Париж - Эдвард Резерфорд

Вдруг, неожиданно для самой Мари, ее пронзило острое чувство. Оно захватило ее врасплох и полностью овладело ею, прежде чем она осознала, что происходит.

Она хотела Фрэнка Хэдли.

Какого Фрэнка – отца или сына? Она едва могла различить их. Прошлым вечером у брата ей показалось, будто к ней из прошлого шагнул тот Фрэнк, которого она знала. Теперь же она сама превратилась в себя молодую, словно множество слоев, из которых сложилась ее личность, растаяли и осталась сердцевина – та девушка, какой она была четверть века назад, почти не изменившаяся.

Потрясение, испытанное при встрече с Фрэнком, переросло в нечто другое – в страсть.

Желание. Ревность. Она хотела, чтобы он был с ней.

Может ли человек быть двумя разными личностями одновременно? Мари казалось, что она раздвоилась. Как мать, она стремилась защитить дочь от Фрэнка Хэдли. Но когда она думала о том, что Фрэнк и Клэр сейчас вместе, то переставала быть матерью. Она становилась женщиной, у которой соперница пыталась украсть возлюбленного. На эту соперницу Мари готова была наброситься с кулаками.

Но прежде всего нужно знать наверняка: соперница ли ей Клэр? И как далеко зашли ее отношения с Фрэнком?

Мари сидела на диване, обуреваемая вихрем чувств и мыслей, когда услышала, как в подъезде стукнула дверь. Она быстро пошла в прихожую. Да, это была Клэр.

– С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. – Клэр выглядела бледной. – Я слишком много выпила.

– Уже так поздно. Я волновалась.

– Что могло со мной случиться? – Клэр закрыла за собой дверь.

– Ты пришла домой одна?

– Нет, меня проводили до двери.

– Кто?

– Фрэнк и его друзья.

Говорит ли она правду? Мари чуть не побежала обратно в гостиную, чтобы с балкона посмотреть, не видно ли американцев на улице, но понимала, что это невозможно.

– Ну хорошо, что ты наконец дома.

Но на следующий день она сказала дочери, что той нужно бережнее относится к своей репутации и что ее дяде не следовало отпускать ее бродить по городу с Фрэнком. Клэр не стала спорить, и это успокоило Мари.

Август для универмага «Жозефина» был спокойным месяцем. Большинство парижан покинули город, хотя иностранные туристы в магазин заглядывали. Вся семья Бланшар на это время обосновалась в Фонтенбло в старом доме, и Мари с Клэр ездили по очереди в Париж примерно раз в неделю и проводили там день, чтобы приглядывать за делами.

Жюль Бланшар с женой переселились в один из флигелей, отдав все главное здание в распоряжение семьи – вдове Жерара и ее детям, Марку, Мари и Клэр. Но тем не менее оставалось еще место и для других гостей, так что в полдень на широкой веранде, выходящей на газон, собиралось обычно человек десять.

Клэр всегда с удовольствием бывала в Фонтенбло. Она любила своих бабушку и дедушку. В последнее время у бабушки стали несколько путаться мысли, но старый Жюль, невзирая на ослабевшую память, все еще любил посидеть на веранде и поболтать. Клэр устраивалась рядом и расспрашивала о днях его юности, и он описывал ей людей, которые пережили Французскую революцию и эру Наполеона.

В эти долгие, легкие летние дни счастье Клэр омрачалось лишь одной тенью, которую отбрасывало нависшее над ее жизнью облако неопределенности. Испытывает ли Фрэнк Хэдли к ней какие-либо чувства?

Возможно, из-за того, что ее родители были родом из разных стран, Клэр всегда было трудно угодить. Пока она была девочкой и росла в Лондоне, ей нравились английские мальчики, но ей казалось, в них чего-то недоставало. И конечно, дело было в том, что они не говорили по-французски. Она смотрела на все, что ее окружало, как материнскими – французскими – глазами, так и английским взглядом отца. Да и отец ее прожил в Париже так долго, что, оставаясь англичанином, видел мир в более широкой перспективе, чем многие его соотечественники. Разумеется, были англичане, которые служили Британской империи в дальних уголках планеты, однако большинство из них все же оценивали вещи с имперской точки зрения, пребывая в незыблемой уверенности, что Британия лучше всех. Англичане, пожившие на Европейском континенте, по-прежнему оставались малочисленным племенем.

Сходным образом, вернувшись с матерью во Францию, Клэр нашла французов интересными и привлекательными. И тем не менее еще в процессе знакомства с непревзойденной культурой этой страны она почувствовала, что французы больше не кажутся ей таким уж чудесными. Они тоже были частью толпы – другой, но все же толпы.

