена, – и до него дошло, что это кричит он сам.

Перед ним стоял Стоувер, с небрежно переброшенной через руку, переломленной пополам двустволкой. Из открытых стволов двумя белыми струйками поднимался дым, словно дыхание из носа дракона. От едкого запаха пороховых газов в воздухе Мэттью едва не стошнило.

У Стоувера во рту что-то было, что-то вроде карамельки, которую он катал из одной щеки в другую, грызя и обсасывая.

– Проповедник, я разочарован. Не столько в тебе, сколько в нем. Я полагал, что Хирам – один из нас. Как выяснилось, у него не было стали в хребте и крови в яйцах, чтобы быть с нами. Долбаный квислинг! – Озарк вздохнул. – Но ты, однако, нисколько меня не удивил. Ты не мог освободиться сам, поскольку слишком слаб для этого, однако как только тебе показали щелочку в стене, ты сразу же попытался в нее пролезть, долбаный червяк!

– …Хирам сказал, что вы уехали.

– Да, я действительно уезжал. – Стоувер усмехнулся, обнажая зубы, похожие на сломанный штакетник. – И вот вернулся. Я рассудил, что такому мальчишке, как Бо, пожалуй, нужна мать, и посему приехал забрать Отом; может быть, она и мне скрасит одиночество… – Оценив реакцию Мэттью на эти слова, он добавил: – Поскольку ты ничуть не удивился, я так понимаю, Хирам успел сказать тебе, что она по-прежнему коптит небо, а?

Мэттью постарался высвободиться из-под обезглавленного тела Хирама. Кровь облила ему грудь, шею, руки.

– Просто отпустите меня! – силясь выбраться, жалобно взмолился он. – Отпустите меня и моих близких!

– Теперь это моя семья.

Стоувер вставил два новых патрона в открытые казенники своей двустволки. Щелк, щелк. Резким движением руки он закрыл ружье, но затем остановился, посмотрев сперва на ружье, затем на Мэттью.

– Вообще-то мне необязательно делать это, правильно? Это будет уже чересчур. – Верзила облизнул губы. – Пожалуй, лучше швырнуть тебя обратно в твою дыру. – Он ухмыльнулся. – Помнится, я говорил, что кровь как смазка отвратительна, но крови Хирама здесь полно, и можно будет проверить мою гипотезу.

Стоувер шагнул ближе.

«Сделай же что-нибудь, трус, слабак! – мысленно подстегнул себя Мэттью, когда тень верзилы упала на пол, закрывая дневной свет. – Бог тебя не спасет. Бог помогает только тем, кто помогает себе сам». Он начал ощупывать тело Хирама, шарить по карманам и наконец нашел, звяк-звяк, и как раз вовремя, потому что Озарк Стоувер перевернул труп и небрежно перекатил его в сторону.

Он наклонился. Карамелька выперла у него из щеки. Мэттью ощутил запах ириски.

Его большой палец заработал, прижимаясь к стали, нажимая…

Щелк!

Озарк склонился еще ближе. Буквально нос к носу.

– Ты готов? – спросил он.

Мэттью выбросил руку вперед, как мог быстро.

Маленький перочинный ножик, тот, который висел на брелоке у Голдена, тот, который Мэттью только что раскрыл, погрузился по самую рукоятку Стоуверу в горло.

Тшшшк.

И тут наступило мгновение, когда оба застыли, не говоря ни слова. Стоувер держал Мэттью за шкирку, а тот держал ножик, вонзенный в шею этому чудовищу в человеческом обличье. Бурлила и пенилась кровь. Противники смотрели друг другу в лицо широко раскрытыми глазами. У Стоувера раздувались ноздри.

Наконец Мэттью выдернул нож и нанес новый удар. Вот только на этот раз лезвие встретило пустоту. Отпустив Мэттью, Стоувер качнул свое горообразное тело, отшатываясь назад.

К своей двустволке.

