Париж - Эдвард Резерфорд

Она собиралась присесть, но потом подумала, что было бы неплохо тоже прогуляться по саду, и направилась по дорожке к газону.

Следом за ней тихо плыла музыка. Квартет как раз дошел до медленной части, мягкой и чувственной, такой похожей на слабое жужжание пчел на солнце. Клэр почувствовала, как по ее лицу скользнула полоса тени, и потом волосы и кожу снова опалило солнце.

Музыка, похожая на внезапный настойчивый шепот в ленивом послеполуденном зное, приближалась к первой небольшой кульминации, когда Клэр оказалась у живой изгороди. В этом месте кустами бирючины был оформлен переход в дальнюю часть сада – к клумбам с розами, красными маками и синими васильками.

И там она увидела мать и Фрэнка. Они стояли вплотную друг к другу. Лицо матери было поднято, а он смотрел вниз, и не было никаких сомнений, что Фрэнк собирается ее поцеловать. И судя по улыбке на лице Мари, она хотела этого.

Потом они заметили Клэр, но не отпрянули в стороны, только Фрэнк повернулся вполоборота к Мари, делая вид, что они всего лишь увлечены беседой. Он произнес что-то, обращаясь к Клэр, но почему-то она в этот момент ничего не слышала.

– Я вышла поискать, куда все подевались, – с трудом выговорила она и стала рассматривать цветы, как будто ничего не случилось. – Правда, чудесную пластинку поставил дядя Марк?

И пошла обратно – мимо клумб, кустов бирючины, газона. Дядя Марк глянул на нее, потом вернулся к своей книге. А когда она подошла к самой веранде, то увидела, что он опять смотрит куда-то позади нее, и догадалась, что, должно быть, ее мать и Фрэнк тоже идут через газон, беседуя как ни в чем не бывало. Не задерживаясь на веранде, Клэр сразу скрылась в доме. Она бы пошла к себе в комнату, но теперь там обосновался Фрэнк, поэтому ей пришлось пересечь двор и через железные ворота выйти на улицу. Минут десять она шла, не зная куда, прежде чем повернуть снова к дому.

На следующее утро Марк предложил Фрэнку пройтись, и тот охотно согласился. Говоря то об одном, то о другом, они добрались до старого замка. Марк заметил: история здания тесно связана с королями, однако первый образ, который неизменно возникает в его памяти при приближении к замку, – это всегда Наполеон, прощающийся во дворе со своей гвардией перед тем, как отправиться в изгнание.

– Скажи мне, – вдруг прервал исторический экскурс Марк, – твой отец ни о чем не предупреждал тебя перед тем, как ты отправился во Францию?

– Он дал мне множество советов. Что нужно делать, чего не делать.

– Как он советовал тебе поступать, в случае если ты встретишься с приличной молодой француженкой?

Фрэнк несколько смутился.

– Ну, – ответил он с осторожностью, – он сказал мне, чтобы я обязательно проявлял к ней столько же уважения, сколько проявлял бы к американке из семьи нашего круга. Мы весьма консервативны, знаете ли. Но отец говорил, что французы еще более консервативны.

– Например, если это девушка вроде Клэр.

– Да. Конечно, она англичанка, но это почти то же самое.

– Ты бы не хотел стать врагом для ее семьи, полагаю?

– Нет, не хотел бы. Но подождите, вы же не думаете, будто я вел себя недостойно по отношению к Клэр?

– Вовсе нет. Мне не следовало отпускать ее с тобой в тот вечер после балета, но я уверен, что ничего дурного не случилось.

– Абсолютно ничего, уверяю вас.

– Я тебе верю, Фрэнк. Ты догадываешься, что она влюблена в тебя?

– Клэр? – Фрэнк остановился, ошеломленный.

– Она наблюдает за тобой, когда ты не видишь. Ты поразил ее воображение.

– Надо же…

– Она тебе нравится?

– Очень.

– Но ты ведешь себя сдержанно.

– Стараюсь изо всех сил.

– Тогда как с моей сестрой все обстоит иначе.

– Я не уверен, что понимаю вас, – неловко пробормотал Фрэнк.

– Мой друг, ты ничем не смог бы меня удивить, даже если бы захотел. Большинство молодых людей были бы не прочь завести роман с женщиной постарше, и Мари очень привлекательна. Она вдова. Она отвечает сама за себя. Никаких проблем с ее семьей, никаких осложнений. По-моему, и ты ей симпатичен. Очевидно, она видит в тебе твоего отца. Ты, конечно, слишком молод. Она не захочет выставить себя на посмешище. Хотя… кто знает? – (Фрэнк молчал.) – Но в том случае, если ты в конце концов решишь ухаживать за Клэр – добропорядочным образом, само собой, – то не сможешь спать с ее матерью. Это никуда не годится, и я не допущу ничего подобного. Ты меня понял?