И почти неосознанно Клэр начала мечтать о мужчине иного сорта. О мужчине, свободном духом. Человеком, для которого жизнь – это приключение без конечной цели. Он может быть англичанином, французом или кем-то другим. Это может быть исследователь, или писатель, или, к примеру, дипломат… Она пока сама не знала.

Где же искать такого человека? Далеко не сразу она обнаружила, что в Париже существует сообщество, которое притягивает к себе людей именно такого сорта.

Это сообщество – американцы.

Почему так получилось? Через какое-то время она поняла, что на то было множество причин. Во-первых, в их жилах текла сама Свобода. Они обладали ею от рождения. Но почти без исключения все иммигранты чувствовали, что мощный организм Америки все еще слишком юн, слишком неопытен, чтобы развить богатую культуру, к которой они стремились. Тогда как культура Европы насчитывала две тысячи лет, здесь было все, что душа пожелает: и греческий храм, и английский загородный дом, и парижский ночной клуб. Американцы приезжали не задрав нос, а с желанием познавать и учиться. Они хотели, чтобы все это было и у них.

Вот почему Гертруда Стайн и Сильвия Бич из Америки, и англичанин Форд Мэдокс Форд, и испанец Пикассо, и Дягилев со своим «Русским балетом», и французские писатели вроде Кокто, и молодой Эрнест Хемингуэй в любой день недели могли встретиться в книжных магазинах, кафе, театрах Парижа. И они встречались.

Так что, когда дядя Марк спросил ее однажды, что она думает об американцах в Париже, она ответила:

– Я бы не хотела выйти замуж за Хемингуэя, но мне нравится его любовь к приключениям.

– Может, ты сумеешь найти себе более молодую версию Хемингуэя и разделишь с ним свои приключения. Хотя уверен, тебе придется поработать, чтобы он стал таким, каким ты его захочешь видеть.

– Должно быть, это сложная задача.

– Тебе не нравятся сложности?

Скорее нравятся, чем наоборот.

Тогда что же ей сделать, чтобы заставить Фрэнка Хэдли-младшего обратить на нее внимание?

Он дружелюбен. С ним легко общаться. В тот вечер после балета они пересекли реку и зашли к дяде Марку, а потом прогулялись по длинному бульвару Распай до Монпарнаса, где он встретил приятелей, и ей было так весело с ним. Казалось, что Фрэнку тоже приятно ее общество. Он смеялся, когда она шутила. Потом вся компания пошла провожать ее. Они шагали вшестером по опустевшим улицам, взявшись за руки. Фрэнк шел рядом с ней, так что она чувствовала его крепкое горячее тело. Перед тем как Клэр вошла в дом, они все, по французскому обычаю, поцеловали друг друга в обе щеки. Однако она не могла сказать, заинтересовался он ею или нет.

Клэр виделась с ним еще раз в конце июня. Она договорилась встретиться с ним и четой Хемингуэй ранним вечером в большом кафе «Дом», где в те годы собирались все художники и писатели.

– Сюда даже Ленин заходил, когда жил в Париже, – поведала она Фрэнку. – Это мне дядя Марк рассказывал.

Вечер получился очень приятным. Хэдли Хемингуэй с гордостью сообщила, что Эрнест написал за этот год уже десяток рассказов, и потом тот повернулся к жене и спросил, видела ли она что-нибудь из работ Фрэнка. Фрэнк нахмурился, а она ответила, что не видела.

– Ты бы показал ей что-нибудь, – посоветовал Хемингуэй Фрэнку. – Она хороший судья.

Но Фрэнк, мрачный от охватившей его неловкости, сказал, что пока у него ничего стоящего нет и, возможно, никогда не будет.

– Тебе надо подольше задержаться в Париже, – сказала Хэдли. – Нам кажется, тебе подходит этот город.

– Да-да, – подхватил Хемингуэй.

– Не хотелось бы, чтобы ты исчез, как Джил, – сказала Хэдли.

– Кто такой Джил? – поинтересовалась Клэр.

– О, это один симпатичный американец, который, по нашему мнению, подавал большие надежды, – объяснила Хэдли. – Но потом он вдруг исчез, как будто его и не было. И ни слова не сказал.

– Со мной такого не случится, – пообещал Фрэнк.

После этого он проводил Клэр. По дороге Фрэнк рассказывал о своем доме в Америке, задавал всевозможные вопросы о «Жозефине» и о планах развития магазина. Вызывало у него интерес и то, чем занималась ее мать. И вообще, казалось, что Фрэнк очарован Мари. Потом он сказал, что часть августа намерен провести в Бретани. То есть она не ожидала увидеть его раньше сентября.