Пришелец - Александр Волков

— Ты сошел с ума! — крикнул он в самое ухо глуховатого Слушателя.

— Надо уходить!.. Останови Игры, Верховный!.. — хрипел Слушатель, до боли стискивая плечо Катун-Ду.

Верховный молча отбросил его руку и опять повернулся к площадке. Дильс, прыгая на одной ноге, выдергивал из босой подошвы глубоко впившийся шип лукку. Мяч от ноги жилистого пастуха перелетел кольцо и ударил воина в висок, прикрытый кожаным обручем с трехпалыми отпечатками вороньих лап. Дильс упал на руки лицом вниз, едва успев локтем отбить мяч Янгору.

— Дети мои!.. Дети мои!.. — шептал падре, держа в ладонях вздрагивающую руку Тинги.

Норман все еще протирал глаза, поплевывая на кончики пальцев и выворачивая покрасневшие веки.

Дым над вершиной Горы расползался по всему небу, затягивая слоистой пеленой перевалившее зенит солнце. Над кратером взбухало и опадало кровавое зарево, похожее на живое сердце, вырванное из груди жертвы и брошенное к стопам Иц-Дзамна. Внезапно в недрах Горы раздался грохот, по трещинам на склоне пробежали огненные змейки, и над облачной шапкой взметнулся серебристый пепельный столб.

Камень, упавший с неба, убил лучника, и сорвавшаяся с тетивы стрела, прошив ладонь и глаз Нормана, на треть ушла в его рыжеволосую голову. Командор страшным усилием выдернул стрелу из глазницы и пошел через площадку, вытянув руки и глядя перед собой оставшимся глазом. Кровь стекала по его бородатой щеке на белую блузу, и намокший шелк складками облипал поддетый под нее панцирь. Игроки отбивали удары, перебрасывая мяч через голову командора, но, когда кожаная голова оказалась по ту сторону разделительной линии, рослый горбоносый ветеран принял ее на грудь и, откинув на ногу, страшным ударом послал мяч в грудь раненого. Норман вскрикнул, отступил на полшага и, выдернув из-под блузы кинжал, метнул его в своего обидчика. Клинок по рукоятку вошел в ямку под татуированной скулой ветерана, и тот рухнул, заливая площадку хлынувшей изо рта кровью. Главный судья неистово заколотил в подвешенный на цепи золотой диск, но эти жалкие звуки мгновенно потонули в страшном грохоте пробудившейся Горы. Раскаленный камнепад ливнем обрушился на замершие в предсмертном ужасе трибуны, проламывая черепа, спины и в клочья разрывая растрепанные зонты в руках неподвижно застывших телохранителей. Падре видел, как лопнул панцирь на плече Нормана, обнажив мускулистую лопатку, и как сквозь кожу командора проступил маленький темный крестик.

— Сын мой!.. Это мой сын!.. — крикнул он, вскакивая с места и оборачиваясь к трибунам.

Но никто уже не слушал его. Уцелевшие после камнепада зрители беспорядочно лезли вверх по скамьям, телам и циновкам, устремляясь к двум воротам в сплошной наклонной стене, прикрывавшей трибуны от палящего солнца. Но в тот миг, когда вскинутые на руки толпы привратники уже готовы были расстаться со своими ключами, бревенчатые створки ворот затрещали, срываясь с кованых петель, и опрокинулись, выдавленные жаркими языками раскаленной лавы. Потоки хлынули поверх взлохмаченных голов, захлестывая кипящей грязью орущие распяленные глотки, достигли барьера и стали быстро заливать беспорядочно мечущихся по площадке игроков. Падре прикрыл полой сутаны устремленные вниз глаза Тинги и в последний раз взглянул на солнце, затянутое рваной кровавой дымкой. Лава быстро заполнила площадку и теперь поднималась по скамьям, окружая мутными лопающимися пузырями бедра и грудь Катун-Ду, неподвижно сидящего на своем каменном троне.

Падре почувствовал, как лава обжигает его ступни, колени, и увидел, как вспыхнули полы его выцветшей лиловой сутаны. Кровавый пузырь всплыл со дна черепа, лопнул, орошая липкой влагой иссушенный мозг, и навеки задернул глаза священника жаркими угольными шторками.

ЭПИЛОГ

— Как вам понравилось нынешнее воплощение? — Продолговатое туманное облачко парило в прозрачной тьме, издавая легкое колкое потрескивание.

— Мне кажется, мы выбрали не самое удачное время и место. — Бледный призрак сбросил на спину остроконечный капюшон и провел прозрачной ладонью по гладкому серебристому лбу.

— Как раз напротив! — с жаром возразило облачко. — Мне были чрезвычайно любопытны все эти переходы, странствия, схватки, идолы!.. Нет-нет, это было просто потрясающе!..

— Нет-нет, это было мучительно! — воскликнул призрак. — И самое ужасное то, что нам так и не удалось ничего добиться!.. Они остались такими же твердолобыми, жестокосердными, верящими только в силу, от кого бы эта сила ни исходила. Ужас!.. кошмар!..

— Оставьте, Эл, это все — эмоции! И к тому же не все остались такими уж жестокосердными, так что будьте объективны!..

— Что вы имеете в виду?

— Вон те серебристые хлопья, парящие в голубом тумане, окружающем эту беспокойную планету, — приблизимся к ним!..

Призраки преодолели ном, отделяющий их от плотной стайки прозрачных пепельных чешуек, при приближении распавшейся на отдельные расплывчатые силуэты. Зависнув над ними, они довольно явственно различили, как сквозь сплошной и ровный гул потоков пробиваются легкие посторонние шумы.

— А мы решили, что ты совсем умер… — протрепетало в пространстве.

— Нет-нет, это было невозможно — это была лишь часть пути, и я должен был пройти ее… Смерти нет, есть лишь глупые выдумки тех, кто никогда не осмеливался поднять глаза и увидеть… И потому надо вечно возвращаться…

Серебристый силуэт уплотнился до непроницаемости, легко взмахнул полами мантии и, описав широкий круг, стал плавно опускаться в зеленоватую толщу пространства.

— Постой, куда ты! — заволновались оставшиеся, беспорядочно устремляясь за своим спутником. — Мы с тобой!..

Зеленые волны под ними разошлись, открыв выпуклую гладь планеты, поблескивающей в белом свете лучистой звезды Атар.

— Вот они! — воскликнул ведущий, указывая вниз, где среди волнистых морщин трепетала темная скорлупка, косо прикрытая ослепительно белыми чешуйками.

Отсюда, со страшной высоты, было хорошо видно, как она быстро приближается к двум каменным столбам у входа в лагуну. Далее начинались леса, широким поясом окружавшие бурое выжженное нагорье, увенчанное потухшим кратером. Все пространство вокруг горы было заполнено стекловидной массой, сквозь слоистую толщу которой смутно проступали очертания улиц и храмов. Стайка хлопьев зависла над кратером, сгустилась в серебристый диск и плавно поплыла над шумящими верхушками деревьев в сторону лагуны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});