– Да, – выдавил Фрэнк. – Я не думал о том, чтобы… ухаживать. Я понятия не имел о том, что Клэр ко мне неравнодушна.

– И ты боялся заигрывать с ней. А с ее матерью не боялся.

– Это совсем не так. Ее мать – необыкновенная…

– Я не говорю, что нельзя влюбляться в женщину старше тебя. Это весьма обычное дело. – Марк кивнул сам себе. – Франция – страна чувств, особенно летом. Тепло Средиземного моря проникает на север, где оно смягчается и смешивается с прохладой. В музыке Дебюсси, кстати, все это есть.

– Кажется, я понимаю.

– Что ж, – с довольным видом заключил Марк, – тогда выбери одну женщину или другую, но не обеих сразу. Пойдем обратно, скоро обед.

В первых числах сентября Люк поинтересовался у Луизы, не хочет ли она взять еще одного клиента. На тот момент у нее их было трое. С одним она встречалась раз в неделю, с остальными два раза в месяц. Все они были средних лет, почтенны и богаты. У первого из них, дипломата, имелись представительные апартаменты на широкой авеню, что вела от Триумфальной арки к Булонскому лесу. Второй жил в более суровом на вид, но очень престижном квартале между Эйфелевой башней и Домом инвалидов, а третий – в элегантной квартире на улице Риволи, где современный комфорт дополнялся предметами, достойными Версаля.

Ценой двух-трех ночей в неделю, проводимых с интересными мужчинами в роскошной обстановке, Луиза теперь имела столько денег, сколько ей было нужно, и еще откладывала по тысяче франков еженедельно. Конечно, это не состояние, но никакая работа не принесла бы ей такого дохода. А Люк, получавший от ее деятельности ровно столько же, наверняка мог откладывать и бо́льшую сумму.

Теперь Луиза понимала, каким образом девушки становятся проститутками. Если подобрать себе правильную клиентуру, то деньги могут быть хорошими, очень хорошими, а располагать средствами всегда приятно.

– Это премилый мужчина, – сказал Люк, – и если ты возьмешь его, то сможешь почти удвоить свои накопления.

– Где ты их находишь? – спросила она его уже не в первый раз.

– За прошедшие годы у меня образовалось множество связей. – Он пожал плечами. – И ты пользуешься большим успехом. У тебя есть класс, а это редкость. О тебе стали говорить.

– Еще один, и все, Люк.

– Договорились. Условия будут такими же, как обычно. Никаких имен, по крайней мере поначалу. Вы встретитесь за ужином. После этого решать будешь ты сама.

– И он. Вдруг я ему не понравлюсь.

– Понравишься. Кстати, он просто кладезь знаний. Ты можешь многому у него научиться.

Они встретились в кафе «Прокоп», что находится чуть в стороне от бульвара Сен-Жермен. На вид мужчине было около пятидесяти лет, но находился он в хорошей форме. Седеющие виски, рост выше среднего, довольно худощавый. Умное лицо. Он походил на художника, но Луизе что-то подсказывало, что в нем отсутствует необходимое творческим натурам бунтарство. Значит, интеллектуал того или иного рода. Но интеллектуал с деньгами, очевидно.

– Я слышал, вы англичанка, – любезно начал он беседу.

– Наполовину англичанка, наполовину француженка.

– Ничего не знаю о вашем английском, но ваш французский очень хорош. И вы работаете моделью у Шанель?

– Да. Работа интересная, и Шанель – неповторимая личность.

– Это действительно так.

У Луизы сложилось ощущение, что он и сам знает Шанель, но расспрашивать она не собиралась. Он сам скажет все, что сочтет нужным. Ее искусство состояло в том, чтобы в нужный момент промолчать.

Они продолжили легкий разговор. Ресторан с золочеными зеркалами и картинами на стенах, казалось, задержался в XVIII веке. Луиза сказала, что ей здесь нравится.

– Он был основан в семнадцатом столетии. Странно думать, что в этом зале ел сам Вольтер, и, скорее всего, тут мало что изменилось с тех пор. Какие еще рестораны вам нравятся?

Она подумала, не ожидает ли он услышать перечень самых дорогих заведений.

– Мне нравятся рестораны с характером. – Луиза улыбнулась. – И я с удовольствием поем и в бистро, если оно интересное.

– Правда? – Он посмотрел на нее задумчиво. – Есть множество интересных мест, где можно поесть, надо только знать, где искать. Кстати, вы знаете, откуда произошло слово «бистро»?

– Нет, не знаю.

– После падения Наполеона в Париж ненадолго вошли русские войска, и казаки стояли на Монмартре. Они ходили есть в местные ресторанчики и, когда их обслуживали медленно, кричали «быстро, быстро». Потом и французы стали называть такие небольшие заведения словом «бистро». – Он усмехнулся. – Во всяком случае, такова легенда. Скорее всего, это неправда.