Книга белой смерти - Чак Вендиг

хочется есть. Вода у него была, в рукомойнике, справлять нужду он мог, но без еды он зачахнет и сгниет. Его тело съест само себя.

Но затем, когда Мэттью услышал торопливые шаги по железной лестнице, его осенила новая мысль.

«Я убью того, кто придет».

У него было оружие. У него была цепь. Пол был усеян мелкими кусочками бетона, выбитыми из стены.

Пустой желудок заурчал, и мысль стала еще более безумной: «Я убью того, кто придет, и съем его!» Мэттью постарался убедить себя, что на самом деле не сделает этого, что он еще не пересек эту психологическую грань, и все же где-то в глубине сознания он гадал, а так ли это? Каково на вкус человеческое мясо? Приготовить этого неизвестного он не сможет. Ему придется довольствоваться сырой человечиной. Мэттью мысленно представил себе, как впивается зубами в мякоть бицепса или в бедро…

Прижавшись к бетонной стене, он слушал звук приближающихся шагов. Тень опередила самого человека, и как только Хирам Голден вошел в подвал, Мэттью взмахнул цепью. Она ударила Голдена в висок, тот пошатнулся, и Мэттью набросился на него, обвивая цепью горло под подбородком.

Злорадно ухмыляясь, он начал душить своего врага.

– Кхррр… – прохрипел Голден. – Ммм… Мэттью… прекрати!

У него побагровело лицо. Мэттью мысленно отметил, что он небрит, под глазами набухли темные мешки. Голден заметно похудел. Как будто он также голодал. «Вот и хорошо, я тебя съем и положу конец твоим страданиям!»

– Ты умрешь! – воскликнул Мэттью. – Просто заткнись, заткнись и умирай. Ты не имел права запирать меня здесь. Ты, Стоувер и остальные.

– Ммм… я не со… я не со Стоувером…

– Что?

У Голдена глаза вывалились из орбит и подогнулись колени.

– Ос-с-с-свободить… тебя… отсюда…

Мэттью отпустил цепь.

Хирам Голден упал на колени, откашливаясь, прижимая руки к горлу.

– Я пришел… чтобы тебя спасти.

«Не маловат ли ты ростом для штурмовика?» – подумал Мэттью и тотчас же услышал у себя в голове безумный хохот. Что за абсурдная мысль – фраза из «Звездных войн». Классическая сказка о борьбе добра со злом. Оскалившись, Мэттью неуклюже перевернул Голдена на спину.

– Зачем? Зачем ты на самом деле пришел сюда?

Опираясь руками о стену, Голден поднялся на ноги.

– Я же сказал: я пришел, чтобы тебя освободить. Мне кажется… мне кажется, что Стоувера здесь нет. Дела очень плохи, Мэттью. Президент…

– Что президент?

– Президент Хант убита.

До сих пор Мэттью казалось, что его уже ничем не удивить: он сидит здесь взаперти, его заставляют записывать идиотские обращения, держат на цепи, как собаку. Неужели что-то могло быть еще хуже?

Однако это – это наполнило его ужасом.

– Как это произошло?

– Ее застрелили. Возможно, кто-то из людей Стоувера или из другого вооруженного формирования. Президент пряталась где-то в Вашингтоне, но она появилась, чтобы выступить, произнести речь, и когда она шла к вертолету, ее с расстояния пятисот ярдов застрелил снайпер. Пуля попала прямо в висок.

– Убийство.

– Да. Совершенно верно. И это еще не всё. Эти люди, эти вооруженные повстанцы, они захватили некоторые города. Филадельфию, Вашингтон, Атланту, Сан-Франциско. Въехали на грузовиках и бронетранспортерах, в военной форме и бронежилетах, словно… настоящие солдаты. Они захватили карантинные центры. И у них были списки сочувствующих. Политиков, общественных деятелей, знаменитостей, и их просто… их просто расстреляли на улице, Мэттью. Прямо на улице. А затем они сожгли мечети, синагоги, церкви для чернокожих. Они продолжают это делать. Господи, Мэттью… они объединяются, эти люди, эти повстанцы. Как оказалось, в нашей стране многие тайно накапливали арсеналы оружия, дожидаясь чего-то подобного.