Мэттью понял, что, как только верзила схватит ружье, все будет кончено.

Однако Озарк двигался медленно. Он нетвердо держался на ногах, заплетаясь одной о другую. Правая его рука зажимала рану на шее, но кровь вытекала сквозь пальцы и из-под ладони.

Мэттью неуклюже пополз на четвереньках к ружью. Он упал на него сверху в тот самый момент, когда рука Стоувера нащупала курки, взводя их с мясистым щелчком. Мэттью понимал, что ему не одолеть этого великана. Стоувер мог сломать ему ногу с такой же легкостью, с какой переламывал ружье.

Поэтому ему оставалось только одно…

Мэттью вытянул ноги вдоль ружья так, чтобы оно оказалось между ними, проследив за тем, чтобы они не оказались напротив стволов, бросил связку ключей на камни и, вставив большой палец под спусковую скобу, быстро надавил…

Оба ствола разрядились, отдача отбросила ружье назад по камням. Бабах! Звук получился оглушительно громким, и слух Мэттью отправился ко всем чертям, уничтоженный грохотом выстрелов.

Стоувер бросился было к нему, однако пастор успел отползти на четвереньках в сторону, обдирая колени о землю…

Он выиграл достаточно времени, чтобы подняться на ноги.

Прийти в движение.

Побежать.

В его беге не было никакого изящества. Он бежал так, как только и мог бежать голодный, отчаявшийся, покрытый чужой кровью человек. Ноги бешено мелькали под ним, подчиняясь одной-единственной команде головного мозга: «Беги прочь, беги во что бы то ни стало, оставаться ни в коем случае нельзя, он тебя убьет!»

Мэттью не оглядывался. А прислушиваться он не мог – он полностью лишился слуха, на время, может быть, навсегда, потеряв его несколько мгновений тому назад в грохоте выстрелившего прямо под ним ружья.

Впереди был ангар. Можно ли там спрятаться? Слева начиналась дорожка, ведущая к дому Озарка. Бежать туда? Кажется, Хирам говорил, что Отом уже ждет в его машине… Мэттью почувствовал, как его вот-вот захлестнет с головой волна отчаяния – где же машина? Где Отом? Мэттью понятия не имел, где она, куда бежать…

Врум! Мэттью не столько услышал звук выстрела, сколько ощутил его жар, ощутил движение воздуха. Заряд дроби изрешетил железную стену ангара – Мэттью едва не упал, попытавшись увернуться, однако Стоувер промахнулся. Пастор рискнул оглянуться назад. Верзила стоял, широко расставив ноги, зажимая одной рукой шею, а другой неловко пытаясь вставить в переломанную двустволку два новых патрона. Лицо его уже успело стать пепельно-серым, превратившись в зловещую обескровленную маску.

Мэттью завернул за угол ангара.

И там его ждало спасение.

Серебристый «Лексус» Хирама Голдена.

Правая передняя дверь распахнулась. Из салона показалась Отом, жена Мэттью.

– Мэттью! – окликнула она, размахивая рукой.

Вид у нее был осунувшийся и измученный, волосы спутались и стали сальными, – это была более грубая, более неопрятная версия той жены, которую Мэттью знал. Но это также означало и то, что Отом стала крепче — такой крепкой он ее еще никогда не видел.

У него в груди вскипела радость. Его жена. Машина. Спасение.

И тут его сразила наповал новая мысль.

Ключи.

Он выбросил их в сарае. Выбросил, чтобы нажать на спусковой крючок ружья.

– Нет! – пробормотал Мэттью, нетвердой походкой приближаясь к машине.

Он едва слышал свой собственный голос, словно тот доносился сквозь толстый слой бетона. Словно он по-прежнему оставался в подземном бункере и вынужден был напрягать слух, чтобы услышать себя. Встревоженная Отом что-то спросила у него, но Мэттью ее не услышал. Привалившись к капоту машины, он повторял снова и снова:

– У меня нет ключей, у