– Не надо делать вид, будто ты удивлен! – презрительно усмехнулся Мэттью. – Ты со своим радио распространялся о теориях заговоров!

– Я… – Взгляд Голдена стал блуждающим. – Для меня это было лишь развлечением. Я ничего не знал. Я не хотел ничего этого. Я каждый год голосовал за демократов.

– Жалкий трус!

– И ты также приложил свою руку. Не думай отпираться! Так что это и твое тоже.

Лицо Мэттью скривилось в безнадежной усмешке, рассеченной пополам глубокой трещиной.

– О, все это мое! Вот оно, мое царство бетона и боли! Мой подземный за́мок. Мои восхитительные владения. – Он поймал себя на том, что говорит запинаясь. – Однако ты прав. Я приложил свою руку. Сделал свое дело. Я купился на славословия, на внимание, на то, какие чувства это мне доставляло. Но сейчас я умираю от голода. У меня… – У него дрогнул голос. – У меня сломана рука. Озарк делал со мной… другие страшные вещи. И у меня умерла жена.

– Твоя жена? Отом? – Голден не скрывал своего недоумения. – Мэттью, она жива. Она здесь. Отом приехала со мной. Она ждет в машине.

– Не издевайся надо мной! – Мэттью оттолкнул его.

– Я не издеваюсь над тобой, во имя всего святого! Клянусь, Отом здесь!

Силы покинули Мэттью. Ему пришлось прислониться к стене. Отом… жива?

– А Бо?

– Бо здесь нет. Думаю, его забрал с собой Стоувер – эти повстанцы, они устраивают какую-то встречу в Сент-Луисе. Там у них что-то вроде главного штаба.

Мэттью не знал, что должен сказать, «спасибо» или «пошел ты!», и не сказал ни того ни другого. Вместо этого он кивнул и сказал:

– Хорошо. Тогда освободи меня от оков.

С опаской приблизившись к нему, Голден достал брелок с пулей и перочинным ножиком. Теперь на нем был новый ключ – маленький стальной ключик, которым Голден отпер наручник у Мэттью на запястье. Железное кольцо раскрылось, и даже от этого легкого движения разлилась новая волна боли, от кисти по предплечью, остановившись в локте. Мэттью поморщился, отключаясь от нее. Он уже довольно хорошо научился отключаться от боли.

Хирам Голден жестом указал на выход. Они стали подниматься по железным ступеням. Мэттью лез следом за Голденом, и ему приходилось несладко – мало того что ноги у него ослабли и обмякли, превратившись в вареную лапшу, но и от сломанной руки было мало толка.

Однако свобода звала. И Мэттью поднимался вверх. Одна мучительная ступень за другой.

Поднявшись наверх, Голден развернулся, чтобы помочь ему. Кряхтя и морщась, он вытащил Мэттью в отверстие в бетонном полу сарая. Раньше сарай был доверху заполнен армейским снаряжением: противогазами, костюмами химзащиты, коробками с сухим пайком. Теперь он был пуст.

Мэттью начал было что-то говорить по этому поводу, однако Голден заставил его умолкнуть и направился к выходу. Мэттью последовал по пятам за ним.

Голден мягко открыл дверь и осторожно шагнул наружу.

Бабах!

Раскатом орудийного выстрела прогремел гром, и голова Голдена… просто исчезла. Его белый костюм внезапно стал красным. Над плечами остались лишь небольшой кусок позвоночника и обрывки кожи, словно остатки лопнувшего воздушного шарика.

Голден повалился назад, и Мэттью не успел отскочить в сторону – тело упало на него, и он отшатнулся назад, ударившись затылком о верх люка. Где-то раздался звук – жуткий жалобный крик. На Мэттью